При слове «лицей» у русского человека возникают устойчивые, практически подсознательные ассоциации, состоящие исключительно из пушкинских строк о «прекрасном союзе» и «златых днях». Перед глазами мелькают с детства врезавшиеся в память картинки: юный поэт бродит в тени дубрав, встречается с молодыми фрейлинами, проказничает, озорничает, – и другие не менее пасторальные сцены. Преподаватели умны и тактичны, друзья преданны и верны, забавы вполне невинны. Безмятежность и вдохновение. Не учёба, а райское наслаждение с античным уклоном.
Свободный дух, царящий в «стенах лицея», настолько удивителен, что вызывает подозрение. Что-то тут не так, – думает почти каждый посетитель данной святыни и колыбели российской словесности. Такая вольница, и не где-нибудь на задворках империи, а прямо-таки в стенах царской резиденции… Что это? Потёмкинская деревня или ширма для чего-то неясного…
И, что любопытно, подозрительный человек оказывается не так уж и не прав в своих сомнениях.
Если внимательно приглядеться к истории создания Царскосельского императорского лицея, можно найти массу запутанных и непонятных фактов. Вроде бы всё на виду, но вопросов по данному учебному заведению возникает намного больше, чем находится ответов. И чем больше углубляешься в чтение материалов, тем «всё страньше и страньше» – как любила приговаривать героиня известной сказки, сталкиваясь с иррациональным. Но что же может скрываться за вывеской с названием «Лицей»? Попробуем разобраться.
Идея создания уникального учебного заведения принадлежит Михаилу Михайловичу Сперанскому – фигуре столь же знаковой, сколь противоречивой и загадочной. Основатель российского права, законовед и просветитель, государственный секретарь, второе лицо в государстве, масон и сторонник «просвещённого мистицизма», он уже при жизни был окружён ореолом славы, легенд и загадок. Что задумал сей государственный муж? Ни больше ни меньше – провести ряд преобразований в России. Сделать из России государство европейского типа. Хорошо это или плохо? Ответа нет до сих пор, но цель на вид благая. Реформы идут полным ходом и касаются многих областей: и гражданских, и духовных. Доходит и до системы образования.
Появляется план создания учебного заведения, которое учреждается с «целью образования юношества, особенно предназначенного к важным частям государственной службы». «Лицей в правах и преимуществах своих совершенно равняется с российскими университетами». То есть создаётся экспериментальное учебное заведение, выпускники которого должны занять ключевые посты в государстве. Но из кого готовить кадры?
Сперанский рассчитывает образовывать и воспитывать в лицее великих князей и отпрысков знатнейших семейств. Из них он собирается делать просвещённых мужей, которые станут вершить судьбы России. По его мнению, стране необходимы хорошо образованные, широко мыслящие люди с правильно сформированной системой моральных ценностей, – а для этого их надобно воспитать, ибо «законы без нравов не могут иметь полного действия». Готова программа обучения, продумана методика воспитания, подобран преподавательский состав. Высочайшее одобрение получено. Выделены средства, определено здание. Всё идёт по плану.
Тут происходит первый сбой.
Великие князья в лицей не идут. В августейшем семействе находится множество противников идей Сперанского. Знатные дворяне своих детей отдавать в руки просвещённых учителей не торопятся. Потому состав учеников первого набора оказался довольно пёстрым. Благодаря этой поблажке в Лицей и попало «солнце русской поэзии». Дядя протекцию составил – и приняли потомка древнего, но обедневшего рода Пушкиных в элитное заведение.
Что предполагалось изучать? Словесность, языки, изящные искусства, науки математические, физические, исторические, нравственные… и много другого – за исключением… закона Божьего. Упор делался на широту образования, а не на глубину изучения наук. Учителя? Кто они? Известные люди – учёные, профессора, педагоги – и, что примечательно, в большинстве своём – масоны.
Детей в возрасте 10–12 лет помещают в закрытое учебное заведение, где в течение шести лет они будут вести определённый образ жизни и общаться исключительно в тесном кругу сокурсников и преподавателей. Лицеистам не разрешается покидать стены лицея даже во время каникул, которые длились всего месяц (образовательный год составлял 11 месяцев). Распорядок дня, форма, правила поведения и множество ритуалов строго регламентированы. Жизнь изолированная, закрытая от сторонних влияний и наблюдений. Никакого православия. Вместо него – оригинальное нравственное развитие.
Что мы можем получить на выходе? Ясное дело, воскликнет подозрительный гражданин, тайный переворот и смену власти в государстве. Ни больше ни меньше. И получился бы из лицея экстернат леди Эстер из акунинского «Азазеля». Очень уж много совпадений. Но… В нашем случае получилось декабрьское восстание 1825 года. И предложение о создании Временного правительства, главой которого декабристы назначили… Сперанского.
Второй сбой – опала и ссылка Сперанского. В отсутствие главного идеолога и руководителя лицей превратился в площадку для педагогических и творческих экспериментов. Либеральные взгляды преподавателей, поощрение самостоятельности мышления, развитие творческих способностей и повальная страсть к сочинительству – всё это определило направление образования первого набора.
В первую очередь внимание уделялось словесности. Хорошая библиотека, поступление новых журналов, приучение к чтению, знакомство с известными поэтами, поощрение сочинительства не могли не вызвать повальную страсть к написанию стихов. Оформлять свои мысли в разнообразные стихотворные формы считалось хорошим тоном. Сочиняли все – и ученики, и преподаватели, и даже сторожа. Создавались литературные кружки, выпускались лицейские журналы, стихи некоторых воспитанников публиковались на страницах солидных литературных изданий того времени. Появлялись группировки, оттачивались стили, возникало соперничество. Ни одно событие школьной жизни не оставалось не отмеченным – от коротких острых эпиграмм до пространных философских рассуждений на тему.
В принципе получился своеобразный первый литературный институт, который не из-под палки, а в непринуждённой манере привил воспитанникам любовь к слову и умение с ним обращаться. Даже совершенно не способные к стихосложению индивидуумы в конце концов научились выражаться изящно. В меру способностей, конечно.
Чем обернулся для России этот, не удавшийся с точки зрения идеологов, эксперимент? Они мечтали вырастить реформаторов и политических деятелей, а получили литераторов. Литераторов-реформаторов, учёных, новаторов, которые организовали настоящий переворот, прорыв и расцвет. И благодаря счастливой случайности именно здесь вырос и сформировался Пушкин. Трудно представить, в каком направлении развился бы его гений, окажись Александр Сергеевич в другом учебном заведении. В любом случае – появление современного литературного языка и нашей великой литературы имеют лицейские корни.
Вот и думается накануне 200-летия лицея – а не повторить ли нынче такой же эксперимент? Может, двинется куда-то дело… А то что-то у нас бесконечный кризис да кризис в литературе.