О национальном вопросе в годы Гражданской войны и русском рассеянии размышляет автор исторических книг Олег Гончаренко
– Как в годы Гражданской войны разыгрывали национальную карту?
– 6 декабря 1917 года большевики «даровали» независимость Финляндии, а дальше – пошло-поехало. 22 апреля 1918 года образовавшаяся Закавказская Федеративная Демократическая Республика, в которую входили новообразованные государства Армения, Грузия и Азербайджан, объявила о своём отделении от России. Ещё через месяц, 26 мая 1918 года, социалисты Грузии во главе с Жордания с одобрения большевиков объявили свою независимость. И далее о независимости не объявлял только ленивый…
– Правда ли, что правитель Финляндии предлагал Колчаку нанести удар силами финской армии по красному Петрограду, а тот отказался?
– Такие переговоры велись на рабочем уровне между командующим Северо-Западной армией генералом Юденичем и бароном Маннергеймом, в то время – регентом Финляндии. Колчак, конечно, опосредованно был о переговорах извещён и, думается, не возражал против усиления сил добровольцев Северо-Западной армии. Однако, как человек государственного склада ума, он считал, что признание большевиками независимости Финляндии – вопрос очень спорный. Маннергейм же в ту пору активно осваивал роль национального лидера, вошёл во вкус безграничной власти. И конечно же, менее всего он хотел, чтобы после победы над большевиками Россия пересмотрела декреты о даровании Финляндии независимости, а сам он оказался на скромном российском пенсионе генерал-лейтенанта. Потому наступления на Петроград он не поддержал, уклонился. Наступление провалилось.
– Поэтому и Эстония не стала воевать с большевиками?
– Как раз стала. И даже успешно консолидировала на время военных действий разномастные политические международные силы – страны Антанты и добровольческие отряды Северо-Западной армии Юденича, а также финские, датские и шведские вооружённые формирования. Со стороны большевиков, правда, тоже выступали эстонцы, сведённые в так называемую Эстонскую дивизию, и отряды мобилизованных большевиками рабочих, крестьян, городских обывателей, но эффект от этой наспех сколоченной «красной армии» был невелик. В отсутствие хороших командиров, в условиях грозящей большевикам международной изоляции противостояние даже с Эстонией было обречено на неуспех. Этот бессмысленный для России вооружённый конфликт завершился под давлением бывших союзников по Антанте подписанием с Эстонией в 1920 году не менее похабного, чем Брестский, Тартуского мирного договора. По нему большевики официально признавали независимость Эстонии. Устанавливалась новая граница, проведённая прямо по недавней линии фронта. Позорный мир обернулся для России ещё и выплатой Эстонии финансовой контрибуции – «за моральный ущерб». А также территориальными потерями – страна лишилась части Псковского уезда, в состав которого входили старинные русские города Изборск и Печора.
– Правда ли, что только поляки из всех народов Российской империи воевали и с белыми, и с красными? Что именно их наступление в октябре 1919-го помешало Деникину взять Москву?
– Известен высказанный в разговоре с Анной Ахматовой афоризм Осипа Мандельштама: «Поляки воевать не умеют… Но бунтовать – ого-го!» Эта шутливая фраза донельзя точно характеризует военные усилия Польши, также обретшей независимость в период 1918–1920 годов. С белыми полякам повоевать не удалось, однако они с удовольствием интернировали в марте 1920 года 6000 чинов русской Добровольческой армии под командованием генерала Николая фон Бредова, отступившей в боях с преследовавшими их большевиками от Одессы и Тирасполя, в надежде укрыться на польской территории. Участники знаменитого «Бредовского похода» были заключены в самый настоящий концентрационный лагерь, где над ними издевались, морили голодом, а за малейшую провинность могли и застрелить благородные польские охранники. В литературе этот исторический эпизод превосходно описан в воспоминаниях художника Владимира Душкина «Забытые». Молодой доброволец, он проделал с частями фон Бредова этот многокилометровый переход и вернулся в Крым, к Врангелю, больным, истощённым, в одном рубище… По нему ясно можно судить об условиях польского «интернирования».
Что же касается войны против большевиков… Они наступали зимой 1919 года под Лидой, Барановичами и Вильно, к концу лета того же года взяли Бобруйск, Борисов и Минск. Но летнее наступление армий Тухачевского на тысячекилометровом фронте едва не поставило поляков на грань катастрофы общенационального масштаба. Однако благодаря ошибкам красного командования им удалось разгромить противника в районе Замостья.
2 сентября 1920 года в польский плен попало свыше 60 тысяч красноармейцев. Их также распределили по польским концентрационным лагерям и попросту умерщвляли там голодом и изощрёнными пытками.
К середине осени польские руководители поспешили сесть за стол переговоров с большевиками, понимая, что дальнейшее продвижение вглубь России грозит им повторением судьбы наполеоновской армии. Заключение мира с поляками позволило большевикам высвободить дополнительное количество военных сил для борьбы с Врангелем. Что фактически предопределило конец Южно-русского правительства и Белой армии в Крыму уже в ноябре 1920 года.
– Почему, на ваш взгляд, Белое движение, в рядах которого было столько опытных военачальников, потерпело поражение?
– Давайте обратимся к такой вещи, как сравнительная статистика. По данным современных исследователей, в РККА (Рабоче-крестьянской Красной армии) служили 679 офицеров российского Генерального штаба, а в войсках Деникина – не более 300. У Колчака и того меньше… Так что это была война между представителями одной и той же военно-научной школы. Красные мобилизовали на свою сторону практически бóльшую часть военных специалистов. Трудно, правда, сказать, верили ли они в идею мировой революции или химеру III Интернационала…
– Сколько россиян после поражения Белого движения бежали из страны на чужбину?
– Счёт, разумеется, не шёл на миллионы, но полтора миллиона беженцев к 1922 году – часто встречающаяся в исторической статистике цифра. Исход начался задолго до ноября 1920 года, когда из Крыма выехало до полутораста тысяч чинов армии, флота и беженцев. Многие отбыли за границу сразу после известия об отречении законного монарха и объявлении России республикой. Бегство продолжалось волнообразно все годы Гражданской войны. Уезжали, уходили и в 1921-м, и в 1922-м, и в последующие годы. Бежать из СССР было очень трудно и сложно. Но отдельно взятые случаи удачных побегов смелых и отчаявшихся людей были.
– Что было бы с Россией, победи белые?
– Учитывая, что подавляющее большинство белых вождей исповедовало либерально-демократические ценности (монархистов там было совсем немного), в стране, вероятнее всего, установилась бы временная военная диктатура с дальнейшим переходом к парламентской республике.
– Кто сделал первый выстрел в этой братоубийственной войне?
– Когда идеологическое противоборство в российском обществе достигло наивысшего накала, последним аргументом сторон явилось вооружённое противостояние. Если условно разделить стороны на «новаторов» – исповедников коммунистических идей и «консерваторов» – сторонников традиционного национального уклада жизни, то агрессия исходила именно со стороны «новаторов», исчерпавших свою аргументацию и стремившихся просто вычеркнуть из общественной жизни своих оппонентов всеми доступными способами. Ноябрьский артиллерийский обстрел Московского Кремля батареями можно считать точкой отсчёта вооружённого конфликта.
– Была ли в той исторической ситуации возможность избежать Гражданской войны?
– Войны можно было избежать в случае, если бы на Учредительном собрании представителями различных социальных групп населения России были определены пути дальнейшего существования России как государства. И если бы таковое решение Учредительного собрания имело законные последствия, то есть было внесено в основные законы государства.
Беседовал
Код для вставки в блог или livejournal.com:
Кто против кого?
О национальном вопросе в годы Гражданской войны и русском рассеянии размышляет автор исторических книг Олег Гончаренко
КОД ССЫЛКИ: