Николай ИСАЁНОК – признанный в Беларуси мастер пейзажной живописи – недавно отметил своё шестидесятилетие. Но совершенно неожиданно для художника специалисты из Санкт-Петербурга, формирующие коллекцию искусства соцреализма, заитересовались его этюдами, набросками, живописными холстами, созданными в 1960-1970 годах. Многие из его ранних работ уже приобретены как типичные образцы художественной пластики того времени. Но и те, что остались ещё в мастерской, дают повод для размышления о неожиданных открытиях уже, казалось бы, известного мастера.
Сегодняшняя творческая манера Николая Исаёнка – тихая, мягкая, передающая настроение – стала узнаваемой. Яблоневый сад… Женщины на сенокосе… Ветки деревьев, отражающиеся в холодной воде… Переживания природы, её тончайшие световые состояния, переложенные на язык пластической формы, придают творчеству художника лиричность и задушевность. Совсем по-другому воспринимаются ранние произведения художника, написанные в 1970-1980 годах, после окончания Минского художественного училища. В основном это натюрморты, которые отражают его первые шаги в творчестве. Но вместе с тем художник пробовал себя и как пейзажист, и как автор тематических многофигурных композиций.
Тогда, в семидесятых, молодой живописец Николай Исаёнок с неистовством окунулся в безбрежное море творчества. Писал пейзажи, натюрморты, бытовые картины, ибо точно знал, что сущность жизни можно высказать и через скомканную газету с селёдкой, и через грубо сбитый из досок стол, блюдо с грушами, металлическую кровать на фоне рисованного настенного ковра.
Выделяется среди других серия «Мастерская», работы из которой создавались на протяжении нескольких лет. Этот период творчества был для Николая Исаёнка очень плодотворным. Художник писал всё, что было частью его повседневной жизни: рабочие принадлежности, вещи на столе, цветы, интерьер собственной мастерской, людей с нестандартной внешностью и одухотворённым выражением лица. Впечатление от увиденного, предметность, материальность, осязаемость вещей без прикосновения – вот что стремился передать художник. Глядя на картины, физически чувствуешь, как добросовестно народный мастер вытачивает деревянные ложки и делает глиняные кувшины, как заманчиво блестит натёртый до блеска бок медного кубка, как живописными потёками присыхает белая масляная краска к большой банке с кистями...
Это случалось так. Внезапно что-то приковывало внимание – художник хватал то, что оказывалось под рукой, и рисовал. Рисовал очень быстро, на картоне или фанере. Рисовал всё, что было вокруг, свою мастерскую, домашние интерьеры. Для него не было, да и сегодня нет, пожалуй, существенной разницы между этюдом и картиной. Сделанность, завершённость – не всегда самое важное качество картины. Намного важнее передать свои ощущения, свою взволнованность. Главное – сочная живопись, страстность, переливающаяся через край энергия в буйных мазках и цветовых соотношениях.
В тех первых работах Николая Исаёнка ощущается отголосок «сурового стиля», стремление к крупным формам, экспрессивной пластике. «Суровый стиль», возникший на рубеже 1950-1960 годов, когда в стране изменилась общественная ситуация, подходы к творчеству, художественное мышление, отозвался в творчестве художников разных направлений – отходом от натуралистичности и фактографической похожести в изобразительном мотиве, свободным проявлением личности художника, отказом от лакировки и догматизма. Идейные импульсы нового художественного направления были настолько сильны и своеобразны, что влияли на художественное мышление мастеров следующих поколений ещё довольно продолжительное время.
Его тогдашняя живописть – рубленая. С широкими плоскостями, острыми гранями. Предметы стремятся к конструктивной ясности, к проявлению своей основной первоначальной функции. Особенно ярко это наблюдается в натюрмортах, очень близких друг другу по стилистике и пластике передачи предметов и среды вокруг. В то же время художник обобщает формы и добавляет цвету декоративную интенсивность – формируется своеобразная авторская манера письма. «Гранёные» формы, подчёркнутая натуралистичность изображения, зазубренный мазок – этот набор приёмов направлен на создание монументального впечаления от обычного натюрморта, который был составлен из явно будничных для мастерской художника вещей. Н. Исаёнок, кажется, открывает, оголяет их классические формы. Игра форм придаёт изображению даже большую значительность, чем она есть в реальности. Это закономерно, потому что художник выполняет задачу – передать конкретную атмосферу рабочего помещения живописца.
Безусловно, для создания образа сыграл свою роль и цвет: тёмно-синий и бархатно-зелёный, кое-где оживлённый белыми или золотистыми штрихами... Художник иногда немного форсирует его, но это даёт возможность усилить психологическую остроту произведений.
Писал Н. Исаёнок и сюжетные, многофигурные композиции. Но они стали только этапом его творческого роста. Темы их взяты из деревенской жизни: мальчик на сенокосе, женщины с полными вёдрами, детские зимние забавы или сам художник с мольбертом в поле, где пасётся стадо коров. Простота высказывания, уравновешенность – характерные черты этих работ. В их построении почти нет экспрессивности. В отличие от картин, которые отдавали дань сюжетно-стилистическим приоритетам времени, пейзажи раннего Н. Исаёнка отличает более выразительная динамика, стремление запечатлеть приметы времени. Например, осветить пригорок почти куинджевской лунной дорожкой, а на первый план вынести линии высоковольтных электропередач. Иногда художник писал пейзажи с подчёркнуто декоративными сюжетами. В этих экспрессивных работах ощущается стремление передать ритм жизни, авторское воприятие и понимание действительности, точную, острую характеристику эпохи индустриальных преобразований.
Надо вспомнить и городские пейзажи Николая Исаёнка 1970-х годов, запечатлевшие улочки старой Немиги, которых сегодня уже нет в столице. Их тихая и неторопливая жизнь интимна, она соотвествует неспешному ходу времени. В городских пейзажах Н. Исаёнка нет ностальгии, он не тоскует о былых культурных реалиях, просто запечатлевает собственные эмоции от увиденной вокруг уютной среды.
К своей сегодняшней живописной манере Николай Исаёнок пришёл очень органично, поэтому делить его творчество на точно разграниченные стилевыми особенностями этапы сложно. В ранних работах таится предчувствие поздних. Однако разница между первыми шагами и зрелостью художника значительная. Если в ранних работах ставится акцент на точную передачу предмета изображения, то позже Николай Исаёнок переключает внимание на эмоциональную насыщенность полотна, чувственность, лёгкость.
Дальнейшее творчество Н. Исаёнка может создать обманчивое впечатление прощания с густой живописью, которая формирует предмет. На самом деле художник активно экспериментирует: то передаёт воздушную среду через однородный насыщенный цвет, то ищет нюансы прозрачной тонировки пространства. Художник всё чаще рисует отдельные деревья, ищет красоту на душистых полянах, на берегах живописных речушек. Всё это – результат увлечения сохранившейся ещё кое-где природной чистотой и нетронутостью, которая существует наперекор прогрессу и социальным преобразованиям. Интересно, что художник не только пишет обобщённые пейзажи, со временем он с большим увлечением останавливается на фрагменте из общей панорамы. Поэтическое любование деталью высвечивает внутренний смысл пейзажного образа. Художник словно «опредмечивает» бестелесную материю. Сегодня же трепетная эмоциональность цвета достигается им, как ни удивительно, довольно насыщенной живописью. Бурное небо, вода, синие тени от деревьев ощущаются физической массой, одухотворённой множеством голубых и зелёных оттенков, что означает – художник пользуется не сюжетным рассказом, а живописным языком, который не так просто перевести на звучание слов. Живописность его произведений исключает ровные заливки цвета и упрощённость сюжетов. Цвет сложный, он естественно перетекает из одного оттенка в другой, выступает из-под верхнего слоя, отличается чистыми аккордами в общей, на первый взгляд, колористической гамме, становится материально осязаемым, текущим, кое-где вспыхивает или бессильно исчезает.
Александр Блок в 1905 году писал, что «живопись учит смотреть и видеть (это вещи разные и редко совпадают)». Николай Исаёнок умеет и смотреть, и видеть. Первое позволяет ему познать неуловимые особенности мира и эстетическую ценность пластики, второе даёт возможность охватить сущность реальности. И то, и другое вместе позволяют художнику не только передавать удивительную красоту родной природы, но и проявлять национальные особенности белорусской пейзажной живописи.