В Москве в завершение сезона играли Евгений Кисин и Борис Березовский
Юрий ДАНИЛИН
Евгения Кисина преследует репутация вундеркинда. Многие явились в Большой зал Консерватории на его сольный концерт исключительно за цирковыми ощущениями. Не желая принимать во внимание тот факт, что пианисту вот-вот исполнится сорок лет. Он уже давно не мальчик, которого многие из нас помнят с Первым и Вторым концертами Шопена в этом же зале много лет назад. Теперь у него вполне заслуженные престижные музыкальные награды, он – почётный доктор Манхэттенской школы музыки и почётный член Лондонской королевской академии музыки. Но, похоже, сам с большим трудом расстаётся с вундеркиндством. По крайней мере внешне. Программа была дежурной и никаких сенсаций не обещала. Как и разочарований, впрочем, тоже. Но именно они, к сожалению, преимущественно и имели место. Осталось ощущение ученичества. «Ярчайший темперамент» и «изысканная и оригинальная фразировка», о которых любят упоминать критики, куда-то испарились. Прокофьев (исполнялись три пьесы из «Ромео и Джульетты», а также Соната для фортепиано № 8, ор. 84) как чёрствый бутерброд – разжевать невозможно. Тяжело, скучно, невнятно. Полонез-фантазия Фридерика Шопена, его же три мазурки и восемь этюдов свидетельствовали, скорее, не о достоинствах сочинений, а о какой-то внутренней пустоте исполнителя. Старательно, мило, но не больше. Композитор того явно не заслуживал. Кажется, что пианист замер на какой-то точке развития. Может быть, день такой выдался, может, переходный возраст воду мутит – но ему как будто воздуха не хватает, новых сильных ощущений, увлечений, образов и т.п. Он словно бы изолирован от всего этого. Напрасно. Исключительные достоинства этого пианиста нуждаются в хорошей питательной почве.
Прежде всего надо избегать тусовочных концертов и не потакать обывательским вкусам. Не играть без особой надобности «Венгерские танцы» Брамса. Именно это несчастье имело место во втором его присутствии на сцене Большого зала Консерватории. С оркестром «Виртуозы Москвы», отмечающим свой юбилей, под руководством народного артиста СССР Владимира Спивакова Евгений Кисин исполнил Первый концерт Бетховена. Никто не считает, к сожалению, сколько раз это замечательное произведение звучало с этой знаменитой сцены. Я поражаюсь отваге всё новых и новых друзей Людвига ван Бетховена. А тут ещё полон зал гламурной публики: банкиры с банкиршами, депутаты, сенаторы, безумные люди с телевидения, столичные сплетники и сплетницы. Впрочем, сам Бетховен тоже не выбирал слушателей, такие же экземпляры попадались. И что в итоге – умеренность и аккуратность. И всё. Припомнились исполнители, обнаружившие в этом же сочинении несметное количество звуковых красот. Прежде всего Вильгельм Кемпф и Михаил Плетнёв. Совершенно разные музыканты, но единомышленники в главном – произведение предназначалось публике только после тщательнейшего «рассматривания» буквально каждого звука. И ценность этих опытов незабываема, хотя о них никто не говорит, не предупреждает, какая колоссальная работа предшествовала концерту, да и надобности в этом нет – всё слышно! Так бывает: знаменитый монолог Гамлета в устах Смоктуновского или Евгения Миронова – оба народные артисты – всё-таки большая разница.
Сонату № 1 Сергея Рахманинова играл в Зале Чайковского Борис Березовский. Очень интересно, мощно, ярко, вполне освоив полифонический стиль сочинения, продумав мельчайшие детали. Так захватывает слух эта твёрдая логика в вихре сложнейших звуковых хитросплетений. Березовский был собран, точен, очень удачлив в этот вечер. Имели место и 12 этюдов трансцендентного исполнения для фортепиано Ференца Листа. Оставили сложное впечатление: разномастные получились этюды. А трансцендентность где-то в это время вообще гуляла.
В Музее музыкальной культуры имени М.И. Глинки представляли новую книгу об Александре Николаевиче Скрябине – одном из самых востребованных композиторов современности. Что поразительно: как при жизни, у него и сейчас много почитателей и достаточно недоброжелателей. Вспоминаю блестящую книгу Леонида Леонидовича Сабанеева о Скрябине. Разговор с учителем последнего В.И. Сафоновым: «Саша Скрябин – большой, большой композитор. Большой пианист и большой композитор». Сабанеев: «Ведь это что-то под Шопена». Сафонов: «Скрябин умнее Шопена, я сколько раз это говорил и теперь говорю».
Ещё лучше отношения с Сергеем Ивановичем Танеевым. Он не понимал Скрябина, хотя и преподавал ему теорию музыки. «…Танеев и Александр Николаевич друг перед другом, многократно кланяясь и, видимо, испытывая какую-то обоюдную неловкость. Наконец Танеев прервал молчание.
– А знаете, Александр Николаевич, я ведь вашей музыки не люблю, – с места в карьер объявил он.
– Знаю, Сергей Иванович, – покорно и смиренно отвечал Скрябин…
– Да нет, я не то чтобы не люблю, а просто не выношу вашей музыки! – не унимался Танеев…
– Да знаю, знаю, Сергей Иванович, вы не любите и не выносите…
– Да не то чтобы не выношу, а меня прямо тошнит от неё, – договорился Танеев.
– Ну послушайте, Сергей Иванович, это уже не любезно, – пошутил Скрябин, которому было и смешно и неприятно от такой оригинальной встречи».
Прекрасный диалог. Думаю, способствовал самокритичности обоих замечательных композиторов. Новая книга носит название «А.Н. Скрябин в пространствах культуры XX века». Учёные, музыковеды, публицисты весьма основательно рассуждают о феномене Скрябина, о его пересечениях с современниками и роли в искусстве будущего. Мне показался самым актуальным раздел о стиле и исполнительской интерпретации творчества композитора. Всю эту грандиозную работу затеял, осуществил и сам активно поучаствовал Александр Серафимович Скрябин, вице-президент Международного скрябинского общества, инициатор и организатор Международных конкурсов пианистов имени А.Н. Скрябина. За что ему и спасибо. Замечательный подарок всем, кто играет Скрябина или только собирается это делать, кто думает над философией его творчества и вообще думает.