В «Сатириконе» выпустили на манеж Синее Чудовище. Дикое, но симпатичное
Ах эти прелестные почти трёхсотлетней давности сказки! Окунаешься в них и мысленно улыбаешься: как будто вчера написано. Недальновидные правители, не особо обеспокоенные тем, как живут их подданные. Красавицы, выходящие замуж за богатых стариков и озабоченные тем, как бы им соблазнить кого помоложе. Храбрецы, в одиночку пытающиеся спасти мир. Импозантные чудовища, обрушивающие на головы простых смертных немыслимые несчастья, чтобы самим их избежать. Если кто из сказочных персонажей и в дефиците сегодня в реальной жизни, так это, пожалуй, только верные супруги, готовые жертвовать собой ради друг друга. Так что пусть «Синее Чудовище» и не самая известная из гоцциевских фьяб, но в прозорливости Константину Райкину не откажешь. Не исключено, что с его лёгкой руки и у этой сказки будет такая же счастливая сценическая жизнь, как у «Принцессы Турандот» и «Короля-Оленя».
Кто-то, наверное, упрекнёт Константина Аркадьевича в том, что молодёжи, которую сам для своего театра и вырастил, он предоставляет гораздо больше творческих возможностей, чем актёрам старших поколений. Но, видно, он не забыл, как сам был молод и как ему хотелось играть даже не 24, а 25 часов в сутки.
По нынешним временам всерьёз играть комедию дель арте несерьёзно. И цирк в данном случае мне представляется не палочкой-выручалочкой для якобы исчерпавшего собственные возможности театра, а удачным способом не слишком далеко уйти от жанра пьесы. Арена с её зубастыми хищниками и острыми на язык клоунами – идеальное место для всяческих превращений, будь то принц, обернувшийся Чудовищем, или сама арена, вдруг расплеснувшаяся голубой Венецианской лагуной (уж не была Алла Коженкова, сценограф спектакля, в одной из своих прошлых жизней венецианкой?). Ну как не отдать должное ловкому жонгляжу Бригеллы (Александр Гунькин) или изящному эквилибру царицы Гулинди (Екатерина Маликова)? Вот только публика наша изрядно испорчена теле- и кинотрюками. Она знать не хочет, что большинство из них исполняется не живыми людьми, а компьютерными программами. Так что смелость ребят, без страховок работающих на весьма приличной высоте, по достоинству оценят не все. А жаль!
И всё же «Синее Чудовище» стало достойным ответом театра и телевидению, и кино. Параллели проведены Райкиным с безжалостной точностью. «Ящик» с футболом и «ящик» с сериалом вполне способны разлучить влюблённых. Семиглавая гидра, пожирающая девственниц, – ну чем не скопище телекамер, манящих наивных дурочек призрачной славой и управляемых зомби с напрочь снесённой крышей. А Чудовище, которое в здравом уме и твёрдой памяти полюбить абсолютно невозможно, так похоже на теле- и кинокумиров, которые все на одно лицо. Только вместо лица – личина. И не так уж важно, какого она цвета. Важно суметь понять, что она – маска, за которой пустота, вселенский вакуум. Вот ради этого и был затеян весь этот балаган. И не надо сетовать на то, что нынешнему зрителю высокую мудрость надо заворачивать в яркую обёртку, иначе он её не воспримет. Испокон веков горькую пилюлю давали больному в сладкой оболочке.
И кто сказал, что балагану не дано подняться до высот подлинной трагедии? Несчастный принц Таэр, не по своей воле ставший Чудовищем, не может открыть своей жене, прекрасной Дардане, кто он на самом деле. А Дардане должна полюбить Чудовище, иначе её муж погибнет. Да, это сказка, да, всё обязательно закончится хорошо, мы – взрослые люди, мы всё понимаем! Но когда видишь, как дрожат пальцы Таэра (Алексей Бардуков), не смеющего прикоснуться к любимой, сердце сжимается от тоски. И только когда наваждение рассеивается, задаёшься вопросом: каким нервом это сыграно?
Собственно, Таэру и Дзелу, тому самому Синему Чудовищу (Антон Егоров), только и веришь безоговорочно. Им прощаешь даже то и дело проскакивающие райкинские интонации. Алёне Разживиной с большим трудом удаётся вдохнуть жизнь в свою скромницу Дардане, но Алексею Якубову реанимировать царя Фанфура не удаётся вовсе, он так и остаётся марионеткой. Из традиционных дельартовских масок наиболее органичными оказались Панталоне (Антон Кузнецов) и Тарталья (Игорь Гудеев), хотя и им до своих вахтанговских «предшественников» ещё расти и расти, что, впрочем, неудивительно.
Ещё одно огорчение. Уже чисто технического свойства. Драматическим актёрам трудно работать с микрофонами. Они мешают исполнителям и отвлекают зрителей, но, увы, без них в зале, спроектированном как киношный, а не как театральный, никто ничего толком не услышит. Остаётся только уповать на то, что рано или поздно ребята к ним всё-таки приноровятся.
Подтверждение тому, что проделанный «Сатириконом» эксперимент оказался удачным, я неожиданно для себя обнаружила в Интернете. Блуждая в Сети в поисках пьесы (что потребовало немалого времени), я случайно набрела на форум, где зрители весьма активно обсуждали достоинства и недостатки спектакля буквально с цитатами в руках. Некая юная поклонница постановки не поленилась отсканировать текст из книги бабушкиной библиотеки и разместить его на форуме, за что благодарные юзеры, не имеющие столь начитанных предков, просто завалили её виртуальными букетами.
– Мы все не то, чем кажемся порой, – с хитрой улыбкой изрекает Синее Чудовище под занавес.
Так, может, и эта самая молодёжь, на которую мы так привычно ворчим по поводу и без повода, на самом деле совсем не такая, какой она нам представляется?
У спектакля есть своя аудитория. В тех, кому ещё нет четырнадцати, бурлит легкомысленная радость бытия, так что, подпав под обаяние карнавала, они вряд ли прочтут заложенный в него подтекст. Те, кто перешагнул порог тридцатилетия, по большей части уже существуют в плену скептицизма, а посему карнавал их только раздражит, а подтекст, скорее всего, не тронет. Впрочем, не будем ставить рамки. Любовь к театру – свойство души, не подвластное возрасту.