В этом году отмечаются две памятные даты, связанные с замечательным поэтом и прозаиком Александром Яковлевичем ЯШИНЫМ: 27 марта – 95-летие со дня рождения и 11 июля – 40 лет его кончины. Эти даты широко отмечаются на родине писателя. В Вологодской филармонии, Никольском доме культуры, в библиотеках, школах прошли литературно-музыкальные вечера, показаны документальные фильмы о жизни Яшина. 11 июля на Бобришном Угоре будет отслужена панихида, а 12 июля все соберутся на праздник деревни на малой родине Александра Яковлевича «Спасибо тебе, Блудново», который закончится вечером в районном Доме культуры г. Никольска. Предлагаем материал о праздновании дня рождения писателя.
Давно теперь уже, во времена моей молодости, в том самом веке социалистическо-атеистического устройства Российского государства, многие из нашего общества были людьми, жившими высокими интересами культуры – литературы, музыки, живописи.
Так вот в те времена зашла я как-то к подружке, жившей в старинном особняке с мезонином, когда-то целиком принадлежавшим её дедушке. Дедушка в царское время был главным врачом в клинике, расположенной через дорогу. В советское время весь дом был превращен в обычную коммуналку – одно из самых грустных явлений нашей жизни. Мама моей подруги работала концертмейстером в Институте имени Гнесиных и давала ещё дома уроки музыки. Они занимали две комнаты, одна из которых была довольно большой, и в ней ещё сохранились при входе, по бокам у дверей, небольшие колонны. Из этой комнаты доносились звуки рояля. Я постучалась и вошла.
Играла незнакомая женщина, таких же лет, как и Лидина мама Евгения Александровна. Неяркий свет из абажура освещал белую праздничную скатерть и всё стоявшее на небольшом круглом столе: парадные чашки, вазочки с вареньем, печенье. Евгения Александровна сидела за столом и слушала игру подруги. Музыка была чистой, прозрачной, мелодичной. Такую можно услышать только на живом инструменте в домашнем музицировании, когда звуки ведут между собой диалог на музыкальном языке. Но вот он затих. Евгения Александровна пригласила нас с Лидой выпить по чашке чаю. «А какой сегодня день? Что вы празднуете?» – спросила я. «Сегодня день рождения Моцарта», – ответила Лидина мама. Мы пили чай, и Евгения Александровна рассказывала, что в юности она особенно любила героическую, тревожную музыку – Бетховена, например, – а с возрастом стал ближе Моцарт – своей радостью, светлостью своей... Потом она села к роялю, и они вместе с приятельницей в четыре руки стали играть, читая с листа. Позже, уже достигнув возраста самой Евгении Александровны, я не однажды вспоминала это чудо. Тихая тогда улица в центре Москвы – Большая Полянка, маленький старинный домик, и в одной из комнат два педагога-музыканта справляют очередной день рождения Моцарта. И подарки получают от самого Моцарта, его музыки, пусть и не блестяще исполненной, но зато живой, от живого инструмента, и только листай и читай ноты – какую хочешь сонату, пьесу, симфонию. Беседуй с ним через триста лет – подумать только!.. Моцарт присутствовал своей музыкой. И стол накрыт, пусть скромно. На стене чудный портрет в белом парике – самый известный. И не отмечают, как сказали бы сейчас, а именно празднуют. И есть у этих двух женщин на это и время, и желание, и радость. И никто об этом не знает – ни радио, ни телевидение, ни пресса, ни весь мир... Знают они, Моцарт и Бог. И соединены они в этот момент таинственным, именно родственным общением.
Вспомнила я об этом сейчас, когда побывала в далёком даже от Вологды городе Никольске, где отмечали день рождения своего земляка, замечательного писателя – поэта, прозаика, Александра Яшина. В новом двухэтажном Доме культуры, который через 20 лет после начала строительства, прерванного социальным переустройством государства, наконец достроили, шли выступления детей, артистов, официальные приветствия... Серьёзно, по-доброму с портрета на сцене смотрел на всех присутствующих Александр Яшин.
А перед этим я встречалась с учителями, с учениками-читателями Детской районной библиотеки. Нас было не так много числом, но радость от того, что мы не обсуждаем, сколько что стоит, на сколько подорожали или на сколько ещё вот-вот подорожают бензин, продукты и всё остальное, – радость эта поселилась в нас. Не интересовало нас и то, что там показывают в 101-й серии очередного сериала... Мы ушли от всего этого. Порой священники вразумляют нас, укоряют: «Вас интересует, что там за тысячи километров делается, а что у вас в сердце, в душе – не знаете, а это главное». И вот мы благодаря поэзии Александра Яшина заглянули в своё собственное сердце. Нас интересовали только поэзия, только состояние наших взрослых и детских душ.
Мы говорили о поэзии Александра Яшина, о том, что он сохранил веру своих предков, уйдя из жизни по-христиански, что он выстоял не только среди хищнического чиновничьего произвола, враждебности и равнодушия, но и среди лжи и псевдонаучного материализма. Что он вслед за Евангелием учил: «Спешите делать добрые дела!» С таким призывом исходя из своего личного жизненного опыта и стихотворение написал. Призывал всех быть неравнодушными: «Спеши на выручку, других зови, – Пусть не найдётся душ глухих и жёстких! Без этого к чему слова любви О родине, О речках, О берёзках?!» Верил: «Станут мои земляки сердечней, Нет, не беспечней, Но человечней, Непримиримы к любым недугам, Будут горой стоять друг за друга». Рассказывая о своём детстве, учил стоять за правду: «И учил бы, пусть неумело, Босоногих своих друзей, Как стоять за правое дело, Вызволять из беды людей. Не давал бы своих в обиду, А друзья у крыльца гурьбой Утром ждали бы: Скоро ль выйду И когда поведу их в бой». Таким человеком он и вырос и своим творчеством именно так – с любовью, преданно и верно – служил людям и Отечеству. Учил отстаивать совесть, честь: «В несметном нашем богатстве Слова драгоценные есть: Отечество, Верность, Братство. А есть ещё: Совесть, Честь...» И дети понимали, что несметное наше богатство не только газ и нефть, которые мы продаём в несметном количестве за доллары, а нечто большее, высшее: СЛОВО. И что, по глубокому убеждению Яшина, если бы мы понимали силу слов, то всё было бы по-другому в мире: «Ах, если бы все понимали, Что это не просто слова, каких бы мы бед избежали. И это не просто слова!»
В самой сердцевине атеистической эпохи его ум и душа возмутились: «Скучный и злой, наверное, был Тот, кто, надев мундир, Мёртвой природою окрестил Весь этот добрый мир». И, опровергая это, Яшин отстаивал: «...Есть у меня душа». И душа эта – сложный и тонкий инструмент:
А душа у меня есть.
И у неё своё зрение,
и свой слух,
и память,
и свой сказочно богатый мир,
а это целая держава,
в которой царит воображение
да желание добра и правды. (...)
И надо заботиться о её чистоте и красоте: «Душу свою надо очищать от всяческой скверны...» Или: «Душа тоже слепнет. И что ж? мутной, как водоём, Всё ей порою вынь да положь Память о светлом, о былом, о назначенье своём». Вот об этом высоком назначенье человека в жизни мы и говорили.
Сказано, что никакой пользы нет человеку, если он весь мир приобретёт, а душе своей навредит. А ведь сейчас весь мир направлен на вещественно-материальные приобретения, как будто они самые надёжные. А самое главное, чтобы мир был в душе каждого человека. И кажется, так просто этого достигнуть, но как?! И об этом говорит Яшин.
Он учил любить родину, служить ей. Учил заботиться о полях и лесах, сохраняя их, засевая их. Любить не только людей, но и животный мир. В своём новогоднем поздравлении, прозвучавшем сорок лет назад, Александр Яшин сказал и нам, сегодняшним: «Земля моя любимая, вологодская! Люди добрые, многотерпеливые, воины верные, трудолюбы извечные! Говорок родной, окающий, милый сердцу моему! Сосны красностволые, не гнущиеся ни перед какой бедой, берёзы – утешение души человеческой, заповедные вязы на Тёмном мысу, забывчивый Липин Бор, Угор Бобришный – горе и радость моё! Бедные наши медведи и зайцы, жаждущие, как всё живое, доброты людской и ласки! Мир вам всем! Мира и счастья желаю вам в новом году, бодрости и радостей, любви и согласия! Новой славы и новых свершений! Бог на помощь вам, труд на пользу! Да процветает земля, породившая и вырастившая нас, а мы – её надёжные и верные сыны навеки! И я – ваш поэт. (...)»
Давно уже ушёл от нас Александр Яшин, но голос поэта и сейчас звучал в голосах детей и учителей. А скреплялось всё общей любовью. И было чудо: дети дарили подарки – читали выученные ими стихотворения поэта. А в Аргуновской школе, в 50 км от Никольска, вместе с приехавшими гостями – тоже учителями из разных районов Вологодской области мы смотрели спектакль (в котором играли и ученики, и учителя) по повести Яшина «Баба-яга» о том, как погибала русская деревня. Он это увидел, когда в деревнях ещё было много народа. И всё-таки последняя жительница деревни – Устинья в повести не умирает, а уезжает в сказку. «Баба-яга» – гимн русской деревне.
И было нас, как тех двух женщин-музыкантов, немного, даже если двадцать человек или даже если двести – всё равно мы, как и они, были малым стадом, по словам Христа. А Он сказал: «Не бойся, малое стадо: Я с Вами до скончания века». В посланиях апостолов говорится о наставниках, которых надо почитать. И учителя – те же наставники.
Русские люди всегда жили с Богом, с молитвой. Разрушить всё оказалось легко, а возродить – труднее и дольше. Но самый кропотливый труд – это восстановить храм души человека. Мы всё ещё проживаем накопленное нашими предками и материальное, и духовное достояние.
Раньше почти в каждом селении была церковь или часовня. В каждой избе – даже в советское время! – была икона. К деревне в те годы относились более снисходительно, чем к городу, как отсталой, неграмотной: что с неё взять. И если в городах верующие люди хранили иконы в закрытых шкафах, то в деревне исключением были избы без икон. И этим тоже сохранялось нравственное нутро человека. Это уже в наши реформаторские времена иконы стали воровать как материальную ценность, переводя их бесценность в доллары.
И в доме Яшина первое, что видел человек, когда входил, – икону от пола до потолка в светлых ризах на голубом фоне сияющего воскресшего Спасителя. Разорили деревенскую часовню. В дневнике 1937 года Яшин записывает об этом: «Иконы сначала сложили на чердак, а потом всё-таки разобрали: приходят по одному мужики и бабы и, оправдываясь, берут по чудотворцу». И родительская изба, бабушка, мать поэта, деревня сохранили в Александре Яшине веру, подняли её со дна души, дали верное направление всему творчеству. Он вернулся к ней, дивясь её силе в самых простых, казалось, бытовых, повседневных явлениях.
Ивот, празднуя день рождения Александра Яшина в маленьком зале Никольской детской библиотеки, и в школьном зале села Аргуново, среди бескрайних лесов, снегов я услышала бессмертную музыку Моцарта, доносившуюся из старинного дома в центре Москвы, когда полвека назад две женщины исполняли творения Моцарта в день его рождения. Вспомнились мне и слова поэта, написанные им в дневнике ещё в 25-летнем возрасте:
«– В этот бы лес классическую музыку.
– Бетховена?
– Нет, скорее Чайковского или Моцарта. Моцарта на рассвете, когда птицы пробуждаются. А Бетховена в ельник, и чтоб немножко страшно было».
...Потом пили чай с только что испечёнными пирожками в школьной столовой, где все столы составили в ряд, чтобы был один длинный торжественный, объединяющий всех стол – и опять это был праздник. Как это хорошо получилось: мы общались не официально, а семейно – выступая, мы делились своими впечатлениями, мыслями, чувствами...
Чудо общения, чудо любви. А сейчас каждому ни до кого, все заняты, всем недосуг. Сейчас не только дефицит времени, дефицит общения с людьми, любви, внимания, понимания друг друга. И здесь, в глубине России, легче это сохранить воспитанием, родственным отношением.
Я рассказала о своём маленьком опыте преподавания рисунка детям. Пришёл ко мне на занятия мальчик после школы, такой радостный, оживлённый. Спрашиваю: «Серёженька, что ты такой весёлый, отметку хорошую получил?» «Да, пятёрку. И не только... Я ещё и СЛОВО получил! Мне его учительница в тетрадке написала», – торжественно добавляет он. «Какое же слово она тебе написала?» И Серёжа громко, по складам, нараспев произносит полученную им награду: «МО-ЛО-ДЕЦ!» И учителя, слушавшие мой рассказ, обрадованно откликнулись, поддержав, что слово имеет большую силу и им надо награждать. Рассказали, что им одно время запрещали что-либо писать рядом с оценкой... Что там цифра, СЛОВО – оценка. А в церковнославянском языке и цифра буквой обозначается. Вот где наши истоки, корни... И всем этим милым, красивым, застенчивым детям, живущим среди лесов, полей и родников, радостным и любознательным, выступавшим в старинных сарафанах-парочках, цветистых шалях, косоворотках, поющим в хороводах, хотелось сказать: «Молодцы!» И как тут не вспомнить рассказ Яшина «Журавли», имеющий подзаголовок «Сила слов»: озорники-мальчишки читают маленькие обидные для птиц стишки, заставляющие их сбиться в строе. А когда писатель произносит своему журавлиному клину добрые слова-напутствия, то выпрямляется клин и летит своим путём-дорогой. Научиться бы всем нам опираться на Доброе Слово. И об этом есть у Яшина: «Даже стае журавлиной, Улетающей от нас, По обычаям старинным Мы кричим: «В счастливый час!» И живётся вроде лучше, И на сердце веселей, Коль другим благополучья Пожелаешь на земле».
В специальном расписании чествования писателя всё по минутам рассчитано. Поэтому так дорого это неспешное общение с учителями и учениками. Мы были как те две москвички-пианистки, праздновавшие день рождения Моцарта.
В конце марта неожиданно на улице прогремел гром, сверкнули молнии, полил сильный дождь. А мы сидели в библиотеке и слушали, как дети читали стихотворения Яшина, рассказы о нём, смотрели выставку, посвящённую его творчеству, его книгам, фотографии, пили чай с пирожками и московскими конфетами – праздновали его день рождения. И вместе со школьными учителями Александр Яшин тоже был нашим учителем, как и в его юности, только теперь уже своими книгами.
Рассматривали самодельные рукописные сборники стихов Александра Яшина, составленные ребятами, читали их сочинения. Пишет семиклассник Володя Гринин: «Я люблю читать стихи Александра Яшина. Они наполнены любовью к родной земле. Они нежные, ласковые, добрые. Но вот попались мне стихи о войне. Александр Яковлевич не понаслышке знал о войне, он сам был солдатом. (...) Но больше всего я люблю его стихи о природе, которые мне понятны. Ведь и я люблю свой край, свою малую родину». Никонов Артём: «Мне очень понравилось стихотворение Александра Яшина «Орёл». Оно учит мужеству, стойкости, верности своим идеалам. (...) Это стихотворение помогло мне понять его как человека, его трудную судьбу и следовать его примеру, учась у него выдержке, умению выстоять, победить в трудную минуту». Нестеров Сергей: «Среди всех поэтов Вологодчины Александр Яковлевич Яшин выделяется не только своим творчеством, а и тем, что был учителем для других. Мне в библиотеке рассказывали, что он неоднократно помогал начинающим поэтам, рекомендовал их в Союз писателей. И вообще считал, что добрые дела надо делать вовремя. Я с детства запомнил стихотворения: «Покормите птиц зимой» и «Спешите делать добрые дела». (...) Когда я прочитал это стихотворение, то задумался, а много ли я добрых дел сделал в своей жизни? По-моему, и другие задумаются». А вот сочинение Харитонова Алексея: «Мне нравится читать стихи Александра Яшина о родном крае. Когда я читаю их, я сразу вижу, о каких местах говорится. Вот стихотворение «Новый берег»... Читая это стихотворение, я вижу, как передо мной представляется моя родная река и её братья – берега. Я много раз был в небольшой деревеньке с загадочным названием «Блудново». Александр Яковлевич Яшин написал много стихотворений о своей родине, показав этим, как она ему дорога. И я горжусь, что родился на нашей Никольской земле, как и А. Яшин». Ему вторит Карачёва Римма «Душа поэта А. Яшина в его стихах»: «Имя поэта Александра Яшина мне особенно дорого потому, что его стихи пропитаны любовью и теплом к Родине. (...) Я так же крепко начинаю любить свою родную землю, сверяю свои поступки. После прочтения стихов Александра Яшина многое становится в жизни понятнее».
Кажется, так просто, бесхитростно, но ребята говорят о самом дорогом для них: любви к родине, которой учит их поэт. Учит покормить птиц зимой, «чтоб без песен не пришлось нам встречать весну...». Зовёт спешить делать добрые дела, а если надо будет защитить родную землю от врагов, то всем встать на её защиту. Семена брошены, и на добрую почву. Сердце разогрето, откликнувшись сердцу поэта, приняв его слова. Всходы хорошие. Впереди жизнь!
А сверяют свою жизнь по его творчеству не только нынешние дети, но и его друзья-поэты. Стихотворение Бориса Чулкова как раз об этом:
Пристально просматривая Время –
ленту, что в сознаньи крутит память, –
мы порой общаемся и с теми,
кто давным-давно уже не с нами.
Но одних мы только вспоминаем,
их всего лишь старшими считая,
по другим – и шаг, и жизнь сверяем,
и отцов-то так не почитая.
Потому поистине над теми,
что навек нам стали образцами,
и не властно никакое Время,
ибо вечно жить им между нами!
И снова мы говорили о деревне, которая даётся каждому её жителю как малая родина в подарок. О том, что Яшин понимал, что деревня – это краеугольный камень всего государства: «Крестьянин, что Савелий-богатырь святорусский, походил на атланта, который держит на себе не просто балкон, дом, а больше – всю страну нашу, весь шар земной». Когда-то отец написал нам, своим детям в деревню, где мы жили летом: «Жить в России и не знать деревню нельзя». Тогда ещё сохранялась деревня, хотя бо’льшая часть трудоспособного населения была выслана... А с перестройкой, за последние годы стёрто с лица земли около двадцати тысяч деревень.
И стихотворение Елены Ивановны Зубовой, учительницы Аргуновской школы, высказало нашу общую боль, и грусть утраты, и всё-таки надежду и веру: как же без души жить? Нельзя. Значит, какими-то путями, но должна возродиться жизнь в деревне:
Позабыта деревня, заброшена,
Никому ты теперь не нужна.
На лугах трава в пояс не кошена,
Зарастают в округе поля. (...)
Позабыли тебя, позабросили,
Ты свой век доживаешь в тиши.
Ты душою была для России,
Как же дальше нам жить без души?!
Деревни исчезают и с помощью наших чиновников и правителей. Но человек предполагает, а Бог располагает. У Яшина в одном из ранних стихотворений русская изба названа Ноевым ковчегом. Кто знает – может, всё-таки деревня и будет спасением русского народа.
В самом начале последней перестройки нашего государства, когда всё рушилось, люди в городах и деревнях смотрели трансляции заседаний Верховного Совета по телевизору, словно футбольные матчи или детективные сериалы. И даже те, которые еле терпели коммунистическую власть за её безбожие, за раскулачивание, качали головами: «Теперь уж нигде правды не найдёшь!» В это самое время я жила лето около Никольска, в деревне Родюкино. За водой надо было ходить на родник, спускаясь в глубочайший овраг. Вот подхожу я по мосточкам с вёдрами, а там две девочки, лет по десяти, оживлённо беседуют. Одна местная – скромно одета. Другая во всё рыночно-импортное, крикливое – приезжая. Стоит и высокомерно объясняет подружке, что’ сколько сто’ит на ней. И всё в долларах. И о планах будущих покупок – и всё в долларах. А та слушает как пристыженная. У меня от этого разговора, как говорится, всё внутри упало: «Здесь!!! у родника чистейшей глубинной живой воды, среди полей, лугов, цветов, старинных русских изб, в крае, куда поэт зовёт свою любимую: «Пройдём пешком тропинкою лесною К живой воде, К былинному ключу», – здесь, у былинного ключа, – деревенские дети говорят о долларах. Всё, пропали, погибаем! Господи, помоги! Что же это?!» Свет застило от боли и ужаса... Это теперь мы уже вроде как и привыкли, и смирились, что всё в долларах – и нефть, и газ, и жильё наше...
Но на следующий день после встречи у родника шла я по деревянному тротуару в Никольске. Домики там в основном деревянные, и каждый хозяин должен скосить траву вдоль своего заборчика. Пожилая женщина так и делала, окашивала свой участок. Около неё стояла внучка примерно таких же лет, как и вчерашние девочки у родника, и наблюдала за движениями бабушки. Одета она была чисто, красиво, в летнее весёлое платьице. Но миновав их, я застыла от отчаянного детского крика: «А-а-а-ааа!» И снова у меня всё упало внутри: «Неужели косой ноги задела?» Такой вопль. Но тут же услышала утешающий голос бабушки: «Что ты! Что ты! Оставлю, оставлю! Не скошу, не скошу эдакую красоту!!! Не реви!» Я повернулась. Они примирительно оглядывали большой куст цветов. Он так красиво и величаво возвышался посреди низко скошенной травы, превратившейся теперь в газон. Таких цветов много растёт, сине-лиловых с жёлтой серединкой. И не колокольчики, и не цикорий – высокие, не знаю, как назвать. Опять Яшин: «А цветы разве знаем На лугах? Разве ценим? Всё травой называем, А подкошены – сеном. (...) Лишь царям по рожденью, Как во всём, предпочтенье: Знаем розу-царицу, Льва-царя Да царь-птицу...»
Вокруг мощного цветущего куста бабушка подре’зала траву, и он закрасовался, как в вазе на скатерти. Желание их было в согласии – обе не хотели срезать куст, который теперь казался мне неопалимой купиной. Я продолжала свой путь, а в душе всё ликовало: «Выживем! Выживем! Не пропадём! Спасёмся!»
А надо сказать, что деревня – это не просто деревянные срубы: вон сейчас каких только домов не понастроили... Деревня – это не просто жизнь на природе... Яшин так пишет об этом: «Мне думается, что жизнь заодно с природой, любовное участие в её трудах и преображениях делают человека проще, мягче и добрее. Я не знаю другого рабочего места, кроме земли, которое бы так облагораживало и умиротворяло человека».
Деревня – это и основа создания нашей национальной культуры. Сколько вдалбливали нам, что деревня – это что-то отсталое, тёмное, нецивилизованное... А то, что деревня – это Исток наш, Родник, забывали... И писатели, которых хотели принизить званием «деревенщики», пришли в русскую литературу в самые застойные времена, когда страна безмолвствовала после всех трагических потрясений и переживаний, всего того, что содеяли с ней. Пришли и рассказали нам о том, что русский человек жив и он не такой плохой, стали подавать сигналы... Ах, если б их приняли! Деревня – это не просто уклад жизни. Это образ жизни. Живя в деревне, на природе, человек чувствует особую связь с Богом. Крестьянство-христианство. Без Бога ни до порога. Это оттуда. Изба не бывает без порога. А переступив порог, нельзя не перекреститься на красный угол с образами. И изба – это не просто жильё, квадратные метры, дом, это целое мироустройство, мировоззрение. «Отныне стала небогатая Изба, где столько лет я прожил, Душе моей, навек засватанной, Ещё дороже», – признаётся Александр Яшин.
А учителя – это одна из самых святых и ответственных профессий. Учителя, библиотекари – на все века и на все меняющиеся государственные устройства – подлинная интеллигенция, истинный цвет нации.
«Кто стоял у вашей колыбели?» – спрашивают у человека. Учителя – первые за родителями, кто стоит у колыбели детей. В руках учителей не просто возможность научить грамотности, читать, писать, в их руках сокровища – души человеческие. В Евангелии говорится: «Жатвы много, а делателей мало». Это относится и к учителям. Бережно растят они своих воспитанников, подбирая каждую поэтическую строчку их, следя за возрастанием их души. «Вы – свет миру» – это и к учительскому апостольству относится. И от того, какими прогулками в окрестностях своей деревни, города, какими книгами, историей, музыкой, песнями, картинами, какими Словами воспитатели откроют мир своим воспитанникам, чем напитают их, зависит, по какой дороге пойдут юные граждане. Пока души наших детей в руках таких учителей – возродятся и души наших деревень, нашей Отчизны. И уж словно для них написано поэтом стихотворение:
Мы с детства верили примете,
Что в миг, когда звезда зажглась,
В какой-нибудь избе на свете
Душа святая родилась.
Мы не одну за годы эти
Зажгли звезду.
И, как должно,
Считают люди по примете,
Что много душ на белом свете
За эти годы рождено.
Пусть как хотят о чуде судят –
Мне надо верить, чтобы жить:
Что их и в детстве не застудят,
И взрослых не дадут сгубить,
Что души их не искалечат,
Любовь к добру не заглушат,
Не иссушат живой их речи
И права думать не лишат.
Учителя показывали на примерах, как надо построчно изучать Яшина. Само творчество подсказывает различные темы. Одна из них на юбилее Яшина – «Кем прочтётся и как, что далось трудом...». В Аргуновской школе – другая тема-строчка: «Всё на земле родной мне лишь на пользу было». И такие строчки вспоминали: «Если бы знать нам, что завтра его не будет, по-другому мы относились бы к людям – к любому, как к своему родному, – разговаривали бы по-другому». Яшин учил: «Спеши любить. Жалеть и любить...» Учил благодарить: «А дело художника – сидеть и трудом своим, постоянной творческой напряжённостью, сосредоточенностью и прилежанием расплачиваться за великое счастье жить на земле». Учил славить красоту мироздания: «Да, только здесь, на Севере моём, Такие дали и такие зори... Здесь словно в сказке каждая тропа Вас к роднику выводит непременно. Здесь каждая деревня так люба, Как будто в ней красоты всей вселенной...»
Печальник и попечитель родного края, Яшин завещал похоронить себя не просто на родине, а в глубине России. Глубинка России – это не только наши реки, леса, это глубина нашей души, мыслей, чувств, нашей веры, нашей любви.
«Жизнь моя, как сказанье, начинается снова» – с такими словами возвращается поэт на свою родину, к истокам. Сказанье, сказка – это тоже из деревни.
НА БОБРИШНОМ УГОРЕ
Завихряется стружка,
Пахнет ягодным бором.
Вырастает избушка
Над Бобришным Угором.
В получасе шаганья
От деревни Блуднова
Жизнь моя, как сказанье,
Начинается снова.
Нет, не в пустынь,
Не в пристань,
Лежебокам на зависть, –
В Чистый Бор, как на приступ,
Рядовым отправляюсь.
Только дым закурчавит
Край небес над ущельем,
И поэзия справит
Здесь своё новоселье.
Есть мечта:
В удаленье
От сумятицы буден
Обрести птичье зренье,
Недоступное людям.
Буду схож с Змееедом:
Так отверзнутся уши,
Что душе станет ведом
Говор трав и лягушек...
Заходите, соседи
Из окрестных селений,
Не окажется снеди –
Угощу сочиненьем.
На Бобришном Угоре
Воздух свеж, будто в море,
Родниковые зори,
И ни с кем я не в ссоре.
Ни запоров не надо,
Ни замков,
Ни ограды.
Добрым людям избушка
Круглый год будет рада.
А объявится рядом
Кто с недобрым поглядом –
К тем она повернётся
Не передом,
Задом.
И отправляется он как солдат – рядовым. Начинается уже не жизнь, а житие.
На этих поэтических посиделках мы воскрешали заповеди о любви, о вере, об отношении друг к другу – «Когда ж мы научимся друг друга беречь?», – выраженные поэтическим языком русского поэта, пропустившего это всё через свою душу, свою судьбу. Яшин делится с нами чудесами необыкновенными – в обыкновенных явлениях: «Подснежников появленье, Берёзовых почек рост Я сравнивал по значенью С рожденьем новейших звёзд». Учит видеть чудо в повседневном: «Я видел большую воду – Апрельский разлив и спад, И как журавли в непогоду Домой под обстрел летят». Лучше умереть, чем оставаться на чужбине. У людей это называется ностальгией. И славит, славит поэт красоту своего края, величие нашей Родины:
А деревья-то зелёные!
А в озёрах
Вода в цвету.
А в воде, что стрелы калёные,
Листья длинные,
Заострённые,
Оголённые,
Опушённые...
И все тянутся в высоту.
В небе крылья птиц распростёртые,
Тучи, радугами подпёртые,
Камни скал, в кореньях витых.
Видно, скалы тоже не мёртвые,
Раз деревья растут на них.
Так вот оно, чудо мирозданья, чудо восхищения им. И спрашивает поэт в конце: «Чего ещё сердце просит? Чему удивиться смогу?» Не пропустить бы и нам это удивление перед Божиим творением, сберечь свой восторг перед ним.
Получил подарок и Александр Яшин – чистое родниковое стихотворение от ученика Аргуновской школы Валерия Горбунова, своего юного земляка. Это то отношение к поэзии жизни, к своему поэту, родившемуся с ним на одной земле и видевшему с ним одну общую красоту окружающего мира, которое роднит их. Моцартовское стихотворение по тону, а тон задаёт музыку.
КТО ТАКОЙ ЯШИН?
«Кто такой Яшин?» – спросите вы.
Он – это я, это ты, это мы.
Он – это звёздочка в небе ночном,
Он – это хлебушек в доме моём.
Он – кисть рябинки.
Он – ветка сосны.
Он – ручеёк, что журчит вперелив.
Он – наша совесть.
Он – наша честь.
Он – наша жизнь.
Да всего и не счесть.
Лучше возьми-ка ты томик стихов
Да почитай на досуге часок.
И в прочтении, постижении созданного Александром Яшиным мы становились лучше и чище.