2007 год объявлен ЮНЕСКО годом Руми, классика ближневосточной и мировой литературы. Он родился в Афганистане, в городе Балх, где по понятным причинам и сегодня душа его не может найти покоя. Но и через 800 лет со дня появления на свет его влияние продолжает расти и шириться – начиная с духовно родного ему города Конья в Турции, где он обрёл признание уже при жизни, и распространяясь на страны Азии, Европы и Америки. Это влияние не ограничивается литературой, оно затрагивает сам образ жизни, мышления и эмоции людей. Поколение за поколением читают его «Китаб ал-месневи» («Книга двустиший»), или просто «Месневи», не как бестселлер, а как изучение природы человека, и сотни, тысячи исследователей всего мира мысленно беседуют и спорят с его героями, как со своими старыми знакомыми.
«Месневи», представляющая собой своеобразную энциклопедию суфизма в стихах, в течение многих столетий – начиная с XIII века и до наших дней – привлекала внимание как восточных, так и западных учёных. Эта эпическая поэма о сокрытом смысле тайн бытия не раз была объектом исследования, переведена на разные языки мира и многократно комментирована. Она издавалась и переиздавалась в Иране, Турции, Индии, Египте, Англии, Германии, Франции, имеются переводы поэмы на немецком, английском, французском, латинском, итальянском, русском и других языках.
Мистическая поэма «Месневи», написанная Мевляной («наш учитель») Джелал-эд-Дином Руми на персидском языке, является произведением огромного литературного значения и исключительной нравственной ценности. Эта книга монументальна не только по своим размерам – около тридцати тысяч двустиший, – но и по материалу, так как в ней излагаются события тысячелетий. Руми сам считал, что поэма раскрывает внутренний смысл Корана, а Джами даже назвал её «персидским Кораном» (16:60). Надо отметить и то, что «Месневи», не связанная единым содержанием, выражает именно традиции мавлавия, суфийского ордена, созданного Руми в городе Конья, который иногда называют турецким аналогом христианских монастырей. По мнению Е.Э. Бертельса, поэма написана в творческом стиле крупнейших персидских поэтов Фарид-эд-Дина Аттара и Хакима Санаи (3:266). Джелал-эд-Дин Руми сам отмечает свою связь с этими предшественниками в таком бейте одной из своих газелей:
Аттар был духом,
Санаи – два глаза его,
Мы пришли по следам
Санаи и Аттара.
(3:267)
Свою собственную поэму он считал как бы продолжением стихов Санаи и говорит в ней:
Я – полусырой,
наполовину сварился,
Остальное услышь
от газнийского мудреца.
(3:267)
Исследователи, сославшись на высказывания Мевляны, отмечают, что целью написания «Месневи» было не стихосложение как таковое, а доведение до окружающих Истины, постижение Бога, после чего человек мог одухотвориться, обрести новые видоизменённые качества и нести людям свет, благопристойность, культуру, просвещение (10, 17). Такова логика существования на земле по Руми. Во всяком случае, саму мысль о трагическом положении души, колеблющейся между двумя полюсами – духом и телом – и направляемой при помощи наставника в сторону духа, можно смело признать вполне соответствующей его концепции. В подтверждение данной мысли можно привести первый рассказ первой книги «Месневи» – знаменитую повесть о царе, девушке и ювелире (9–VI: 231), – представляющую собой не что иное, как эту концепцию, но оформленную в отличие от некоторых суфийских произведений предыдущих авторов и современников Руми без осложняющих всю схему эллинистических влияний и выдержанную в стиле, близком к фольклорным повестям (3:249).
Однако неверно было бы полагать, что знакомые мотивы, лёгкость и мелодичность стиха и кажущаяся его простота гарантируют лёгкость восприятия идей и образов поэта и что именно эти качества обеспечили строкам Руми такую популярность в мире (8:52). Напротив, подлинный успех у благообразного восточного читателя могут иметь только стихи, окрашенные философскими и мистическими настроениями, полные иносказаний, глубоких прозрений о сущности бытия и непостижимости его загадок, о предназначении человека и его полной драматизма истории богоискательства. Именно напряжённость духовной жизни лирического персонажа в стихах Руми, неординарность его поведения – его бунтарство и его покорность – делают его поэзию столь привлекательной и столь побуждающей к размышлениям.
Главы «Месневи» в первую очередь посвящены странствиям человеческого духа в поисках Бога – Абсолюта, эта история взлётов и падений души, запечатлённая в коротких повествованиях о каждом этапе продвижения по Пути познания Бога («Рассказ о хозяине дома, его жене и о свершённом гостеприимстве», «Притча об истинном благочестии и о зле, наряженном в одежды набожности», «Притча о тернистом пути Истины» и т.д.). Разнообразные рассказы, притчи, предания, легенды, пословицы, собранные в этом труде, как раз и служат наглядными пособиями в деле поиска этой реальности. Они служат хорошей иллюстрацией к мистическому учению Мевляны, носят иносказательный характер, имеют целью поддержание всех норм благочестивого поведения человека. История о том, как Мевляна устыдил и просветил ссорившихся, может показаться любопытной и тому, кто ничего не знает ни о суфиях, ни о верованиях. Учитель рассказывает, что между четырьмя путниками разных национальностей – арабом, персом, тюрком и греком – разгорелся спор из-за того, на что потратить имеющийся у них один дирхем (арабская денежная единица). Каждый из них хотел купить виноград, но поскольку по-разному звучало это слово на арабском, персидском, тюркском и греческом языках, то они не понимали друг друга. Вывод, который делает Мевляна, звучит как мораль: «Вас объединит то, что вас разъединяет. Но обязательно смотрите в суть, в корень, а не только на название, звучание» (1:105).
Аллегорически толкуя аяты Корана, Руми раскрывает перед нами тайный смысл Священного Писания и легенд о пророках на основе суфийских воззрений и символов. В большинстве притч и рассказов Руми заложена идея о том, что человек несёт полную ответственность за свои поступки и дела, в каждой частном случае, в каждой конкретной ситуации человек действует по своему желанию и выбору, а Бог определяет его поступки. Мир рассматривается им как сфера борьбы противоположностей, которые превращаются одна в другую и познаются посредством друг друга; развитие всего сущего происходит как переход от одного этапа к другому посредством отрицания, а затем и отрицания отрицания; отрицание само не является абсолютным, а знаменует переход к новому этапу.
Для Руми реален только Бог, остальное же – метафора Его бытия. Исключительная последовательность в этом убеждении и строгое соблюдение связанных с данным постулатом выводов и суждений показывают, что Руми рассматривает многообразие явлений мира в свете единой субстанции всего существующего.
В «Месневи» также привлекают внимание коранические мотивы, символы, многочисленные намёки на события из священной истории мусульман, Коран так же живёт в поэзии мусульман и так же служит источником поэтического вдохновения, как Библия в культуре христианского мира. Неслучайно же темы сотворения человека из воды и глины, его божественного назначения, его предательства, пороков и слабостей, любви и ненависти, его поисков Бога, наконец, по-разному, но с неизменной силой звучали в поэзии мастеров слова и мусульманского и христианского миров.
Возвращаясь к поэтическим достоинствам творения Мевляны, обратим ещё внимание на особую мелодичность, плавность и изящество его строк. Конечно, все суфийские поэты, Руми в особенности, старательно добивались «песенности» стиха. Строки Мевляны совершенно сознательно были ориентированы не только на чтение, но и на пение. Иначе говоря, эмоциональная сторона стиха поэта очень интересует, он обращается не только к разуму, но и к чувствам читателя (3: 322).
Итак, мудрец из Коньи учит нас, что многое в жизни зависит от умения правильно вести себя, от множественных открытий в мире духа. Так что, вооружившись искренним желанием понять, кто же такой был Руми и что он в этой жизни делал, можно смело браться за эту великую книгу. Прочитать и взять на заметку что-то из жизни ищущих истину. То есть, как утверждал Руми, ни много ни мало начать путь к собственному сердцу.
, кандидат филологических наук, доцент кафедры Бакинского славянского университета, БАКУ