Сказка для Жучки
Когда создавался мир, под рукой у Творца были самые разные материалы: горячая лава, твёрдый камень, бегущий ветер. Так были созданы лев – гроза зверей, трудолюбивый бык и царь воздуха – орёл. Не истраченной осталась только коробочка с пластилином – мягким податливым материалом.
Взял Господь кусок пластилина и принялся за работу. Старался изо всех сил: удлинял и укорачивал ноги нового существа, вытягивал и закольцовывал хвост, настораживал и приопускал ушки.
Так – незаметно – миновали семь отведённых для сотворения мира дней. А Господь всё никак не мог оторваться от весёлой возни с пластилином. Не заметил, как прошли, пробежали сначала века, потом – тысячелетия...
Знаешь, Жучка, наш мир полон одинаковыми львами, типичными быками и абсолютно похожими орлами.
И только такой, как ты – неказистой, нескладной, голенастой красавицы, – не было, нет и не будет в целом свете.
***
О том, сколько лет моим собакам, я стараюсь не думать. Только иногда, пересилив себя, начинаю загибать пальцы на руках.
…Неужели Лида живёт у меня уже десять лет, Тоша – восемь, а Дуня, Мышка и Эрделька – соответственно семь, пять и три? Самая юная из всех – дворняжка Жучка. Вот уже год, как она живёт у нас. Я загибаю негнущиеся пальцы, приплюсовываю к нашим общим прожитым летам годы их бродячей жизни и чувствую, что тёмный страх поднимается со дна моей души.
***
Вводить в дом очередную уродину – право хозяина. Лида понимает это, но не одобряет.
Когда я втаскивал на крыльцо Эрдельку с безжизненно повисшей лапой, Лида лежала на своём топчане и недовольно шевелила бровями. А потом встала и ушла в дальний угол веранды.
Там она пролежала всё лето. Скоро Эрделька поправилась, выросла и превратилась в красивого и сильного зверя. Однажды она спрыгнула с топчана и убежала во двор – играть с маленькой Мышкой.
А постаревшая на месяц Лида тихонько вышла из своего угла, кряхтя влезла на топчан и с довольным вздохом закрыла глаза.
***
Во время завтрака Лида ложится у моих ног и засыпает. А я наклоняюсь и кладу на пол какой-нибудь лакомый кусочек. Лидка удовлетворённо шевелит бровями, но с места не сдвигается.
Приходится встать и придвинуть к носу спящего Батыя свой ясак.
***
Обои в моей комнате постарели, повы- цвели. А около двери расплылось большое, невыводимое пятно. Здесь, привалившись спиной к стене, подолгу лежит моя Лида.
Идут годы, я всё реже встаю из-за стола и направляюсь к двери. Чаще остаюсь дома и смотрю, как погрузневшая Лида со вздохом переворачивается с боку на бок. Вот уже десять лет, как мы вместе. И некогда прекрасные новые обои пожелтели и обросли по краям бахромой. А старенькая Лида начала громко всхрапывать во сне.
Не станет Лиды, но её тень на стене останется. Никогда и никому не позволю я переклеить обои в своей комнате. А если придётся продать отцовскую дачу и уехать, вырежу кусок стены и увезу с собой.
***
Всю зиму валяется-нежится Мышка на мягкой постели. Зато по весне… Спрыгнет с крыльца на зелёную травку, носится, играет. Забежит вперёд, упадёт на спину. Терпеливо ждёт, когда погладят.
– Ах, какую собаку выбросили!
Довольна Мышь, взвизгнет радостно, вскочит, умчится вперёд. Правда, недалеко. Через пару шагов брякнется на спину, вытянется, замрёт как мёртвая. Мохнатые лапки прижаты к туловищу, кожаные веки лукаво прижмурены. Как тут не пожалеть собаку, не погладить её по голенькому пузику.
– Ах, какую собаку выбросили!
А ведь и впрямь выбросили. Такую хорошую собаку взяли да и выбросили.
***
Тоша – единственный, кроме меня, мужчина в доме. Ему и кусок побольше, и место на лежанке получше.
А загрустит наш мальчик – чуткая Лида подойдёт, встанет как лист перед травой, утешит. Вылижет хмуро прищуренные веки, а то и животик вымоет. Соседи ухмыляются, что, мол, за телячьи нежности у твоих собак. Но мама Лида обожает своего сына Тошу, считает его писаным красавчиком. Да и мы удивляемся, почему это будущие хозяева Тоши отказались вдруг от такого славного пёсика? Вот и пришлось пригожему и храброму Тоше стать сыном целого женского батальона. Лида – раз, Дуня – два, Эрделька – три, Жучка – четыре… Ещё маленькая Мышка и две кошки: Добродушка и Закорючка.
Дорога в лесу
Вышли на лесную дорогу, и в глазах посветлело. Солнечные блики земляничинками скачут по обочинам. Это значит… да, это значит, что Песчаный вал где-то неподалёку!
– Песчаный вал, ау!
Собаки пошли по лесу врассыпную: прочёсывают каждую лощинку, пронюхивают каждый кустик. Уж так-то охота им поваляться в горячем песке, подёргать из-под него горькой травки-обереговушки, что в самом деле оберегает их от всяческих болезней и напастей.
– Ходу, ребята, ходу! Не жалейте лап, твари вы мои любезные! Гуляйте, пока гуляется!
***
Тоша, тот и не гуляет вовсе. Длинными пружинистыми ногами – и раз, и два, и три-четыре! – меряет вдоль и поперёк разбежавшийся лес. Остановится на мгновение, подумает – ставить метку или нет?
И – снова в путь… к большому муравейнику… на стрежень песчаного вала.
***
Встречаясь со мной глазами, Лидка обязательно приподнимает и тут же опускает ушки. Это значит: есть контакт!
Но – что это? Толстая мерзавка ныряет в кусты и… возвращается с серенькой птичкой в зубах! Поймала «подлётка» и, довольная, кладёт к моим ногам.
Прикапываю тёпленького птенца к породившей его земле и осаживаю взглядом азартно подрагивающие уши удачливой охотницы.
***
Стемнело. Всем собакам, в том числе и тем, которых давно нет на свете, пора расходиться по хозяйским постелям. У дверей веранды стук хвоста и сопение – это Дуня тщательно вылизывает мохнатую сонную морду Лиды.
Залюбуешься. Как укладывается на покой Эрдель, как ловко завязывает Рыжая в плотный узел своё крупное добротное тело. А закроет глаза и закряхтит сдавленно, горестно: «Ох-хо-хо-хм». Того и гляди заговорит, завспоминает о розовом щенячьем детстве.
Премудрый Тошечка перенял откуда-то повадку пенсионера в общественном транспорте. Встанет у постели и давай сверлить спящих укоризненным взглядом. Пока не сгонит какую-нибудь на пол. Засыпает он быстро и спит на боку, высунув между зубов розовую ветчинку языка.
Нервическая Жучка и спит вполглаза. Взбрёхивает сквозь сон – в ответ на ночной лай собак.
Спать с Мышкой чудесно – незаметно вспрыгнет на кровать, неслышно пройдёт в ноги и, привалившись гномьей головёнкой к большому пальцу, тихо уснёт… до самого Судного дня.
***
Электричка.
Окно. Пустая, продуваемая ветром платформа. Поезд отошёл.
Но – что это? Знакомая, с высокими настороженными ушками фигурка.
Смешная… Опять провожает нас!
Не смотреть.
Не видеть.
Не знать…