Сегодняшний день активно переставляет акценты и размывает устойчивые понятия. Так, периферия и центр из категорий конкретных стали весьма условными, если только речь не заходит о топографическом и территориальном соотношении. Романы третьего мира – Латинской Америки – однажды сделали её литературной столицей благодаря Маркесу, Борхесу, Амаду, Кортасару. Интерес к женскому роману, ещё вчера кажущийся лёгким извращением настоящих «профи» или очередным капризом дилетантов, завоевал чуть ли не центральное место в мировой литературе, например «Возлюбленная» афроамериканки Тони Моррисон, удостоенная Нобелевской премии. Ценностные ориентации мужчины – от бытовых до философских – со времён после матриархата, конечно, не перестали быть, но отступили сегодня на периферию по сравнению с проявившимся неисчерпаемым богатством мира женщины. Гендерный интерес, гендерный роман, гендерные исследования – не простая дань моде, а новая, необыкновенно свежая система координат, скрывающая небывалый потенциал, новая мировая парадигма, ставшая устойчивым центральным фокусом. Пример тому – блестящее исследование Клариссы Пинколы Эстес «Бегущая с волками».
Вместе с тем именно в «центре» всё ещё зарождаются тенденции, которые со временем становятся мировыми. Так, интерес к «женскому» роману, «колониальному» роману, роману национальных меньшинств (в этом же ряду – меньшинств сексуальных) – был уже в разгаре сорок–пятьдесят лет назад в Америке и Европе и казался результатом известной пресыщенности. И только недавно обрёл серьёзные формы в нашем отечестве. Однако новейшее время обнаруживает выравнивание этих тенденций, ещё недавно таких несинхронных для Запада и России. Так, почти одновременно возник интерес к постколониальной теме, в частности к «постколониальному» роману.
В контексте сегодняшних метаморфоз, которые возникают между периферией и центром в условиях глобализации, следует упомянуть об особой тенденции – возросшем интересе к периферии, которая прочно заняла центральное положение. Западный кинематограф уже давно сделал свой выбор героя – это аутсайдер в самом широком смысле: изгой, неудачник, мужчина (или женщина) с нетрадиционной сексуальной ориентацией, мелкий преступник или мошенник, психопат, страдающий самыми разными отклонениями (ими заполнена психиатрическая клиника в кинофильме «Пролетая над гнездом кукушки» – символический топос современного мира) или аутизмом (главный герой из кинофильма «Человек дождя»). Все эти типажи, имеющие яркий колоритный архетип трикстера, в неожиданный переломный момент проявляют дремавший до поры недюжинный потенциал и из мнимых аутсайдеров становятся истинными героями.
Этнические культуры в условиях глобализации переживают радикальные стремительные перемены. В настоящее время все регионы бывшей советской империи характеризуются более или менее сходными тенденциями, и в первую очередь это тенденция постепенного размывания этнического начала любой национальной культуры. Связан данный процесс прежде всего с беспрецедентным влиянием культуры массмедиа, мощным потоком хлынувшей с Запада, необыкновенно расширившимися границами влияния СМИ, упрочением и чрезвычайно динамичным развитием Интернета. В подобных условиях происходят активное проникновение и воздействие самых различных влияний национальных зарубежных литератур, в первую очередь литературы США и Европы. Этот процесс характеризуется неровным, чрезвычайно сложным течением, который меньше всего может быть однозначно оценён.
Таким образом, в настоящее время на первый план выходит проблема гибридизации национальных культур. Соответственно насущной проблемой частной национальной культуры становятся особенности процесса гибридизации в рамках отдельно взятой культуры.
Эти особенности и определяют условия для формирования современных национальных литератур. С течением времени они вызывают непосредственную степень ассимиляции инонациональной художественной модели сознания, заимствование принципов организации и построения художественного текста, образостроения и т.д. Таким образом, происходит обогащение прежнего литературного метода, которое вовсе не обязательно ведёт к нивелированию так называемого национального колорита, тем более если он зиждется на достаточно органичной почве. Более того, обогащение творческого метода ведёт к формированию нового уровня этнического элемента в художественной литературе, который проявляет себя неявно, подспудно и отличается значительной степенью семиотической насыщенности в отличие от прежнего.
Значительно изменилась и общая проблематика художественной литературы: новое, чаще глубоко драматическое видение исторического прошлого и будущего своего народа или этноса, роль личности в новом мире, новая шкала этических и эстетических ценностей, значительное усиление постмодернистской чувствительности и экзистенциального восприятия, которые инициируют темы абсурда, неприкаянности и одиночества, ощущения разорванности времени, пространства и сознания, общей мировой дисгармонии, усиление апокалипсических мотивов.
Такие изменения в художественной литературе связаны в первую очередь с языковыми иновлияниями.
Проблема лингвистического обоснования человеческого сознания в ХХ веке имеет довольно длительную историю. В пределах структурной лингвистики постулат о тождестве языкового оформления сознания с самим сознанием стал общим местом уже в 1950-х гг. Но если всё ещё подвергается сомнению тезис об адекватности человека своему сознанию, то до настоящего времени не нашлось серьёзных доказательств в опровержении другого тезиса, а именно: что наиболее доступным и информационно насыщенным способом постижения сознания другого человека является информация, которую носитель исследуемого сознания передал при помощи самого распространённого и древнего средства коммуникации – обыкновенного языка. С закономерной периодичностью возникает вопрос, волнующий теоретиков самого широкого профиля: действительно ли верен тезис loquor ergo sum – «говорю – значит существую»?
В пределах Северокавказского региона стремительные метаморфозы языковой картины стали одними из самых интересных неисследованных феноменов. Это означает возникновение столь же стремительных изменений сознания, в первую очередь художественного, что служит основой для возникновения художественной литературы нового типа.
Кабардинских литературоведов, в частности, заботит проблема небывалой полилингвальности художественной литературы. После перестройки открылся доступ к литературе черкесского зарубежья, на территории которого проживает большая часть адыгов (черкесов). В связи с известной либерализацией международных отношений в начале 90-х годов наметились значительные позитивные сдвиги, в частности появились научные изыскания в этой области (диссертационные работы Х. Бакова, З. Баковой, Х. Темижева, Д. Чуре). Однако до сих пор литература черкесского зарубежья остаётся недостаточно изученной. Это связано прежде всего с проблемой перевода художественного текста – турецкого, арабского, английского и т.д. (то есть с языков соответствующих стран проживания авторов черкесской диаспоры) на диалекты адыгского языка. Кроме естественных требований к несомненному знанию переводимого языка от переводчика требуется глубокое знание базовой культуры страны проживания – для овладения лингвистическими нюансами.
В настоящее время всё больше появляется художественных произведений с национальной проблематикой, написанных на русском языке. Иногда ими оказываются авторы, свободно владеющие двумя языками (например, Х. Тхазеплов, пишущий стихи на кабардинском и русском, и Ю. Болатов, пишущий на балкарском и русском). Среди литературоведов существуют разночтения относительно того, к какой национальной литературе следует относить того или иного писателя, особенно билингва. Так, следуя концепции некоторых кабардинских литературоведов, адыгские писатели, пишущие на русском, с большей вероятностью будут отнесены к авторам, представляющим русскую литературу. По той же аналогии адыгские писатели из турецкой диаспоры, пишущие на турецком, пополняют ряды турецких писателей и т.д. Иногда их 
относят к двум литературным традициям.
Необходимо выработать, на мой взгляд, единый концептуальный подход в отношении к данной проблеме, руководствуясь не только критерием языковой принадлежности, а главным образом поставленной проблематикой художественного произведения, точнее, принадлежностью к тем или иным моделям архетипического художественного сознания, весьма своеобразного для представителей разных культур.
, кандидат филологических наук, старший научный сотрудник отдела кабардинской филологии КБИГИ