Фильм «Александра», вышедший недавно в широкий российский прокат, а до того достаточно обласканный на Западе, представляется произведением как минимум неоднозначным. Как, впрочем, и всё выходящее из творческой лаборатории режиссёра Александра Сокурова. Что перед нами: апелляция к кровоточащей реальности или притча? Публицистическое высказывание или «историческое кино»? Верная своим традициям, «ЛГ» предлагает два мнения о новой и спорной картине.
Мировая премьера картины состоялась на Каннском фестивале. Ленту уже демонстрировали в США, Японии, Франции, буквально на днях начнётся её показ в Италии. Всего фильм продан в 52 страны мира, граждане которых смогут увидеть современную российскую действительность «по Сокурову».
Работы этого режиссёра, как правило, позиционируются, величаво «несут себя» в качестве «кино не для всех». «Телец», «Солнце», «Молох», «Русский ковчег» разговоров вызывали немало. Но место их, скорее, в интеллектуальной истории поиска и эксперимента отечественного кинематографа, нежели в его «золотом фонде». Извечные попытки высветить некую глобальную «сверхидею» раз от раза теряются в зеленовато-бурых, серо-коричневых тонах столь любимых постановщиком авторских «туманов». А изначально тяжёлая, мучительно медитативная стилистика сокуровских картин действует так угнетающе, что досмотреть их до конца – и новая работа в этом смысле не исключение – дано далеко не каждому. Но на выходе из кинозала более всего настораживает другое. То, что благородная вроде бы цель художественного осмысления происходящих в государстве процессов, пацифистский призыв к всеобщему братству и резкое порицание войны как таковой отдаёт привкусом политической агитки. Узконаправленной и весьма специфического толка. Сам Сокуров определяет свой фильм как «историю о вечных проблемах России». Кто бы отрицал, что у нас их нет? Впрочем, как и в любой другой стране мира. И здесь уже встаёт иной вопрос: не что показать, а как…
Образ главной героини картины – такой волевой, мудрой на первый взгляд пожилой русской женщины воплотила величественная Галина Вишневская, оперная легенда, мощная личность. Намеренно поставив в центр «знаковую фигуру» и создав ей фон из практически неизвестных артистов, Сокуров объяснил своё решение следующим образом: «В стране должны быть люди, у которых есть право на окрик. Напомнить, призвать – это их долг перед культурой. Для любой большой культуры существование таких людей просто необходимо. Вишневская, несомненно, такой человек». О чём же кричит нам бабушка, приехавшая из Ставрополя навестить в Чечне внука – боевого офицера, которого она не видела семь лет? Прежде всего удивляет, как при абсолютно понятной географической привязке к месту действия нам с настойчивостью демонстрируют на экране некую абстрактную землю, по которой с миротворческой миссией инспектора шествует в лице бабушки прямо-таки символическая мать-Родина. Особо внимательный зритель может заметить такую немаловажную деталь: Сокурова зовут Александр Николаевич, его героиню – Александра Николаевна. Так кого же автор фильма на самом деле наделяет полномочиями столь серьёзной, государственной миссии?
Перед нами как будто бы амбивалентный взгляд, подход, стремящийся увязать, сопоставить pro и contra. Бабушка ходит – и наблюдает за жизнью российских солдат в горячей точке, за судьбой чеченцев, волею политических амбиций поставленных в ситуацию «на выживание». Ни те, ни другие уже не рассуждают «зачем?». Просто всячески пытаются сказать «хватит!». Да, об этом надо знать, это необходимо видеть. Я видел это в Чечне в ноябре 1999-го – в журналистской командировке накануне штурма Грозного. Зачастую тяжелейшие бытовые условия у тогдашней Российской армии. Руины, «зачистки», смерть – страшная составляющая любой войны. Всё это: пыль, грязь, сумерки, бэтээры, скрежет которых словно полностью заполняет собой кажущееся замкнутым пространство чеченского неба, в «Александре» отражены мастерски.
Внешне всё вполне правдоподобно. А об отдельных деталях рассуждать не будем. Поскольку слишком явственно читается здесь смысловая нагрузка несколько иного рода. Начиная с того, что после фильма ловишь себя на неосознанном желании в буквальном смысле тщательно вымыть руки. Очень уж грязно на экране. С которого символическим контрастом звучит нам «послание» художника-миротворца в белоснежных одеждах. Готовыми диалогами-речёвками он призывает, по сути, к ненависти, которая усиливается как документальностью «картинки», так и нелепостью самого появления пожилой штатской героини в боевом расположении. Расклад сил дан чётко: где противник, где Родина-мать, кто герой, а кто – жертва «высших государственных интересов». Чеченская женщина (тоже некий символический образ матери-Чечни, сыгранный замечательной театральной актрисой Раисой Гичаевой), с которой находит общий язык русская бабушка, вещает: «Славяне совсем другие люди. И как вас много!» Наша волевая Александра Николаевна с готовностью подхватывает тему: «В России все очень злые!» А вот ещё её слова: «Воюем долго. Не стыдно? Не надоело?» Риторика сомнительная и очень опасная, если вспомнить о страшных терактах, о захватах заложников, о той войне, что объявлена всем нам мировым терроризмом. Позиция же режиссёра Сокурова на этот счёт ясна и недвусмысленна: более того, в Кисловодске на открытии фестиваля «Золотой витязь» он высказал её со сцены прямым текстом, суть которого была такова: когда же наконец русские уберутся с Кавказа?
А здесь, Александр Николаевич, уж точно не вам решать. И не лучше ли было взамен геополитической лозунговости чуть более серьёзно подойти к изучению новейшей истории, которую не объяснишь навешиванием тривиальных ярлыков. Не говоря уже о красноречивых недоработках вялотекущего сюжета, что, надо полагать, должен был усиливаться за счёт выспренно литературных диалогов. Хотя стоит заметить, что при всей их невнятности они грамотно работают на режиссёрский замысел: «О чём надо думать?» – «О Родине!» – «О какой Родине?»
Или вот ещё один характерный «вброс»: «Осторожно, табуретка старая!» По прошлым оценкам, что уже были даны в фильме Александрой Николаевной оружию, транспорту и т.д., можно существенно расширить фразу: у России здесь, дескать, всё старое! А солдаты её – несчастные, грязные, дурнопахнущие (даже бани у наших военных нет!) убийцы местных мирных жителей. На этой однобокости Сокуров и прокалывается. Желая усилить картинку несчастий «солдатиков», он «кормит» их домашними яствами доброй бабушки. Александра Николаевна щедро оделяет военных своими пирожками, кажется, начисто забыв о том, что пирожки эти уже несколько дней томились в поклаже, да ещё в летней южной духоте. А те, бедолаги, и запаха-то не чувствуют, так оголодали.
Впрочем, с запахами у режиссёра вообще особые отношения. На достоверном фоне военной жизни как-то неловко выглядят странные интимные признания главной героини. Интеллигентная женщина в возрасте, напевающая салонный романс на стихи Лермонтова, небрежно бросающая на стол в солдатском вагончике снятые на ночь бриллианты, претендующая в видении Сокурова на роль высшего ментора, – и вдруг неожиданные разговоры о «запахе мужчины», который «всегда прекрасен». Как-то плохо они сочетаются с претензиями на социально-политический манифест.
В одном из интервью Сокуров сказал: «Кино и визуальная культура являются для нас опаснейшим из явлений, потому что главные деструктивные идеи идут из кинематографа. …Колоссальное распространение этой жути является развязыванием неких очень важных узлов, которые не человеком завязаны, в том числе и в психике».
Если режиссёр это понимает, то зачем он так расставляет акценты в своей работе, что их кроме как деструктивными не назовёшь? В конце фильма строгая русская Родина-мать устами Галины Вишневской говорит провожающей её в дорогу чеченской Родине-матери: «Приезжай ко мне! У меня к тебе много вопросов!»
К режиссёру Сокурову их не меньше.
И напоследок. На следующей неделе будут объявлены номинанты на престижнейшую награду голливудской ассоциации иностранной прессы «Золотой глобус». «Александра» претендует на семь премий. И очень бы хотелось надеяться, что в итоге она получит хотя бы одну. Что звания лучшей будет удостоена музыка к фильму, созданная музыкантом, композитором, продюсером Андреем Сигле. Великолепно ложащаяся в ткань киноповествования, добавляющая пусть мрачные, но истинные краски к тревожному фону вечных вопросов бытия.