Не так страшно лечение в обычной районной больнице, как им пугают
К помощи медиков я не обращался лет двадцать, и когда пришлось-таки лечь в стационар, шёл туда как на голгофу, ожидая встречи с целым букетом неприятностей, неизбежность которых была почерпнута из СМИ. Высококвалифицированные врачи, читал я, разбежались по платным клиникам, в больницу надо приходить чуть ли не со своим бельём, питаться в её столовой совсем невозможно, кругом царит жуткая антисанитария.
ПОД КАПЕЛЬНИЦУ С НОУТБУКОМ
В сентябре прошлого года я получил травму ноги. Думал, ушиб, и, понадеявшись на русское «авось», к врачам не обращался. Однако и через полгода (я весьма терпелив) никаких улучшений не наблюдалось, и я решил сходить-таки на приём к хирургу. Диагноз оказался неутешительным – разрыв ахиллесова сухожилия; если не сделать операцию, мышцы деградируют, и я буду хромать всю оставшуюся жизнь. Прошедшие с момента получения травмы полгода отнюдь не способствовали лёгкости этой процедуры. Кроме того, предстояло носить гипс в течение 2–5 недель и потратить несколько месяцев на реабилитацию.
Но деваться некуда. Пошёл в ближайшую к дому больницу, поговорил с хирургом, узнал стоимость самой операции и послеоперационного пребывания. Вопреки паническим ожиданиям, мне была названа цифра приблизительно равная средней месячной (официальной) зарплате москвича, что для меня совсем не являлось накладным. Съездил ещё и на консультацию в главное учреждение по спортивным и балетным травмам – ЦИТО. Надеялся, что существуют какие-нибудь новейшие методики, позволяющие обойтись без оперативного вмешательства. Увы… От скальпеля не уйти, буду делать в ближайшей к дому клинической больнице в начале мая.
Обговорив с хирургом дату и время, сдав целую кучу всевозможных анализов и приготовившись к встрече с прелестями отечественной медицины, в назначенное время отправился в больницу.
Итак, приёмное отделение. Сестра берёт мои документы, начинает оформлять, через 10 минут всё готово. Переодеваюсь в широкие брюки, специально купленные по этому поводу на рынке за 300 рублей, футболку и тапочки. Выхожу в таком виде. На плече ноутбук, в руках трость – понадобится после операции. Всё. Прощай воля. Я – больной (официальное обращение к пациентам).
Поднимаюсь в сопровождении сестры в хирургическое отделение. Палата довольно просторная, две кровати, умывальник, холодильник, две тумбочки, два стула, большое окно. Очень чисто. Когда мне предлагали (лечение, пусть и по официальным расценкам, но как-никак платное) 1–2-местную со всеми удобствами или 3–4-местную с умывальником, я выбрал самую обычную и, чтобы не скучать, соседей побольше. Но палата оказалась двухместной, и я пока в ней один. Располагаюсь, подключаю ноутбук, соединяюсь с Интернетом. От нечего делать связываюсь по аське с многочисленными знакомыми, сообщаю: «Я в больнице, жду операцию». Проходит часа два, а меня всё не зовут. Не выдерживаю, выхожу в коридор, спрашиваю у сестры: «Будет сегодня операция, или перенесут на завтра?» «Ждите. Вас позовут», – отвечает.
ГОЛЫЙ И БЕЗЗАЩИТНЫЙ
Вскоре слышу в коридоре разговор: «Ахилл… 10-я палата». Понимаю, это за мной. Заходит сестра: «Носки снимаем, часы снимаем, следуем за мной». Послушно выполняю команды и следую в операционную. В предбаннике опять команда: «Одежду снимаем. Всю. Одеваем бахилы». – «Зачем трусы-то снимать, у меня же щиколотка повреждена?» – «Так надо».
Анестезиолог и операционная сестра укладывают меня на операционное ложе и обвешивают датчиками, попутно задавая вопросы про аллергию, несовместимость с лекарствами и пр. Укол в спину – и я перестаю чувствовать нижнюю половину туловища. Лежу голый на спине, покрытый какой-то синтетической попонкой. Вокруг многочисленные приборы, лампы, страшные хирургические инструменты. Дрожу то ли от холода, то ли от страха. Приходит ассистент хирурга: «Пациента нужно перевернуть на спину». А я уже самостоятельно сделать это не могу – анестезия действует. Говорю: «Как же вы меня перевернёте, я же тяжёлый». – «Не волнуйтесь, мы 130-килограммовых тёток кантуем». И так лихо у них получилось. Трое с одной стороны, раз – и я на животе. Ну, думаю, слава богу, не буду видеть всех страшных манипуляций с моей ногой.
Ждём хирурга. Сёстры обсуждают проблему зарплат. Жалуются, что когда они уйдут на пенсию, работать будет некому. Вмешивается молодой ассистент: «В нашей больнице много молодёжи, значит, не всё так плохо. Сравните с 90-ми. Неужели не видите разницы?»
Пришёл хирург. Началось. Лежу на животе. Одна сестра у изголовья, следит за приборами, другая ассистирует. Анестезиолог сидит в стороне, наблюдает. Периодически переговариваемся. Чтобы подбодрить себя, стараюсь шутить. Получается не очень. Полтора часа работают над моей ногой. Что-то режут, шьют. Почти ничего не чувствую – анестезия. И вот слышу, хирург говорит кому-то, что осталось минут десять. Всё – операция закончена. Опять так же лихо меня переворачивают на спину и укладывают на каталку. Везут по коридору. Сверху покачиваются два серьёзных женских лица. Мелькают огни на потолке. Всё как в кино.
Въезжаем в палату. Здесь всё уже приготовлено – тумбочка и стул отодвинуты в сторону, мои вещи аккуратно сложены горкой на стуле, на кровати помимо простыни клеёнка. Зачем? С помощью дежурной сестры меня укладывают на кровать, накрывают одеялом: «Отдыхайте». Лежу, думаю: «Отмучался». Задремал. Просыпаюсь через полчаса и с ужасом обнаруживаю, что я мокрый. Понимаю – обмочился: «Вот позорище!» А нижняя половина тела по-прежнему бесчувственна. Даже пошевелить ногой не могу. Что делать? Вспоминаются рассказы из СМИ, что бесплатно бельё не поменяют, что ужасно грубят и издеваются над теми, у кого такие казусы случаются. Поколебавшись, тем не менее нажимаю на кнопку в изголовье кровати. Приходит сестра. Понимающе откидывает одеяло. «Не волнуйтесь, мы, бывало, до пяти раз, пока отходит анестезия, меняем пелёнки». Вдвоём с санитаркой они, умело меня кантуя, меняют пелёнку. Я опять сухой. Приходит дежурный врач, смотрит ногу: «Всё в порядке. Утром сможете встать самостоятельно». Засыпаю.
6 часов утра. Делаю попытку пошевелить ногами. Получается. Свешиваю ноги с кровати, одеваюсь. Опираясь на трость, ковыляю в туалет. Всё. Теперь мне уже не надо будет менять пелёнку.
9 часов. Утренний осмотр. Хирург, который меня вчера оперировал, осматривает свою работу. Доволен. Говорит, что получилось хорошо и что можно будет обойтись без гипса, если куплю специальный ортопедический аппарат, ограничивающий движение стопы.
ЗА ПЛАТУ, НО… БЕЗ ТРАТ
Первая перевязка. Больно. Терплю. Приходит сестра-хозяйка: «Завтрак. Где будете есть? В палате?» – «Что вы! Конечно, в столовой. Я же ходячий», – гордо отвечаю. На завтрак – каша, яйцо, сыр, хлеб с маслом, чай, печенье. Ем с аппетитом. Возвращаюсь в палату, включаю компьютер, вхожу в Интернет. И в течение нескольких часов рассказываю всем своим собеседникам об операции, самочувствии, как кормят, как палата и пр. Отбиваюсь от желающих принести мне поесть и чем-нибудь ещё помочь.
Так проходят четыре дня. Утренний и вечерний осмотры, перевязка, уколы. В палате убираются дважды в день. Чистота потрясающая. Жена говорит: «Как на JMP-производстве».
Наконец пятый день. Последний осмотр, перевязка, примерка ортопедического аппарата, который мне уже купили. Вроде всё в порядке. Можно выписываться. На снятие швов я уже сам приду через неделю.
Вопреки опасениям время, проведённое в московской больнице, оставило самое хорошее впечатление. Я был в обществе людей, которые любят свою работу и делают её высокопрофессионально. Спокойные, интеллигентные лица, живые эмоции. С пациентами не сюсюкают и в то же время всегда в отношении к ним проступают настоящая доброта и человеколюбие. За всё время мне ни разу не пришлось столкнуться с вымогательством или проявлением корысти, о которых я так много слышал.
Весть о моей ноге разнеслась по всем многочисленным знакомым. И оказалось, что у меня есть товарищ по несчастью. Наша бывшая соотечественница, катаясь на горных лыжах в Германии, порвала ахилл (как это можно сделать в горнолыжных ботинках – уму непостижимо). Обратилась там за врачебной помощью. Сказали: «Ждите полтора месяца». Это если по страховке. Можно и немедленно, без очереди. Но это стоит уже очень дорого. И она ждёт. Слава богу, что я не живу в Германии!
P.S. Уже выйдя из больницы, узнал, что мои затраты можно отнести к налоговому вычету, т.е. мне вернут деньги, потраченные на лечение. Вот так!