Писатель и филолог Нина Майнагашева – о ценности родного языка, художественном переводе и привередливых читателях-билингвах.
– Нина Семёновна, научные статьи вы пишите на русском языке и иногда на английском. Научно-популярные и литературнокритические работы у вас есть и на русском, и на хакасском языке. Художественные произведения создаёте на родном – хакасском. Чем вы руководствуетесь, выбирая язык?
– Думать я могу, в зависимости от ситуации, и на русском, и на хакасском, а художественное творчество складывается на хакасском, наверное, потому, что мне доставляет удовольствие излагать свои мысли на родном языке.
У меня есть пьеса, в которой я хотела показать, как происходило становление личности народного сказителя. На протяжении многих столетий сказители формировали менталитет нашего народа, из поколения в поколение передавали национальное духовное богатство. Я задалась вопросом: почему сказитель не может стать героем национальной драматургии? Я хотела выразить ключевые смыслы нашей традиционной культуры, национальный образ мира и показать, как всё это получило отражение в языке. В хакасском языке. Так что ни на каком другом эта пьеса и не могла быть написана.
Научная и литературно-критическая работа приносит мне удовлетворение безотносительно языка, на котором выполняется. Но некоторые нюансы есть. Как-то я писала предисловие к сборнику нашего драматурга Юрия Топоева, к сожалению, рано ушедшего от нас, – книга выходила на хакасском языке, и предисловие требовалось также на хакасском языке. Спустя некоторое время для научного издания по итогам конференции анализировала пьесы Топоева уже по-русски. После сравнила – на хакасском получилось лучше, удалось выразить мысль полнее и точнее. Конечно, на русском языке больше работ написано. На хакасском пишем меньше, так как мало где можно опубликоваться. Но научный стиль на родном языке, считаю, нам, двуязычным исследователям, непременно нужно развивать. Порой замечаю, что языковое предпочтение зависит от объекта исследования. Однако это не обоснованный вывод, а субъективное ощущение…
Добавлю, что переводы с русского языка на хакасский у меня, по моей же оценке, получаются лучше, чем с хакасского на русский.
– Как учёный вы интересовались проблемой литературного билингвизма в Хакасии. Какова ситуация сегодня?
– Сегодня на двух языках пишут почти все наши писатели, но между ними существуют различия. Некоторые пишут на родном, а потом сами же переводят на русский. Есть пример, когда произведение было создано на русском языке, а потом переведено автором на хакасский. Также есть писатели, которые одни свои произведения пишут на хакасском, а другие – на русском языке и никакие из них не переводят.
– Известно, хотя бы примерно, сколько всего имён содержится в списке персоналий хакасской литературы?
– Я как-то пыталась подсчитать. Принимала во внимание даже тех, кто написал лишь несколько рассказов и опубликовал их в газете, тех, чьё имя прозвучало только однажды и забылось. За всё время существования у хакасов письменной литературы, начиная с 10–20-х годов прошлого века, получилось не больше ста человек. Литературоведов – на порядок меньше, а всех двуязычных филологов, вместе с лингвистами и фольклористами, – менее пятидесяти.
– При такой численности ответственность каждого, кто способен сделать вклад в развитие родного языка, неимоверно высока.
– Да, конечно. А с учётом того, что численность всего народа менее 75 тысяч человек, сегодня важен вклад каждого из нас.
– Предыдущие поколения писали только по-хакасски, а если занимались переводом, то переводом русской литературы на хакасский язык. Двуязычное творчество – явление нового времени. Чем оно обусловлено?
– Предыдущие поколения хакасских писателей знали русский язык не хуже нас с вами, но творили на родном языке, потому что выросли и жили в стихии родного языка. Кроме того, они обращались к хакасоязычной аудитории. Вплоть до 1980-х годов в Хакасии можно было встретить хакасов, которые читали и говорили только на родном языке. В свою очередь, перевод национальных литератур на русский язык был поставлен на профессиональные рельсы, поэтому необходимости заниматься авторским переводом не было. Писатели и без того могли рассчитывать, что их произведения – лучшие, во всяком случае, – дойдут до русскоязычного читателя, регионального и даже всесоюзного.
– Но изменились социально-исторические условия творчества…
– Прежде всего, изменилась читательская аудитория – в сторону билингвизма. Для сравнения вспомню, что ещё в 1970-х годах большинство хакасских детей приходило в школу, не зная русского языка. Потому что всё общение вокруг них проходило на хакасском языке. Традиционно местом компактного проживания этноса являлась деревня. Предметы в начальной школе велись на хакасском языке. Русскому мы обучались постепенно, в средних и старших классах, большинство освоили его до очень хорошего уровня. Сегодня хакасы живут на территории всей республики, но при этом, как и ранее, составляют 11–12 процентов от населения республики. В таких условиях билингвизм неизбежен. Родной язык поддерживается в семье, а общение за порогом дома происходит в основном на русском. Многие стали осознавать русский как второй родной.
– То есть двуязычность писателя обусловлена двуязычностью читателя?
– Писатель желает быть услышанным. Не столько всероссийской аудиторией, сколько региональной и, конечно, родной, национальной, которая теперь его понимает и на хакасском, и на русском языке. Кроме того, к родной аудитории также относятся слабо или вообще не владеющие хакасским языком или те, кто живёт вне Хакасии. Всем им надо помочь не терять связь с культурой народа. Поэтому, хотя авторы-билингвы отмечают, что они с большим творческим удовлетворением изъясняются на родном языке, хакасский писатель не может игнорировать русский язык. А поскольку переводчиков нет, традиции советской переводческой школы утеряны, во всяком случае, не поддерживаются в системе, некоторые хакасские авторы начинают переводить себя сами. А что такое авторский перевод, вы сами понимаете.
– Художественный перевод сам по себе искусство неточное. Разве автору оригинала не легче, чем любому другому, добиться большей точности перевода?
– Согласна, что перевод всегда лишь приближение. Переводить тем труднее, чем менее переводчик знаком с культурой и логикой языка оригинала. Однако, как правило, переводчик работает, оглядываясь на автора, консультируется с ним, старается в меру способностей не выходить за рамки, заданные оригиналом. А вот для писателя, переводящего собственное творчество, никто не указ, и в результате может возникнуть абсолютно новое произведение. И таких примеров я могу привести множество…
– Нина Семёновна, а как к переводу относится билингвальная аудитория, которая уже прочитала оригинал? Как хакасы относятся к русскоязычным переводам хакасской литературы?
– Сложный вопрос. Впервые с тем, что перевод не может быть во всём тождествен оригиналу, я столкнулась во время аспирантской практики. Проводила в группе русскоязычных студентов занятие по комедии Михаила Кильчичакова «Медвежий лог». Мы разбирали сюжет, рассматривали, как автор строит интригу, и у меня со студентами вышли разногласия. Тогда я спросила, какой текст они читали. Сама я исходила из хакасского оригинала. Студенты читали перевод. Кстати, перевели «Медвежий лог» Владимир Масс и Михаил Червинский – замечательные советские драматурги, которые писали для Аркадия Райкина. После занятия я прочитала их версию «Медвежьего лога» – действительно, характеры персонажей, поступки, некоторые детали сюжета претерпели изменение. Я задумалась: почему Михаил Ереме евич с этим согласился?
– Может, для того, чтобы перевод был понятнее новой, не знакомой с хакасской культурой аудитории?
– По-видимому. И благодаря переводу Масса и Червинского «Медвежий лог» был поставлен на сценах многих театров за пределами Хакасии. Я это осознала и приняла.
– Но бывает, что перевод не нравится категорически?
– При всём понимании, что полное совпадение с оригиналом невозможно, случается, что перевод не удовлетворяет ни по каким параметрам. Ни в жанровом отношении, ни в плане языка перевода. У меня такое впечатление осталось от перевода романа Каркея Нербышева «У синих утёсов». Эту книгу я люблю с детства. Когда в начале 1980-х она вышла из печати, один экземпляр появился у нас в деревне. Книга ходила по домам. Взрослые читали её по очереди. Даже те, у которых образование было 3–5 классов. Детям пришлось ждать, пока родители прочитают. С тех пор я неоднократно перечитывала этот роман и каждый раз наслаждалась его языком. Когда же ознакомилась с переводом, меня постигло страшное разочарование. До слёз, в прямом смысле… Надеюсь, когданибудь «У синих утёсов» заслуженно получит новый и адекватный перевод.
– На что обращать внимание в первую очередь посоветуете вы переводчику хакасской литературы?
– На то, что идентифицирует нас как хакасов. Надо постараться это не растерять и передать людям другого языка, чтобы им было интересно и в познавательном, и в художественном плане. Также надо обязательно передать те моменты, в которых национальное перекликается с общечеловеческим. Это очень важно!
Конечно, читатель, который знает и язык оригинала, и язык перевода, выдвигает к переводу особенно строгие требования. Это самый взыскательный судья для переводчика. Тем не менее есть хорошие переводы, которые вполне способны удовлетворить этого привередливого двуязычного читателя. Правда, с научной точки зрения более ценно раскрывать творчество писателя, обращаясь к тексту оригинала.
– Неужели для науки перевод не имеет никакого смысла?
– Конечно, имеет! Во-первых, художественный перевод может быть самостоятельным и очень интересным объектом исследования. Во-вторых, без переводов затрудняется изучение межлитературных связей. Да, хакасская литература доступна мне в оригинале. Но как литературоведа меня интересует, что происходит, например, в тувинской литературе. В якутской литературе. В других тюркскоязычных литературах России. Допустим, тувинцев и алтайцев я иногда читаю в оригинале, но гарантии стопроцентного понимания, как при чтении хакасских и русских текстов, дать не могу. Чтобы проводить аналогии между нашими литературами, видеть тенденции национальных литератур в целом, нужны переводы. От их отсутствия страдают литературоведы всех регионов. Было бы замечательно, если бы переводчики переводили все новинки национальных литератур.
– То есть русский язык как средство общения между народами должен использоваться активнее?
– Как средство межнационального общения русский язык незаменим, но переводчиков мало, вероятно. Мнение специалиста по национальной литературе, который владеет языком, имеет большое значение, но оно ни в коем случае не должно быть единственным. Внедрение в науку, популяризация национальных авторов не может осуществляться через работы только своих же учёных. Переводы нужны, чтобы к ним могли обратиться и другие литературоведы – анализировать, сопоставлять, искать общее и определять уникальное. Чтобы любой читатель мог, ознакомившись с творчеством писателя другого народа, лучше понять свой народ и нашу огромную общую страну.
Да, не все переводы качественные. Не все они могут быть приняты взыскательным читателем. Но, понимаете, умению перевода приходится учиться, как и писательскому мастерству. И начинать с чего-то надо…
– Кроме того, перевод имеет свойство устаревать, когда в принимающей культуре появляются более глубокие знания об оригинале.
– Или когда в родной культуре оригинал получает новое прочтение.
Писатель желает быть услышанным – и российской аудиторией, и национальной / ИА РЕГНУМ
– Нина Семёновна, что, по вашему мнению, билингвизм даёт личности и этносу?
– Каждый язык – это целый мир, и каждый народ интерпретирует единый мир по-своему, на своём языке. Владение несколькими языками позволяет увидеть это разнообразие. Получается, что мир билингва богаче, чем мир монолингва. Однако нужно прилагать усилия, чтобы противостоять тенденции угасания родного языка и тем самым сохранять билингвальную среду.
– Имеет значение, что хакасский язык в Хакасии получил статус второго государственного?
– Конечно, имеет. Хакасский язык является одним из символов нашей республики. Статус государственного языка закрепляет за хакасским право функционировать в ситуациях, связанных с обращением в органы власти, госучреждения и т.п. Но решение реализовать это право или нет – в воле человека. Поддержать язык – значит, создать условия, чтобы тот, кто не знает, мог его выучить, а тот, кто знает, – чаще использовать.
– Что делается для сохранения и развития хакасского языка?
– В школах есть национальные классы с изучением родного, хакасского языка. Это очень важно! Главное – дать такую воз можность детям. Но язык, прежде всего, должен жить в семье, и тогда ребёнок обязательно выберет изучение родного языка в школе.
Издаётся художественная литература на хакасском языке. Не могу сказать, что в достаточном количестве – в год несколько наименований, но они выходят. Выходит детская литература – это хорошо, но её должно быть намного больше. Также выпускаются книги на двух языках. В том числе детские.
Появилась методология обучения хакасскому языку. Это важно, потому что обеспечивает овладение языком вне зависимости от присутствия в языковой среде. Стали проводиться курсы для желающих выучить хакасский язык. Причём, похоже, спрос превышает предложение. Методической литературы явно не хватает. Здесь ещё надо работать и работать.
Третье – интернет. Там должен присутствовать контент на хакасском языке, ориентированный на разные возрастные группы. Мультфильмы, аудио- и электронные версии произведений хакасских писателей, песни, спектакли, выступления известных личностей и т.п. Пока насчитывается пять-шесть хакасских сайтов. Наша общественная организация по сохранению и развитию хакасского языка «Ине тiлi» («Родной язык») ставит одной из своих задач наполнение интернета хакасским языком, чтобы молодое поколение могло им пользоваться в большей мере. Мы организовали лекторий на хакасском языке, выкладываем в интернет видеозаписи научно-популярных лекций двуязычных исследователей. Создали сайт хакасского стиха. Мечтаем о «Википедии» на хакасском языке. Есть мысли создать электронный литературно-художественный журнал. Много ещё нужно сделать.
– Работа ведётся, но почему вы не признаёте результаты достаточными?
– Потому что деятельность по сохранению и развитию языка не может иметь конечного результата. Язык живёт, пока такая деятельность ведётся. Писатели в первом ряду тех, кто сохраняет и развивает язык своего народа.
«ЛГ»-ДОСЬЕ
Нина Семёновна Майнагашева – филолог, писатель, общественный деятель. Родилась в 1971 году в селе Большие Арбаты Таштыпского района Хакасии. Окончила факультет национальных школ Абаканского государственного педагогического института. Кандидат филологических наук, специалист по литературам народов России. Автор более ста научных работ, а также драматических и прозаических произведений на хакасском языке. Занимается переводческой деятельностью в сфере хакасско-русской литературной коммуникации. Руководит Хакасским научно-исследовательским институтом языка, литературы и истории. Член Союза писателей России. Член Российского комитета тюркологов. Председатель региональной общественной организации по сохранению и развитию хакасского языка «Ине тiлi» («Родной язык»). Живёт в Абакане.