А. Ваксберг. Плешь Ильича и др. рассказы адвоката. – М.: Человек, 2008. – 384 с.
В последнее десятилетие криминально-детективная литература в России, как правило, состоит из огромного количества малопонятных и однообразных «сериальных» сюжетов. Они приводят в недоумение уже не только специалистов, но и читающую публику, придающую значение стройности мысли, глубине и стилю. Но имеет ли смысл подробно говорить об этом в связи с новой книгой известнейшего журналиста-очеркиста, писателя Аркадия Ваксберга «Плешь Ильича и др. рассказы адвоката»? Наверное, нет. Потому что, несмотря на общность темы, его книга совсем другого порядка.
Её можно сравнивать с лучшими образцами публицистики середины и конца ХIХ века. Короленко, Дорошевич, Чехов – вот тот круг, в который адвокатские рассказы Аркадия Ваксберга вписываются в полной мере.
Хотя, конечно, в начале прошлого века жанр судебного очерка ещё не существовал. Он появился лишь в середине 70-х, в «Литературной газете». Евгений Богат, Ольга Чайковская, Александр Борин, Аркадий Ваксберг были родоначальниками жанра, лежащего на пересечении художественной литературы и публицистики. Их имена гремели на всю страну и делали славу «Литературной газете» в течение нескольких десятилетий. Залог успеха – в искусстве злободневного письма на вечные темы, в умении авторов в каждом изломе конкретной жизни видеть проблемы, касающиеся всех.
Почти все очерки Аркадия Ваксберга, опубликованные в этой книге, основаны на историях из его адвокатской практики ещё до сотрудничества с «Литературной газетой». Из беглых обрывочных записей начинающего адвоката о разных конфликтах и событиях в судебные очерки они превратились только сейчас.
Во вступлении к сборнику мне показалось очень важным рассуждение о том, насколько представленные рассказы правомерны на литературно-художественном поле: «Реальная жизнь, суматошная и хаотичная… в ней множество не залатанных швов, не пригнанных друг к другу зазоров, не стыкующихся поступков, не развязанных узлов. Для того чтобы стать фактом литературы, всё должно быть залатано, пригнано и развязано. Я оставил всё таким… каким отложилось в памяти или запечатлено в тех набросках, которые сделаны были когда-то по горячим следам».
Но трудно сказать, чем именно – высшим пилотажем журналистского мастерства или всё-таки художественным приёмом – видится параллель двух практически идентичных судебных дел в одном из лучших рассказов «Паша и Паша». Один судебный процесс происходит в конце ХIХ века с участием Фёдора Плевако, который защищает молодую женщину Пашу Качку, застрелившую из ревности своего возлюбленного. Второе уголовное дело с тем же сюжетом приходится на середину ХХ века. Адвокатом уже другой Паши – Горбик – становится сам автор очерка. Первую Пашу оправдали, второй дали восемь лет лагерей. Причина, конечно, не в линии защиты. Разные правоохранительные системы, хотя обе российские, просто одна из них дореволюционная, вторая – советская. И соответственно – абсолютно разный уровень понимания проблемы и душевного состояния другого человека, иной уровень общения и желания проникнуть в суть дела, удивительная для сегодняшнего дня способность вершителей правосудия видеть факт нарушения закона в контексте истории жизни каждого человека… Очерк в несколько страниц, а уровень ассоциаций и художественных пластов значительно перехлёстывает исключительно журналистскую работу.
Жаль, но этот жанр практически перестаёт существовать, как, к слову сказать, и вообще журналистика хорошего пера. Ведь именно сейчас нашему обществу так нужен острый писательский взгляд дотошного, педантично точного журналиста и адвоката, способного увидеть современные проблемы в контексте новейшей истории России.