Несмотря на третий спектакль премьеры «Раймонды» в самарском театре оперы и балета аншлаг. И это не удивительно: весть о новой грандиозной постановке Юрия Бурлака молниеносно разлетелась по городу, вызвав столпотворение у билетной кассы.
Бурлака – признанный знаток хореографии XIX века, «Золотого века Русского Императорского балета». Свои реконструкции и реставрации спектаклей того периода она осуществил в Австрии (Вена),Германии (Берлин), Японии (Токио). В России – в Перми и Челябинске, Воронеже и Уфе, Улан-Удэ, Петербурге и Самаре, на сценах Большого и Мариинского театров. «Раймонда» завершила список шедевров классического наследия, «поднятых» художественным руководителем самарского балета.
Для самарских подмостков Бурлака выбрал версию Александра Горского, который вместе с Иваном Хлюстиным в 1900 году скрупулезно перенес на сцену Большого театра петербургский спектакль Мариуса Петипа. Чтобы уж совсем не запутать пристального читателя в хитросплетениях сюжета и перипетиях истории постановок «Раймонды», смешавших имена ее авторов, все же поясним. Биография «Раймонды» началась в 1895 году, когда в руки директора императорских театров Ивана Всеволжского попало балетное либретто, написанное Лидией Пашковой. Справедливо посчитав его слабым, Всеволжский отредактировал материал. В свою очередь и Мариус Петипа, получивший либретто «Раймонды» для работы над будущим спектаклем, внес собственные коррективы. Все появившиеся в литературной основе редакторские правки, не избавили текст от исторических несуразностей, что в прочем для живописной театральности средневековой легенды не имеет принципиального значения. Так или иначе, образы Раймонды, Жана де Бриена, короля Андрея II дошли до нас из тьмы веков. Но разве так уж важно зрителю узнать, что Абдерахман не мог быть сарацинским рыцарем, поскольку «сарацины – племя арабское, исповедовавшее магометанскую религию, а все рыцарские ордена и лиги были исключительно христианскими»? Все это, и еще много интересных исторических фактов современный зритель почерпнет из замечательного буклета, подготовленного литературной частью театра (Екатерина Филиппова) еще до того, как погрузится а атмосферу музыки Александра Глазунова и эпохи крестоносцев.
К слову, и сегодня либретто «Раймонды» претерпело изменения, внесенные балетмейстером-постановщиком и автором музыкальной концепции спектакля Юрием Бурлака. Все дело в том, что обратившись к оригинальной постановке Горского 1898 года, Бурлака, с одной стороны, поставил целью максимально возродить давно забытый спектакль, с другой - отдал дань благодарности педагогам, некогда передавшим бесценные знания хореографии Горского. В то же время Бурлака использовал новые открытия интереснейших документов о «Раймонде», соединив все собравшиеся у него сведения в полноценную и стройную режиссерскую структуру.
Когда слушаешь музыку «Раймонды» как-то забываешь о том, что Глазунов, получивший от Всеволжского заказ на партитуру, был занят идеей написания Шестой симфонии. Однако, результат получился замечательным: балетная партитура оказалась подвластной симфоническому образному строю, музыка «Раймонды» воплощается по законам симфонического развития. Это хорошо прочувствовал дирижер-постановщик Евгений Хохлов. Под его управлением оркестр звучит мощно, красочно и, что крайне существенно, удобно танцовщикам.
Спектакль начинается неспешно, словно некий менестрель легко прикоснулся к струнам лютни, заведя спокойную балладу о давно минувшем.
Прежде, чем зрители окажутся в зале средневекового замка, глазам откроется великолепный супер-занавес, решенный в стиле гобелена. На нем вытканы главные герои: в центре Раймонда, по бокам Жан де Бриен и Аберахман.
Сами декорации и костюмы принадлежащие художнику-постановщику Вячеславу Окуневу восхищают его мастерством живописца, знанием законов театральной перспективы и следованием истории моды. Пожалуй, лишь в эскизу костюма Абдерахмана не хватило должной выразительности.
Под сенью покровительницы дома Дорис – призрака Белой Дамы в стоп-кадре застыли обитатели замка. Минута и все оживает. Бурлака проявляет себя как умный режиссер, чутко ощущающий «дух эпохи». Придуманные им мизансцены не просто формальное заполнение действия – они краски, дополняющие портрет Жана де Бриена. Пока он ждет появления невесты, рыцарь без труда направляет стрелу в центр игровой мишени менее метких молодых дворян, пробегает глазами новый сонет очередного влюбленного, извлекает благозвучие из поднесенной ему мандолины… Но вот и сами танцы. Бурлака тщательно оживляет все сохранившиеся вариации, презентует бережно собранные осколки хореографических мотивов. Но он же выступает автором оригинальных композиций, будь то развернуто-шикарный многофигурный «Провансальский вальс», вариация Жана де Бриена, или «Танец духов». По правде, танец учениц самарского хореографического училища в образе нереальных существ, порхающих над потерявшей сознание Рамймонды не несет значимой драматургической нагрузки. Но, во-первых, это один из замечательных фрагментов, давно купированных балетмейстерами-предшественниками (а Бурлака славен возвращением всех возможных купюр-находок), а, во-вторых, хореография так стилистически органична Горскому, так органична и мила, что это не только примиряет с «длиннотой», но и позволяет насладиться талантливым фрагментом.
В спектакле множество режиссерских моментов, вызывающих горячее желание аплодировать. К ним относится и эпизод с зеркалом, которое становится волшебным даром Абдерахмана Раймонде и средством порабощения ее воли с помощью магического предмета. Однако коварство сарацина оборачивается против него же. В руках Белой Дамы зеркало ослепляет Абдерахмана в момент его поединка с де Бриеном, обеспечивая победу белого рыцаря над похитителем невесты.
Для артистов «Раймонда» - серьезное испытание на техническую оснащенность и физическую выносливость. Многочисленные сольные вариации Небесных дев (Виктория Никитина и Анастасия Голощапова), подруг Раймонды (Клеманс-Лаура Васконселос, Генриетта-Полина Марушина), трубадуров (Бернар-Николай Выломов, Беранже-Светлин Стоянов). Две вариации у Жана де Бриена, у главной героини их пять – самых разных по характеру. Полина Чеховских-Раймонда отработала каждое движение, каждый шаг, а ее вариация с шарфом возымела изумительный эффект. И только венгерская вариация выиграла бы, будучи исполненной с большей строгостью. Благородным рыцарем предстал Сергей Купцов-де Бриен, а темпераментный Дмитрий Мамутин вполне передал вздохи и терзания Абдерахмана. С горячим энтузиазмом исполнены танцовщиками возвращенная на сцену Юрием Бурлака Ориенталь (Карина Декшанаева), Сарацинский танец, Панадерос, Мазурка и Палоташ. Величественный Апофеоз стал достойным завершением почти четырехчасового спектакля.