Рождение праздника из духа музыки
Отгремел, отзвенел, отпел и даже оттанцевал VII Московский Пасхальный фестиваль – праздник высокой музыки во всех её видах и проявлениях, акция, сумевшая за совсем короткий срок стать одной из наиболее значимых в ежегодном музыкальном календаре российской столицы, а впрочем, и куда более широкого ареала. Сегодня временной отрезок между Пасхой и Днём Победы для всякого истинного меломана, надо полагать, прочно ассоциируется с божественными во всех смыслах звуками, с обилием первоклассных концертов и выдающихся исполнительских имён, среди которых первым по праву должно быть названо имя Валерия Гергиева.
Хотя особенно важно отметить, что «культурная инициатива», рождённая семь лет назад организационно-творческим тандемом худрука Мариинского театра и мэра Москвы и получившая благословение патриарха, с самого начала предполагала ориентацию не только на сообщество присяжных посетителей консерватории, но на гораздо более широкий социальный охват. И этой своей изначальной установке Московский Пасхальный с его многочисленными программами, в том числе хоровой и региональной, с неизменной «Звонильной неделей», со всевозрастающим числом благотворительных мероприятий продолжает усердно и неуклонно следовать.
Отсюда – невозможность рассказать обо всём, что предложил на сей раз МПФ. Мы ограничились тремя сюжетами: естественно, «смыслообразующей» симфонической программой, гастрольным представлением последней Мариинской оперной премьеры – явившейся, возможно, главным фестивальным открытием, и балетным гала – наиболее ожидаемым московской публикой. Да, не всё вышло в итоге одинаково блестящим и безупречным. Но у живого организма по-иному и быть не может. А Московский Пасхальный – мало сказать что живой. Он в полном соответствии со своим «званием» – животворящий.
Когда Ульяна появляется на сцене, понимаешь, что жизнь свою ты проживаешь, в общем-то, не зря. С действительностью как-то смиряешься, а все частные недостатки бытия растворяются в ней, божественной, гениальной, неповторимой. В балерине, которую замыслил Сам Господь, для того чтобы мы вспомнили, что созданный Им мир хорош, а порою и хорош весьма.
В пасхальной радости православной вселенной нам, сумасшедшим-от-балета, выделен отдельный покой. В чертогах прекрасного уж второй год подряд Валерий Гергиев находит место танцу. Красавицы из Мариинки ангелами опускаются на Москву, и каждый встретившийся с ними хранит потом у сердца пёрышко из белоснежного крыла. До будущего года.
Так было. И вопреки неутолённой жажде танца осталось и на этот раз.
Прошлогодние Светлые праздники запомнились необычайной плотностью, насыщенностью, сбалансированностью балетной программы. Почти что на пределе восприятия московский зритель за пять дней увидел «Лебединое» и «Дон Кихота», различные работы Баланчина, кунштюки от Форсайта. Одеттой и Одиллией блистала Лопаткина, в Форсайте удивляла Кондаурова, вспыхнувшая ярко-рыжим и осветившая столицу новая звезда тогдашнего сезона Benois de la danse.
Что ж, на этот раз всё было поскромнее: два вечера гала-концертов, в значительнейшей мере повторивших номера друг друга. Известные Москве не менее, чем Питеру, Олеся Новикова и Евгений Иванченко, Екатерина Осмолкина и Михаил Лобухин, Елизавета Чепрасова и Александр Сергеев, Надежда Гончар и Игорь Колб не заставляли усомниться в том, что традиции Агриппины Вагановой не подвергаются ревизии в угоду быстротечной моде, которая, увы, и на балет порой зловеще опускает длань. Каждый был в меру сил хорош, но вместе всё не складывалось. Прожекторы, направленные в зал по прихоти телеработников, раздражали. Однако полная трансляция концерта на ТВ виделась мерой необходимой.
Адажио и па-де-де из разных мест сменялись даже и сомнительными с точки зрения вкуса танцами («Лебедь» Сен-Санса в хореографической версии Раду Поклитару), но в целом видимое соответствовало среднеоптимистическим ожиданиям и не стоило бы тех виртуальных чернил, что проливаются сейчас на монитор РС, когда бы не Ульяна.
Действительно, мы знаем, что представляют собой почти все из тех, кого я перечислил, а Олесю Новикову даже очень хорошо: видели в больших ролях (Ундина, Китри), в чудесной миниатюре современной танцевальности «В направлении лебедя». Достойные в высшей степени люди, но!
Хотелось не мозаики, а живописного полотна часа на четыре ежевечерне. К тому же: все ждали Лопаткину.
В середине первого вечера Ульяна появилась в «Бриллиантах» Джорджа Баланчина. Вместе с Иваном Козловым она предваряла перерыв гала-программы. Язык бессилен. Такое описывают лишь в терминах апофатического славословия. Совершенство выразимо ангелическими синтаксисами, мы ж гугнивы.
Ульяна танцевала, и неказистость наших душ вдруг прорастала нежными побегами святой любви. Не снисходя до человеческих слабостей, величайшая из балерин требовала полного слияния с ней. И мы, послушные, гармонизировали «внутренняя наша» с запредельной красотой созерцаемого.
И рады были повторить сей экстатический процесс ещё, ещё и ещё раз.