Сказки Шарля Перро скрывают двойную жизнь писателя
Я давно подозревал Шарля Перро в тайной жизни и не раз вызывал дух его чарующих сказок на страницы своих книг, но! Но у меня не было под рукой биографии писателя, чтобы сделать конкретные выводы. И вот наконец она появилась. Первая биография Шарля Перро на русском языке не так давно увидела свет в издательстве «Молодая гвардия» в престижной серии «ЖЗЛ». Её написал Сергей Бойко, который, увы, не дожил до выхода своей замечательной книги и о котором я знаю только то, что он жил в Ставрополе и писал научно-популярные книжки для детей и юношества. Не дожил до выхода русской биографии Перро и тот, кто вдохновил однажды Бойко на написание именно этой книги и долгие годы помогал в работе. Речь о профессоре Парижского университета Марке Сориано, которому автор посвятил свой многолетний труд.
Две смерти, поставленные судьбой над первой русской книгой о Шарле Перро, придают изданию драматический оттенок.
Предлагаю вниманию читателей фрагмент из своего эссе об авторе легендарных сказок и их тайном смысле.
ИГОЛКИ ДЛЯ КРАСНОЙ ШАПОЧКИ
Кто не знает «Сказки моей матушки Гусыни…», написанные Шарлем Перро!
Кто не читал их в детстве!
От одного перечня этих жемчужин захватывает дух: «Красная Шапочка», «Спящая красавица», «Золушка», «Кот в сапогах», «Мальчик-с-пальчик», «Синяя Борода», «Ослиная шкура»...
Причём непонятно, в чём тайна их прелести. Ну подумаешь, Волк подкарауливает в лесу девочку в красной шапочке. На то он и волк, чтобы подкарауливать. Однако... чем больше рассматриваешь этот шедевр, тем более загадочным он становится. И Волк, и Красная Шапочка бесконечно учтивы. Дитя простодушно не ведает, что за существо волк и какова природа его внимания к ней. Волк галантен: он спрашивает, куда она идёт. Бедное дитя, не зная, как опасно останавливаться в пути и слушать волка, послушно отвечает, что идёт проведать свою бабушку, которой её матушка посылает лепёшку и горшочек масла. А далеко ли живёт бабушка, участливо поддерживает беседу Волк. Невинная душа отвечает: далеко, видите вон ту мельницу, а за мельницей первый дом в деревне. Что ж, предлагает тронутый уважением к бабушке Волк, и я тоже пойду проведать её, только, чур, я пойду ЭТОЙ дорогой, а ты пойдёшь ТОЙ. И мы посмотрим, кто раньше придёт.
Перро гениально подаёт уловку Волка как всего лишь игру вперегонки. А дети уже трепещут. Душа уходит в пятки от ужаса за жизнь Красной глупышки, она же вот-вот попадётся в расставленную ловушку!
Это предчувствие вызывает первое в жизни наслаждение от чтения.
Суть его в том, что ребёнок переживает неизвестное прежде состояние наслаждения временем. Оказывается, ты уже повзрослел, ведь ты-то уже знаешь, что скрывается за учтивостью страшного волка.
Одновременно к сладости переживания примешивается горечь прозрения. Ожидание развязки – вот-вот волк схватит обречённую жертву, – впервые раскрывает ребёнку факт существования смерти. И хотя в детстве ты ещё робко уверен, что кажется, смерть лично тебе ничем не грозит, всё-таки душу терзают первые сомнения: а вдруг ты тоже умрёшь?
Знатоки Перро нашли в черновиках писателя вариант ещё одного волчьего вопроса.
Волк спрашивает: По какой тропке ты побежишь, душа моя? По игольчатой или по булавочной?
По игольчатой, отвечает обходительная простушка.
Если дух игольчатой тропки ещё можно прозреть – речь о тропке, похожей на след штопальной иглы, когда иголка ныряет в ткань и оставляет на простыни только стежок за стежком, то есть волк имеет в виду тропку ненахоженную, след которой то и дело, стежком, теряется в почве, – то дух булавочной тропки лично мне долго был совершенно непонятен, хотя сравнение безупречно пленительно, как и прозвище девочки, Красная Шапочка.
Уже написав статью, я вдруг догадался: булавочная тропка – это, наверное, та, которая идёт по бугоркам, кочкам и пенькам. Ведь булавочная головка означает бугорок. Речь идёт, конечно, о французской булавке, которую у нас ещё называют английской: из чёрной бусинки торчит тонкое остриё.
Мироздание сказки о Красной Шапочке – это нежная ткань материи. Алый шёлк и белое сукно. Зло в этом мире всё острое: иглы, булавки и зубы волка. Сказка про внучку – это история об исколотой рукодельной подушечке, куда вышивальщица вонзает иглы после шитья.
И ещё нашли французские перроведы в черновиках писателя пару волшебных штрихов, которые Перро не стал использовать в сказке.
Вот Волк, притворившись бабушкой (вперегонки уже сыграли, поиграем теперь в прятки), которую только что съел, говорит девочке: лепёшку и горшочек поставь на сундук, а сама иди, ляг со мной. Тут любезная Красная Шапочка начинает раздеваться, чтобы прилечь рядом с бабушкой на кровать, и спрашивает: бабушка, куда мне положить вот это? Волк отвечает: брось в огонь, дитя моё, больше это тебе не понадобится. И Красная Шапочка, не смея перечить старшим, бросает в огонь Красную Шапочку и опять спрашивает: бабушка, а куда мне положить вот это? И волк отвечает за бабушку: брось и это в огонь, дитя моё, больше оно тебе не понадобится.
И так три раза. Пока вся одежда не сгорает в огне.
Какую страшную мощь излучает этот замогильный рефрен!
Почему Перро отказался от этой идеи? Думаю, потому, что уцелевшая одежда маленькой девочки пугает ребёнка страшнее огня в очаге.
РАЗБИТОЕ ЯЙЦО
Шарль Перро родился на свет вторым, следом за своим старшим братом Франсуа, который вскоре умер, и эта смерть запомнилась крохотному братцу, как сосущая пустота и острая потеря. По наблюдениям врачей, близнецы представляют собой некое таинственное единство, некое неизученное до конца существо, где парность является решающим условием жизни, а нарушение парности – катастрофой. Порой эта симметрия доходит до абсурда, случается, что, когда одному близнецу удаляют аппендикс, буквально через час подобная операция срочно требуется другому. Короче, перед нами единое психосоматическое и даже сомнамбулическое единство, психическое вещество, где одному близнецу мерещится (в себе же!) близнец другой.
Но как умер братец для сознания ребёнка Шарля?
Очень просто: его съела мать!
Образ смертоносного рта и феномен людоедства стал маниакальным психозом для творческой души Шарля Перро. Вот откуда такой ужас перед едой, зубами и ртом, чревом и женщиной. Любой завтрак – всего лишь отсрочка главного блюда – младенца, то есть тебя, – а аппетит матери неистребим, она ест по нескольку раз в день: в обед, в полдник и ужин, и всё время хочет есть ещё и ещё.
Сказки Перро полны людоедами.
И слуги этого рта: зубы, ножи и вилки.
«Я съем его под соусом Роббер», – требует на ужин людоедка королева-мать маленького внука по имени День в сказке «Спящая красавица».
Внук и соус по имени Роббер – это, по сути, уже не один, а два целых мальчика.
Уже на закате жизни, взявшись написать свою биографию, писатель торжественно открывает её именно смертью брата: «Я родился, – пишет Перро, – 12 января 1628 года вместе с братом-близнецом, который родился за несколько часов до меня и умер спустя 6 месяцев».
Итак, смерть старшего близнеца искалечила детство младшего.
Перро жил, словно яйцо внутри скорлупы.
До 13 лет он был практически чудовищно косноязычен, скован до слабоумия, школьные учителя и колледж Бовэ стали кошмаром его детства, камерой пыток. В первый день учёбы мальчик не смог внятно ответить на элементарный вопрос учителя и назвать своё имя и фамилию. Он смог вымолвить только, что зовётся Шарлем. И замолчал. Тогда учитель был вынужден подойти к его парте и посмотреть тетрадку, где было написано на обложке – Шарль Перро. «Так ты Перро!» – изумился педагог. Он учил трёх старших братьев мальчика, и все они были в числе первых учеников. А этот полный осёл... мёртвый близнец словно покрыл его коркой льда. В ослиной шкуре полуидиота, с огромным трудом выговаривая слова, еле-еле отвечая на вопросы, пугая родителей идиотизмом, проводя долгие дополнительные часы за уроками, Шарль пребывал в таком состоянии почти 14 лет! И вдруг! И вдруг он влюбляется в мальчика по имени Борэн, который был почти таким же несчастным, как он. Борэн был толстяком. Его никогда не принимали в игры. Его дразнили. Он так же, как Шарль, отвечал невпопад. Он был таким же изгоем. Но если Шарля не трогали из-за страха перед старшими братьями, которые приходили забирать Шарля из школы, то толстячок Борэн был куклой для битья.
В один прекрасный день три негодника опрокинули толстяка в грязь после дождя и принялись с хохотом макать его лицо в грязную лужу. И! И тут душа Шарля не выносит мук Борэна. Душа лопается, как лопается страшный нарыв: тихоня бросается на обидчиков друга с дикой яростью. Кусаясь. Размахивая кулаками и выдирая мальчикам волосы. Юные аристократы растерялись, все трое принадлежали к знатнейшим фамилиям Франции, не привыкли к отпору и замерли, не зная, как вести себя в такой ситуации. «Иди домой, – сказал твёрдым голосом Шарль Борэну, – тебя больше никто не тронет».
В этой любви Шарль наконец становится старшим по духу.
Утерянное равновесие восстановлено.
Скорлупа разбита, яйцо – языком речи – вытекает наружу.
Он обретает брата.
На следующий день на вопрос учителя, кто повторит урок из Плутарха, Шарль впервые за пять лет поднял руку и вышел к доске. В насмешливой тишине он без малейшей запинки на прекрасной латыни пересказал огромный кусок из Плутарха. И получил высший балл. С этой минуты до конца жизни Шарль получал в жизни только высшие баллы. Ведь ему пришлось жить за двоих.
Долгие муки судьбы кончились родами одного из самых блистательных людей Франции и Европы. Достигнув зрелости, Перро войдёт в пятёрку самых могущественных государственных чиновников Франции. Он будет третьим после короля Людовика-Солнце.
Но не станем спешить.
Спросим, есть ли в сказках матушки Гусыни подобные превращения, которые пережил в жизни сам Шарль Перро?
Да, есть. И таких метаморфоз целое множество. Вот запечная замарашка Золушка благодаря стараниям феи превращается в сказочную принцессу, является на бал во дворец и покоряет принца. Вот, обернувшись львом, людоед пугает Кота в сапогах, а когда по глупости становится мышкой, сам гибнет в пасти кота. Вот Волк, нырнув под одеяло в постель съеденной бабушки, сам становится бабушкой и поджидает внучку. (Гюстав Доре сделал страшную иллюстрацию к детскому страху: волк в чепце и очках старухи уложил голову на подушку.)
Эти превращения золы в алмаз нередко сопровождает образ отвратительной оболочки, в которую прячется красота.
Пожалуй, самый гадкий образчик скорлупы можно обнаружить в сказке «Ослиная шкура», где дочь короля, нежная красавица, вынуждена прятаться внутри зловонной ослиной шкуры. И каждому герою сказок Перро нужно очень и очень постараться, чтобы проникнуть сквозь отталкивающую оболочку внутрь тайны и обнаружить жемчужину. Так, целых сто лет замок спящей красавицы не подпускал ни одного человека, и только в час, когда срок заклятия феи закончился, страшный терновник расступился перед всадником принцем. Даже фее пришлось изрядно потрудиться над тыквой, чтобы превратить её в золотую карету для Золушки. Добрая крёстная долго вычищала ножом из тыквы ненужную мякоть, чтобы осталась только твёрдая корка.
Перед нами дихотомия: тыква и мякоть, пасть и язык, скорлупа и яйцо. И скорлупа играет с нами в зловещие прятки. Эта игра порождает феномен спрятанной бабушки, которую, с одной стороны, давным-давно проглотил волк и которая – с другой стороны, – затаившись в утробе зверя и напялив на себя эту мерзкую волчью шкуру, караулит любимую внучку, чтобы вонзить в неё острые зубы.
СПЯЩАЯ КРАСАВИЦА МОГИЛКА
Итак, обилие людоедов в сказках Перро идёт от страха перед матерью.
От желания ребёнка заговорить аппетит кровожадной матери.
Если сначала малыш подозревал, что мать тайком сожрала братца-близнеца, то чуть повзрослев, искалеченный страхом мальчик решился подумать, что съеденный братец живёт в животе у матери, и, прислушиваясь, стал слышать слабый шёпот близнеца, который доносился до его воспалённого слуха из матери. Подслушивая, мальчик наивно стал ждать, когда Франсуа выйдет на свет, а тот шептал, что мать не выпускает его из темницы.
Вот как появилась на свет сказка про Мальчика-с-пальчика.
Проглоченного братца Перро считал маленьким, ростом с палец своей матери (её звали Пакет Леклерк).
Неприязнь к женщинам Перро был готов нести через всю жизнь, до 44 лет он оставался холостяком, жил в полном одиночестве в своём роскошном особняке в окружении слуг. Его поведение было настолько непривычным для тогдашнего времени, что в ситуацию вмешался покровитель Перро – могущественный министр финансов Клебер. Перро женится на юной аристократке Мари Пишон. За шесть лет жена родила четверых детей. Первой родилась девочка, которой отец дал имя в честь покойного близнеца Франсуа – Франсуаза. Затем на свет появились три мальчика, после чего Мари вдруг умирает. Смерть молодой женщины до сих пор ждёт объяснений, особенно на фоне знаменитой сказки Перро «Синяя Борода», где страхолюдный муженёк как раз увлечён тем, что приканчивает собственных жёнушек. А как мы уже заметили, сказки Перро всегда касаются фобий писателя: страх перед матерью, любовь к братцу, тяга к запретному (к сексу в том числе), маниакальный лейтмотив шкуры, которая прячет внутри себя красоту.
Ещё раз подчеркнём этот навязчивый лейтмотив.
Под грязью замарашки Золушки таится красавица, достойная принца. В окружении непроходимого леса сто лет прячется от посторонних глаз замок спящей красавицы. Под шкурой волка, в обличии кота в сапогах, в оболочке ослиной кожи прячется начинка, которая и не волк, и не кот, и не осёл.
Участь этой начинки пережил сам писатель.
Но вот в чём фокус – повзрослев, Перро не просто вышел из скорлупы, он сам стал оболочкой для покойного брата. Вывернувшись наизнанку (как волчья шкура мехом внутрь, а мездрой наружу), Шарль не просто разбил яйцо и обрёл внятную речь, а вобрал брата-близнеца в себя. Отныне он хранил его под сердцем в своём теле, как хранит живое сокровище мать, беременная ребёнком.
Писатель Перро – это два говорящих голоса.
Из этого состояния беременности братом он не выйдет теперь до конца жизни.
Вот откуда рождается феномен Перро.
Два близнеца вступают в мистический диалог.
Верхний Перро (ослиная шкура) был женоненавистник, гомосексуалист, мудрец, карьерист, интриган, трудоголик, царедворец, волк в шкуре осла, а нижний Перро (спящий жемчуг), тот, кто жил наизнанку в утробе тайны, близнец Франсуа был дремлющим веществом детства, духом обиды на брата за то, что младшему выпала удача жить, а ему, старшему, достался жребий небытия.
Вот они вдвоём начинают сочинять сказку о Золушке.
«Она спала на чердаке, на старом соломенном тюфяке, в то время как сёстры спали в красивых комнатах», – с обидой ребёнка говорит близнец в утробе, тот, что навсегда остался ребёнком.
«Все дамы очень внимательно рассматривали причёску и платье Золушки, чтобы назавтра сделать себе такие же», – с мудрой иронией говорит близнец, который состарился и дожил до собственной смерти в 1703 году.
Их писала (рассказывала) роженица (баюкая!) для своего сына в утробе. Вот откуда уникальная интонация чревовещания у сказок Шарля Перро. Это сказки двух мальчиков, живого и мёртвого: одного – вечно юного, живущего в животе, и того, что состарился, потому что жил снаружи. И на обложке книги надо бы ставить два имени: братья Перро. Два близнеца: Франсуа и Шарль. Два пленника в чреве мамаши.
И последнее.
Знаменитая сказка о Красной Шапочке в оригинале заканчивается тем, что волк съедает послушную девочку. Русским переводчикам такой финал показался жестоким, и они переписали концовку – в домик бабушки врываются дровосеки, разрубают волку брюхо и выпускают бабушку с внучкой живёхонькими.
Между тем Перро написал счастливую сказку.
Волк, который встретил в лесу деревенскую девочку, – это мать, которая пустилась вдогонку за своим убежавшим дитя. Бабушка в домике – это второй близнец, тот, кто когда-то умер (и тем самым давным-давно постарел, ведь дети умирают только в старости). Проглотив двух близнецов, мать вернула разлучённых детей в родной дом, в живот, под покров своей шкуры.
Волчий язык – это Красная Шапочка, которая ласково свесилась из пасти родной матушки.