Владимир БЕРЯЗЕВ
***
По Телецкому озеру
рябь, рябь.
А по гребням и скалам –
туман, туман.
Проступает из воздуха
дождь-хлябь,
Да курится за мысом
гора-Шаман.
Где стеклом вулканическим
гладь вод,
Чёрным-чёрного зеркала
глубина,
Словно лоб запечатал мне
хлад-лёд,
А душа и не знает
о дне дна…
Переплыть, переплавиться
след в след
За алтайской наядою –
ждать, жить! –
В ту страну, где неведома
власть лет,
И в двойном одиночестве
знать-быть…
***
«Будьте прохожими», – он говорил.
Не оставайтесь надолго
Возле родни, возле милых могил,
Возле любимого дома.
Клонится лето, а путь наш далёк,
Клонятся силы и сроки,
Но не погас золотой уголёк
Там, над зарёй, на Востоке.
Веки смыкаются, но преклонить
Голову негде на свете,
Только любви серебристая нить
Мимо заботы и смерти.
Сердце смиряя, ты не оглянись,
Шаг не замедли, не дрогни.
Светлые ангелы падают ниц,
Демоны злобу хоронят.
Будет душа твоя на небе цвесть
Чистой звездою-сапфиром.
Галилеянина бла’гая весть
Не умолкает над миром.
***
В пимах, в полушубке раскрытом
И простоволос,
Я выйду к ветла’м и ракитам
На зимний откос.
Столпы вертикального снега,
Как души сквозя,
Восстанут от неба до неба,
А глуше – нельзя…
Ни тише, ни выше, ни ближе.
Но можно – светлей.
Скрываются белые крыши
В распахе полей.
Восходит как бы по ступеням
В белёсый зенит
Безмолвия снежное пенье.
И сердце – звенит.
Пуховые две рукавицы,
Подобье ковша,
И родина, словно синица,
Лежит не дыша…
***
Весь январь в Сибири минус три,
Отгремели праздника кастрюли,
Отцвело TV. И на гастроли
В город прилетели снегири.
Друг вернулся с острова Бали,
А жена – из нашего Вьетнама,
Из юго-восточного бедлама,
С вечеринки демона Кали.
А в России чинят костыли
И уже не ездят на трамвае,
Есть тому основа правовая –
Льготы поменяли на рубли.
Старики, как в море корабли,
Родину покинули навеки:
Белые, родные человеки
Парусами канули вдали.
Только снег. И Бога не моли,
Всё равно идут вослед за нами
Если не проклятья, то цунами
По всему периметру земли.
***
На Большом Яломане вдоль русла лёд,
А вода, как жидкий кристалл, течёт.
На Большом Яломане, прозрев к весне,
Полыхает багульник на крутизне.
В золотую кольчугу одет Алтай,
Эхом эпоса слышится: «Маадай!..»
В синеву вновь возносятся без помех
Склоны горные – выцветший лисий мех.
Всё случается вовремя, как всегда,
Закипит в клюве во’рона кровь-руда.
Я вернулся, я вышел на старый путь:
Оглянуться можно – нельзя свернуть.
***
Бродить средь скал
И облаков,
Искать следы
Былых веков,
Чеканки каменной
Зерно,
Родов пропавшее
Звено.
И звон камней,
И топот коз…
Здесь только кости
И навоз.
Быть с этим небом
Заодно
Нам и дано,
И не дано.
***
Меж рам заплутавшая муха
Жужжит веретёнцем седым…
Пряди же молчанье, старуха,
Пылящим лучом золотым.
Махровый закат георгинов
С печатью морозного сна…
Инкогнито, ложе покинув,
Смёется, а дама бледна.
Но – кто она? Плачет Арахна,
Все сети по ветру летят.
Пора, но, помилуй, как рано,
Ещё не осыпался сад.
Ещё… Но в обугленных грудах
Уж нет и подобия грёз,
Ах, сударь, всё это всерьёз!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
И осы в картонных сосудах
Погру’жены в анабиоз.
Все ульи укрыты в омшаник,
Все угли уснули в золе…
Тишайшая осень. Лишайник
Пылает на голой скале…
АРИСТЕЙ
Некоторые говорят, что Аристей из Проконнеса, прибывший из страны гипербореев, был учителем Гомера.
Страбон (1, 2, 10; 14, 1, 18)
Гипербореец обучал Гомера –
Гласит молва.
Степи и звёзд сияющая сфера,
Ковыль-трава,
Пространство пожирающие кони,
Судьбы кудель,
И песня о прекрасном Аполлоне
У храма Дельф.
О, кто б ты ни был – ветреный хозяин
Златой стрелы,
Чей дух постиг эфир неосязаем,
Кто тело мглы,
Как трассером, поэзией пронзая,
Прошёл сквозь мир,
Чтобы, живую музыку глотая,
Ахейских лир
Запели струны, скифии не помня,
Алтая вне!
Восстал чтобы другой, героям ровня,
Слепой вполне!..
______________
С тех пор летит стрела, летит, грохочет,
Грозя-свища!
Сверкает, чудодействует, пророчит,
Родню ища.
***
На диком бреге…
К. Рылеев
Снова коровы ревут.
Утро деревни.
С берега на Умреву
Тарской царевны
Тянется лугом фата,
А за туманом –
Вновь багрянится вода
Над атаманом.
И с Иртыша до Оби –
Тарой, Чулымом
Сколько назад ни греби –
В неразделимом
Времени, сердце, огне
Вместе поныне –
В небе, в могиле, на дне,
В алой полыни,
В стане стальном Ермака,
В ставке Кучума…
Всех породнила река,
Родина, дума.
Вновь погружаемся, брат,
Дальный и вольный,
В перепелиный закат,
В пепел окольный.
***
Залив Таманский пепелен и нем,
Ржавеют листья, иней на ограде…
Лишь дрожь и мука жёлтых хризантем,
Как будто плач и просьба Христа ради.
Безотчий…
Отчего это со мной?
Песок серее самых серых буден.
Нам не уйти от жизни жестяной,
Не так ли, землячок Егор Прокудин?
Мир – без любви.
Сапожник – без сапог.
Эринии вопят, как на эстраде…
Эвксинский Понт шумит,
как римский полк
Периода военных демократий.
***
Мне остался один только шанс…
Или меньше.
Ничего не снесу торгашам,
Переменчив
Мир чудес. Но последний патрон –
За подкладкой.
В этот раз меня встретит Харон
Шоколадкой.
Я монетку ему покажу:
– Вот монетка…
И стихи на песке напишу
Просто веткой.
А за речкой такие луга –
Божий посвист.
Ты приедешь другая слегка,
Может, после…
НОВОСИБИРСК