В Брюсселе работают от 15 000 до 20 000 профессиональных лоббистов
Мария ХАМАХЕР, собкор «ЛГ» по Центральной Европе
Европейский союз многолик, но когда речь заходит о его внешнеэкономической стратегии, за спиной переговорщиков от ЕС незримо встают мощнейшие лобби крупных европейских концернов и корпораций, которые уже на рубеже прошлого и нынешнего веков контролировали львиную долю международных инвестиций. Лоббисты обеспечивают обмен информацией между передним флангом переговоров и заинтересованными сообществами, будь то флагманы европейской индустрии или общественные организации.
В России же само понятие «лоббирование» долгое время имело негативный оттенок, легальные механизмы отсутствовали. Результатом стало опасное отставание, которое может негативно повлиять на результаты переговоров, ибо европейские лоббисты, и без того привыкшие действовать на опережение, играют на фактически свободном поле. И если интересы отечественного бизнеса российская сторона защищать всё же научилась, то между интересами общества и передним флангом переговоров пролегла пропасть безмолвия.
За время существования Евросоюза при его инстанциях возникла ни с чем не сопоставимая по своей плотности сеть различных институтов лоббирования, обеспечивающих определённый баланс интересов.
Любая европейская законодательная инициатива даёт начало долгому процессу консультаций на всех уровнях. Эти консультации и представляют собой оптимальную среду для профессиональных лоббистов, прекрасно ориентирующихся в джунглях европейских инстанций. Использование СМИ, «сколачивание» коалиций, доверительные беседы с чиновниками ЕС и своевременно предоставленные досье и рекомендации – всё это входит в арсенал опытных представителей данной сферы деятельности. В процессе принятия решений европейские чиновники пользуются наряду с другими источниками и информацией, полученной от аккредитованных «доверенных лиц», постоянно находящихся где-то рядом и готовых в нужный момент спросить: «Не хотели бы вы услышать моё мнение?»
В Брюсселе работают от 15 000 до 20 000 профессиональных лоббистов. Здесь представлены более двух с половиной тысяч промышленных и отраслевых союзов и профессиональных объединений, многочисленные НПО и фабрики мысли, более 200 международных концернов и постоянно растущее число коммерческих агентств лоббирования, услугами которых зачастую пользуются американские и японские заказчики. Их влияние столь велико, а источники средств порой столь завуалированы, что всё чаще слышны требования предавать гласности информацию об источниках и объёмах их финансирования.
При этом около трети лоббирующих организаций представляют гуманитарные и общественные интересы, существующие вне экономики, коммерции или финансов. Это представительства политических партий и профсоюзов, общественных организаций и различных гражданских инициатив. Именно они противостоят излишнему давлению бизнеса, отстаивая интересы социума.
Подобное обилие лоббистов объясняется просто. Область европейского права, регулирующая хозяйственную деятельность в странах Общего рынка, формируется в Брюсселе. Брюссельские правовые директивы служат своеобразной матрицей для законотворческой деятельности национальных парламентов, составляя при этом уже почти львиную долю законодательной базы государств – членов Евросоюза. Проще говоря, Брюссель определяет правила игры для всех, кто хочет взаимодействовать с Европой. И для того, чтобы принимать в этом участие, необходимо быть в нужном месте и в нужный час.
Рискну предположить, что очень многих негативных тенденций в отношениях с Евросоюзом удалось бы избежать, будь у российской стороны сопоставимый с европейским опыт лоббирования вне официальных правительственных каналов. Кроме того, присутствие в Брюсселе российских лоббистов, отслеживающих тенденции и политические процессы, каждый – под определённым углом зрения, обеспечило бы информационную фору и значительно облегчило бы системный, детальный анализ перспектив российско-европейских отношений.
По данным недавно опубликованного исследования аудиторского общества «Ernst & Young», Россия уже сегодня занимает третью в мире (после Китая и Индии) позицию по популярности в качестве места производства и инвестиций.
С другой стороны, международный опыт показывает, что наравне с консервацией, например того минимума затрат на оплату труда или охрану окружающей среды, который и обеспечивает им сравнительное конкурентное преимущество, концерны везде одинаково заинтересованы в постоянной либерализации трудового законодательства.
Если в Европе это сделать сложно, то в Азии и в Латинской Америке уже существует большое количество так называемых зон свободного или экспортного производства, на территории которых не действуют национальные законы по охране труда, не существует минимальной заработной платы и запрещены профсоюзы. Облегчённый налоговый режим оборачивается отсутствием средств для развития общественных структур. А ведь формально – это тоже прямые инвестиции и рабочие места, но базы для развития общества они не составляют.
Окрепший российский бизнес готов к экспансии и приложит все усилия, чтобы из прямой дороги на российский рынок, проложенной для европейского бизнеса первым договором, возникла наконец «улица двустороннего движения». Чтобы этого добиться, неизбежно придётся идти на компромиссы. Если общество будет безмолвствовать, то компромиссы окажутся неизбежными в социальной плоскости – такова международная тенденция.
Отсутствие легальных и прозрачных механизмов лоббирования интересов не только бизнеса, но прежде всего общества в целом – как в сфере внешней экономики, так и внутри страны, – вполне может превратить Россию в пассивного наблюдателя. Который обречён, брыкаясь, идти на поводу других именно из-за собственной заторможенности, плохой реакции и неспособности своевременно координировать силы.