Выдающийся российский пианист отметил 90-летие
Юрий ДАНИЛИН
Увидев, как бойко преодолевает юбиляр огромные лестничные пролёты Малого зала Консерватории, я усомнился: нет ли путаницы с цифрами. Но Виктор Карпович, как обычно элегантный, бодрый, подтвердил: всё правда. Я всячески старался закрыть собою мемориальные доски с именами золотых медалистов консерватории, где за 1941 годом значится «Мержанов Виктор», чтобы он лишний раз не отметил: из длинного списка блистательных исполнителей остался он один. Конечно, не удалось. И все мои хитрости были разгаданы мгновенно. Виктор Карпович глянул на родные имена и как-то просто сказал: «Да, остался один…»
Вот эта очень нелёгкая простота, удивительная ясность, редкое человеческое совершенство привлекают в Мержанове. Исключительность его таланта в том, что эти, казалось бы, не музыкальные качества непостижимым образом присутствуют в его музыке. Все прежние юбилеи он отмечал собственными выступлениями. Без речей и застолий. Выходил к роялю так энергично, что даже скептики умолкали и очень быстро убеждались, что никакой мемориальности не будет и пианист не собирается укрываться за возраст. Сложнейшая программа Шопена – редкая выразительность, такое разнообразие тончайших нюансов и опять же простота и ясность. Большой зал Консерватории, а вход на его праздники всегда бесплатный, просто вымер, в абсолютной тишине присутствовал Шопен в полном взаимопонимании с пианистом. А каким был Мусоргский! «Картинки с выставки», тоже по какому-то юбилейному случаю, пленили остроумием, живописностью, великолепной техникой.
Нынче он слушатель. Мне нравится наблюдать его на концертах учеников. Обычных, рядовых. Они уже давно профессора родной консерватории, народные и заслуженные, а он всё равно приходит послушать. Потому что пианист и рояль – это всегда передовая: тут и лихие рубаки, и хитрые ординарцы, и безрассудные герои, и обозные толстяки. Можно выиграть, но и погибнуть тоже. Бетховен в двадцать лет исполнителя и, к примеру, в сорок – как Толстой или Достоевский, прочитанный в юности и в зрелые годы. Мне кажется, ему интересно это течение жизни.
Время, к сожалению, не всегда расположено к музыке. Только окончил консерваторию – война! И никаких роялей на все эти страшные годы. Но уже в сорок пятом году – конкурс. И в немыслимо короткий срок он навёрстывает всё, чему помешала война. Зал стоя приветствует его исполнение Третьего концерта Рахманинова. Рахманинов – особенное его состояние. Во-первых, они земляки. Виктор Карпович оканчивал перед консерваторией Тамбовское музыкальное училище. Во-вторых, всю жизнь заботился о том, чтобы музыка Рахманинова не уходила из концертных залов – многие годы руководил Рахманиновским обществом, организовал Международный конкурс пианистов имени Рахманинова. И празднование его девяностолетия завершилось Третьим концертом Рахманинова, но солировал уже его талантливый японский ученик Цчида Садакацу.
География мержановского присутствия в мире впечатляет – от музыкальных кругов Нидерландов до Японии. Замечательные музыканты плюнули на все свои занятости, приехали чёрт знает откуда и устроили своему педагогу великолепный праздник – несколько вечеров в консерватории были не просто трогательными, они наглядно свидетельствовали о главной удаче Мержанова – состоятельности его музыкальной школы. И никаких скидок на юбилеи! Опытные пианисты и педагоги, по-моему, не без трепета выходили к инструменту как когда-то в студенческие годы, ещё бы – ведь в зале Виктор Карпович Мержанов. Замечательно играли Анаит Нерсесян, Юрий Слесарев, Наталия Деева, Цчида Садакацу, Юрий Диденко, Михаил Лидский, многие другие великолепные пианисты. У меня есть свой любимчик из мержановского института – профессор Московской консерватории Михаил Оленев. Стихийный темперамент, эмоций на десятерых, непредсказуемый в настроениях, временами буйный и всегда яркий и убедительный. Мне кажется, он со своими «дерзостями» весьма любопытен Виктору Карповичу.
Удивительный получился праздник из числа неповторимых и незабываемых. Самым удачным фортепианным концертом сентября стал вечер лауреатов II Международного конкурса пианистов памяти Веры Лотар-Шевченко в Рахманиновском зале Консерватории. Так играют только в молодости – размашисто, увлечённо, ярко. Полина Куликова училась в Екатеринбурге, а в этом году поступила в Московскую консерваторию и занимается в классе профессора В.В. Горностаевой. Первое выступление в Москве. Запомнилась нетривиальным исполнением Шопена.
Лев Терсков – наследник по прямой: его профессор в Новосибирской консерватории им. М.И. Глинки Мэри Симховна Лебензон – ученица А.Б. Гольденвейзера. В нём уже сейчас угадывается незаурядный музыкант: в высшей степени выразительно, интонационно чисто и оттого захватывающе играл Этюды-картины до минор и ре мажор С. Рахманинова и Венгерскую рапсодию Листа.
Анна Кислицына выбрала для дебюта в Рахманиновском зале Мессиана: «Взгляд небес» и «Взгляд девы» из цикла «20 взглядов на младенца Иисуса». И великолепно справилась с непростыми сочинениями.
Константин Лапшин, представлявший на конкурсе Лондонский королевский колледж музыки, конечно, самый опытный из выступивших пианист. Жаль, что на сценах родной консерватории объявляется редко. Четыре фантазии Брамса, соч. 116, соната 1926 Бартока запомнились взаимоисключающими качествами – эмоциональным «буйством» и благородной, сдержанной экспрессией, – у пианиста логичными и впечатляющими.
В конце сентября по традиции конкурса пианисты выступят в зале Корто в Париже, и Вера Августовна Лотар-Шевченко опять вернётся в родные стены.