КНИЖНЫЙ 
РЯД
Оксана Дворниченко. Москва Кремль Шостаковичу. – М.: Текст, 2011. – 669[3] с. – 3000 экз.
Сначала о книге. Или всё же перво-наперво о её герое? Тот ещё вопрос. Особенно когда герой вовсе не героичен, а книга без малого выдающаяся.
Нет, всё не так. Если герой – не герой, то кто тогда в тексте главный?
Рассказчик.
Странно: казалось бы, в труде о Шостаковиче нет никакого рассказа – это сборник документов, перемежающийся другими документами. Организатор повествования свёл фрагменты «книжной первоматерии» воедино, но рассказчиком выступает народ. Он же – герой без своей поэмы, да уже и без особенного героизма в 1966 году, откуда Оксана Дворниченко начинает хроники России, победившей в войне.
В центре – фигура композитора Дмитрия Шостаковича. И фигура народного депутата Дмитрия Шостаковича. Массовка из его избирателей. Сама Оксана Дворниченко со своими краткими комментариями.
Форма – «челобитная барину». Жанр – национальная трагедия.
Человек начитанный вспомнит за страницами Дворниченко «Крылья холопа» Григория Климова, документальную повесть, «песнь победителя» из «берлинского Кремля». И в чём-то поймёт «предателя», ушедшего на Запад после нашей Победы.
Народ, одолевший в бою самую лучшую армию мира, возвращается домой и становится в то стойло, из которого был выдернут, когда новой правящей верхушке понадобился защитник. Что видит бывший офицер или солдат через двадцать лет после войны? Нужду и беспросветность. Поэтому большинство писем Шостаковичу вовсе не от изобретателей вечного двигателя (такое есть в виде исключения), а от обездоленных фронтовиков.
Не шизофрения ли? Не раздвоение ли сознания, когда боевой офицер, доказавший на поле боя, что он и есть истинный аристократ, воин, новая элита России–СССР, пишет композитору слёзно о том, что его семье в шесть человек приходится ютиться на 11 кв. м?
Шостакович – депутат, человек власти. Он «барин» нового строя – но! Не зря офицерские погоны Климов назвал «крылья холопа»: на них в СССР нельзя было взлететь, они были декоративными. Так и депутат: такой же «холоп», только обласканный больше.
У Шостаковича были проблемы. Ему, например, в один день подарили два рояля. И в дальнейшем музыканту пришлось оба поставить в своём рабочем кабинете и терпеть чудовищное неудобство.
Композитор много работал. Писал музыку, заседал где положено, вёл депутатские приёмы, получал награды, почётные звания, автомобили в подарок и денежные премии. И всё же народ не забывал.
Ни одно письмо не оставлял без ответа. Ни одну просьбу – без внимания. Ему почти ничего не удавалось. Армия оказалась без командиров, а «артисты» на эту роль не годились. Безусловно, Шостакович был благородным человеком, но шизофреническая раздвоенность общества не обошла и его лично. Не зря Оксана Дворниченко замечает, что композитор был одновременно и противником строя, и человеком, укрепляющим его. Музыкант боялся и ненавидел одновременно. Он не был добрым, но был совестливым. Он в отличие от многих знал, кто умер за то, чтобы он жил и мог создавать симфонии и квартеты. Он мог многое, почти всё. Единственное, что ему не удалось и что он не смог бы сделать никогда, – это вылечить страну. Армии рабов способны выигрывать сражения, но неизбежно проигрывают войны. Стратеги должны обладать способностью предвидеть последствия своих шагов и уметь отказываться от многого заманчивого. В том числе в своих реакциях.
Но настоящих и будущих стратегов загнали в подвалы.
Трагедия России началась не в феврале 1917-го, гораздо раньше: когда аристократ перестал быть воином. За это и заплатил: вся господствующая верхушка была уничтожена или изгнана стихийно демократичным народом. В изгнании наша аристократия, кстати, не нашла счастья: мир жесток, а он, русский правящий класс, оказался далеко не победителем.
Война дала нам редкую возможность вернуть подлинных господ, проверенных фронтом, но что, простите, делали бы тогда бывшие эвакуированные?
Боль текста Дворниченко сосредоточена именно здесь: в трагическом разломе русского сознания. Её книга строга и печальна. В ней нет ничего лишнего: документы и ещё раз документы. Это сама история, в рамках которой помещён портрет хорошего человека, великого человека, осознающего свою ничтожность сразу за пределами нотного стана.
Армия – всё, но без командиров она всего лишь культура.