Большую часть жизни я провёл в спальных столичных джунглях, несмотря на то что добрая половина моих предков родом из уютной белорусской деревушки на реке Крупка, что под Гомелем. В самом начале пятидесятых годов прошлого века бабушка и дедушка, который в ту пору был знатным каменщиком, вместе со своими тремя детьми (в том числе с моей мамой) перебрались в Московскую область. После войны область оживлялась, повсюду строились дома, фабрики и заводы. Рук не хватало, а предки от работы не бегали, всегда оказывались там, где были больше всего нужны, да и детей надо было как-то кормить. Поколение спустя все превратились в городских жителей. Остались только семейные легенды о прадедах и прапрадедах, в числе которых были звонари, колдуны-знахари, гармонисты, деревенские фотографы и даже председатели колхоза.
Сейчас я живу высоко под облаками, окружённый многоэтажками, но порой слышу зов предков, и тянет меня ближе к земле. В такие минуты нет ничего прекраснее, чем найти в социальных сетях стихи Майки Лунёвской и просидеть с ними полночи, читая да перечитывая, будто уходя в детство родителей, делая его настоящим, лёгким, цветным.
Если вспомнить четыре основных элемента из натурфилософии Аристотеля (огонь, воздух, вода, земля), то стихи Майки Лунёвской, человечка необыкновенной красоты, конечно же, земля – то, откуда мы вышли и к чему в конечном итоге приходим, земля, которая держит, хранит и оберегает, земля, которую мы, в общем-то, не замечаем. Но именно она даёт опору и нам, и всему сущему.
Стихи очень русские, притом что лишены посконной лубочности, они живые и современные, без рубцовщины и есенинщины, которыми грешат нынешние как бы деревенщики-почвенники, живущие в многоквартирных домах – спальных высотках, но пишущие в интернетах о плетнях с коровами, будто о том единственном, что их окружает.
Майка действительно доит коров и ходит за курами. Как она написала о себе в социальной сети «ВКонтакте»: «Живу в селе, что-то делаю». В юности пела в рок-группе, да и сейчас нет-нет да возьмёт в руки гитару и запишет песню для своих поклонников. Чудесно рисует, пользуясь маркерами чёрного и красного цветов. В рисунках есть что-то от византийской гравюры. Я в этом особо не разбираюсь, поэтому не знаю, как правильнее назвать. Главное, что это нечто фантастически прекрасное, нарушающее привычное течение мысли, будто меняющее русло реки.
С нынешними деревенщиками-почвенниками Майку связывает исключительно среда обитания, но если у первых она скорее имиджевая, чем реальная – добры молодцы и красны девицы пишут о себе как о жителях глубокой провинции, а сами шикуют в столичных квартирах, не чураясь излишних благ цивилизации, то у Майки это всё настоящее. В остальном она далека от них – находится в постоянном движении между продвинутыми метафизиками, ищущими смысл жизни аки философский камень, отчётливо понимая, что его нет, и м-м-м... здесь хочется немного персонифицировать. и поэтикой Юрия Казарина – «деревенского Данте», как его окрестили в народе. Важна персонификация, поскольку самого Юрия Казарина тоже ведь сложно отнести к какому-то одному течению – по-уральски широк, и такого вряд ли сузишь до научного (читай: сухарного) определения.
Но не хочется много говорить о стихах, когда есть возможность просто насладиться ими.
Дмитрий Артис