Спектакль «Недотёпы» стал фаворитом
В Москве завершился один из самых длинных театральных фестивалей – XV фестиваль-конкурс национальных театров «Москва – город мира». Безусловным фаворитом этого года стал спектакль Московского театра Грановского «Недотёпы», получивший приз за оригинальность трактовки пьесы А.П. Чехова «Вишнёвый сад».
Этим словом «недотёпы» старый слуга Фирс, любовно, но и критически характеризует семью, которой он служит, – представителей отживающего свой век дворянства. Шутливый рисунок, украшающий программку, изображает огромного Фирса, водящего детский хоровод. Вглядевшись, мы находим среди этих детей и Раневскую, и Гаева, и всех других героев пьесы.
Но прежде чем продолжить разговор о «Недотёпах», надо ещё объяснить, кто такой Грановский. Алексей Грановский (1890–1937) – ученик соратника Станиславского Александра Санина и «отца театрального экспрессионизма» Макса Рейнхардта, один из выдающихся отечественных театральных режиссёров 1920-х гг., основатель знаменитого Государственного еврейского театра, учитель гениального Соломона Михоэлса. Театральный метод Грановского являл собой поиски выразительного жеста-метафоры. Некоторые формулы его системы: «Жест есть выражение мысли», «Предмет работает на сцене, как и актёр», «Пауза важнее слова». Игорь Пехович, основатель и руководитель Театра-лаборатории – вдумчивый исследователь, который уже не один год занимается изучением и распространением метода Грановского.
С актёрскими и режиссёрскими работами самого Пеховича я знаком уже более двадцати лет. Выпускник режиссёрской мастерской Юрия Любимова и Александра Вилькина, актёр Театра на Таганке известен в Москве в первую очередь как постановщик спектаклей по поэзии Иосифа Бродского. Наиболее популярен его моноспектакль-джаз «Жизнь есть товар на вынос», ныне прописанный на Малой сцене Театра на Таганке.
Вернёмся к премьере – «Вишнёвому саду», или же «Недотёпам». Важнейших пластических метафор, задающих тон действию, в спектакле три. Одна сообщает всей первой сцене почти ошарашивающий, сказочный вид, похожий на сновидение или же на какой-то фольклорный обряд, и она же повторяется в конце спектакля, в сцене забытого в заколоченном доме одинокого старого Фирса (Андрей Беликов). Люди предстают в этих сценах в высоких головных уборах из ветвей и цветов. Это люди-деревья, люди-сад. Они сами – тот «вишнёвый сад», о котором речь в пьесе, это их жизни и души крушат в финале. Вторая метафора – большой роскошный шкаф цвета спелой вишни. Из него персонажи выходят на сцену и в нём же растворяются. И в то же время это просто тот самый книжный шкаф, к которому Гаев (Олег Дуленин) обращается со своей нелепой речью: «Дорогой многоуважаемый шкаф»!.. В совокупности создаётся образ «книжных», то есть оторванных от реальности людей и некий символ преемственности их жизненного уклада и культуры, которым суждено драматическое разрушение. В конце третьего акта Лопахин (Александр Волийчак), Епиходов (Алексей Круглов) и Яша (Виталий Мокроусов) разбирают шкаф на части и складывают их посреди сцены. Он превращается в груду обломков для костра. Это и есть третья метафора – символ полной разрухи. Пока бывшие жильцы греются, сидя вокруг костра на обшарпанных чемоданах, прямо на их глазах не только рубят деревья, но и ломают дом. Пробегает по сцене и залу с топором на плече новый управляющий имения Епиходов. «Размахивает руками» новый хозяин Лопахин. Глядя в зрительный зал, этот симпатичный делец пересчитывает деревья и прикидывает будущие доходы от вырубки сада. Создается полное впечатление, что он пересчитывает поголовье зрителей.
Неожиданно, но тоже убедительно возникает в спектакле линия отношений Вари (Алена Шитикова) и Пети (Андрей Вальвач): создаётся впечатление, что их взаимные поддразнивания – это отголосок их прежней, шестилетней давности, глубокой симпатии.
Наиболее интересным в актёрском отношении мне показался Александр Волийчак в роли Лопахина. В его герое ясно и выразительно прочитывается, что он когда-то питал большую привязанность к этой семье, смешанную с завистью. А сейчас порывает со своими прежними полудетскими симпатиями ради наживы. Чувствуется также его разочарование в этих людях, неспособных к действию и неловко пытающихся – не вполне бескорыстно – женить его на Варе.
Спектакль напоминает «ящик Пандоры». Тем и интересен Чехов – глубокий мастер, чьи загадки мы разгадываем вот уже более ста лет.
Александр Баранов,
историк искусства, член Шекспировской комиссии АН РФ,
заслуженный работник культуры РФ