Поэты реального света, или Постскриптум к манифесту мистических лириков
Ассоциация «Лютня Ориолы», объединившая поэтов-светореалистов – Леонида Володарского, Ирину Ковалёву и Ивана Белокрылова, возникла осенью 1995 г. Именно тогда руководство ЦДЛ предоставило ей статус литературного клуба и Малый зал для проведения вечеров в последнюю субботу каждого месяца. А годом позже журнал «Дельфис» опубликовал манифест Леонида Володарского «Поэты светореализма». Вот лишь одна цитата: «Поэт-светореалист, каким бы художественным методом он ни пользовался, в отличие от поэта-несветореалиста всегда ощущает вокруг себя плотность Вечности, непрерываемость Космического Сознания, а факты изменчивой сиюминутности являются для него только поводом порассуждать о непреходящем. Но главное – он сознаёт всю меру ответственности за художественные образы, которыми наполняет пространство на разломе времён». Речь идёт не только о смене политической системы и названия страны, в которой мы жили до 1991 года, но и о великом космическом водоразделе. На Востоке его определяют как период борьбы между эпохой отступающей тьмы – Кали-Югой и эрой грядущего света – Сатья-Югой.
Поэт не может оставаться в стороне от этой битвы: он делает внутренний выбор каждый раз, когда берётся за перо. Настоящий художник, творец от Бога, по определению принимает его сторону. Вот почему вся мировая поэзия светореалистична по сути, да и русское художественное слово ещё со времён «Голубиной книги» – фольклорного повествования о сотворении мира и предназначении человека – традиционно несло людям свет, надежду и утешение. Тем же светоносным лучом пронизаны ода Державина «Бог» и пушкинский «Пророк», произведения Вячеслава Иванова, Максимилиана Волошина, Даниила Андреева и даже – при всей их горечи! – сказанные на рубеже веков слова Владимира Соколова:
Я устал от двадцатого века,
От его окровавленных рек,
И не надо мне прав человека –
Я давно уже не человек,
Я давно уже ангел, наверно…
Но, пожалуй, лучше всего это поэтическое мироощущение передаёт написанное ещё в 1961 году стихотворение Евгения Винокурова «Свет»:
Я дневников не вёл. Я фактов не копил.
Я частность презирал. Подробность ненавидел.
Огромный свет глаза мои слепил.
Я ничего вокруг себя не видел…
Подобно метафизически слепому Гомеру (который в реальной жизни был вполне зряч), поэт не замечает окружающего мира не в силу своей природной близорукости, а потому, что в момент творчества пользуется внутренним зрением. Он фокусируется на содержании вещей, наблюдая, как поверх земной реальности проступают величественные фрагменты надземных картин, запечатлённых в вечности. Именно здесь находится волшебная страна поэтов – астральная Ликнодия и звучит лютня их небесной вдохновительницы, имя которой носит ассоциация светореалистов. Стоит только сестре Ориоле прикоснуться к этим волшебным струнам, как на планете стихают ураганы и землетрясения, прекращаются ссоры и войны, а пишущим приходят на ум их лучшие строки.
Поэзией реального света заинтересовались и зарубежные коллеги. Девять лет назад Венгерская академия наук удостоила всех троих представителей этого направления своей высшей награды – Большой премии Международного литературного фонда имени Милана Фюшта, в обиходе называемой венгерской нобелевкой. Стихи её русских лауреатов активно переводятся в Будапеште, а слово «светореализм» стало здесь общеупотребительным.
К 60-летию Леонида Володарского группа венгерских писателей (Карой Чех, Лайош Мароши, Имре Керек, Йожеф Концек, Ласло Мюллер и Петер Вицаи) подготовила к печати сборник «Рождественский коридор». В него вошли строфы из новой книги поэта «Космогонические грёзы», выпущенной в 2010 году издательством «Акпресс». 24 апреля в Малом зале ЦДЛ состоится творческий вечер юбиляра.
ТИБЕТСКИЙ ВЕК 
Средь общих праздников и бедствий,
Что словно листья шелестят,
Я прожил целый век тибетский,
А это значит – шестьдесят.
Да, шестьдесят! Ни годом больше!
Года, надеюсь, впереди.
Так дай, всемилостивый Боже,
Их так же хорошо пройти!
Отмерь мне взлётов и падений
Той мерой, что достоин я.
Ну а когда небесный гений
Соединит два бытия,
То за его рукой ведущей
Войду в небесные сады.
И засверкают ярче, пуще
Все семь лучей моей звезды*.
* Считается, что семь лучей имеет звезда мага и мистика.
***
Меняются местами полюса,
И даже небо вид меняет прежний,
И зарастают русские леса
Деревьями, невиданными прежде.
На длинных листьях оседает пух
Птиц, знавших раньше только
юга вялость,
Но остаётся прежним русский дух,
Незримо в формы новые вливаясь.
***
Ольге
Долго не расстанется с оливой
Ветвь, чтоб принести и мир, и тишь.
Каждодневный, тихий, некичливый,
Ты средь жизни подвиг свой творишь.
Подвиг – не хождение средь плаца,
Даже не закрытый грудью дзот.
Подвиг – это значит продвигаться
К небу сквозь туман земных забот.
Шаг за шагом. Иногда вполшага
Время проходить и не роптать.
Здесь нужна особая отвага,
Только Бог её способен дать!
Здесь нужна особенная примесь
Крови недоступных людям звёзд.
Мало кто б такую ношу вынес!
Ты выносишь.
Так спаси, Христос!
Целый мир, наполнившийся ядом,
Отравить не смог бы подвиг твой.
Я горжусь, что путь мой где-то рядом
В жизни этой, как и в жизни той.
***
Давай и в небе скрестим наши тропы,
Давай не пропадём средь бездн и скал.
У парашютов разорвались стропы,
Но Бог тотчас же крылья нам послал.
Обнимемся в непрерванном полёте,
На землю мягко соскользнём с тобой.
И будем слушать, как на длинной ноте
Разгневанная смерть даёт отбой.
***
Всё-всё пройдёт. Всё-всё простится.
И ты за это мир прости.
Не крепость жизнь, а крепостица,
Которую легко смести.
Зато подхватит жизнь иная,
Не даст упасть в небытиё.
И сладко жить, об этом зная,
И славить вечную её.
***
В одной ладье смиренье и мятеж,
И нет войны меж носом и кормою.
За эту мысль меня хоть жги, хоть режь,
Крамольная, она всегда со мною!
Я в той ладье ещё переплыву
Границу, где Сам Бог поставил вышки.
И сделаюсь звездою наяву,
Две крайности сливая в миге вспышки.
***
Уходить бы надо по-толстовски,
Ни о чём не думать дать зарок.
Чтобы мысли сделались неброски,
Отключились от гордыни строк.
Грязь на старый посох собирая,
Проходить легко за пядью пядь.
Тёплое местечко в кущах рая
Попросить другому передать.
Ангелам сказать, мол, не взыщите…
Господу за всё отдать поклон…
И молить о пустыни и ските,
Чтоб послал их в новой жизни Он.
***
А мне плевать – злодей я или гений,
Свет я в окошке или тьма в окне.
С героями своих произведений
Хочу попировать наедине.
Я создал их. И я имею право
Сегодня лясы с ними поточить.
И ничего, что целая орава
Пришла в мой дом создателя почтить.
Найдутся и акриды для аскета,
И устрицы с вином для баловниц.
Вы все мои. Так пейте за поэта,
Что столько вами заселил страниц!
Мне очень нужно пообщаться с вами,
Я как отец, что ждёт поддержки чад.
Я вас когда-то наделил словами,
Теперь я ваше слово слышать рад.
Я в нём нуждаюсь. Так скорее лезьте
За словом утешения в карман.
Я, ваш создатель, не желаю лести,
Зато любви желаю океан.
Вы мне его побольше расплещите,
Чтоб я не мог увидеть берегов.
И вы с меня за это не взыщите –
Устал я слишком от людей-врагов.
И всяк из них недобрым острым глазом
Следит за тем, как я споткнусь опять.
Я не был никогда судьбой обласкан.
Кому же, как не вам, меня ласкать?
***
Болезнь ничтожеств – космособоязнь,
Как хорошо, что я тобой не болен.
Кусок пространства мной давно намолен.
Мне светят звёзды сквозь любую грязь.
Я с ними бесконечно породнён.
И даже в нудном карканье ворон
Я слышу их густую мелодичность.
Раздвинулась моя земная личность
И вместе с Высшим «Я» взошла на трон.
ОРИОЛА 
В свете жертвенном ореола
Погибавшая на костре,
Одигитрия, Ориола,
Нить луча протяни сестре!
Лютни мира коснись нежданно
Отложившею меч рукой:
Орлеана орлица, Жанна –
Люди помнят Тебя такой!
Напрягая глаза до рези,
Живописец в родство проник:
Тот же дал он Святой Терезе
Просветлённый страданьем лик.
Кто ковал тебе крест и латы –
Разве ведать они могли,
Кем Ты станешь и кем была Ты
В тайных летописях Земли?
***
Снег – сторона оборотная лета.
Мрак – это просто отсутствие света.
Божий офсет отражён на сетчатке,
И умираем мы от опечатки,
Глупой ошибки, закравшейся в гены, –
Чуждой реальности аборигены.
ЗЕМНОЙ ДОЗОР
Когда на помощь кликнул
Теснимый мраком Свет,
На выручку пришли к нам
Семь гениев планет.
А отзвук этой битвы
И огненный колор
Вспороли взмахом бритвы
Пространственный фольклор.
С тех пор, как отвердела
Броня земной коры,
Такого беспредела
Не видели миры.
За каждой створкой ставня
Венец или конец,
И Святогор из камня
Свой вынул кладенец.
И стал втройне тревожен
Строй мантр, молитв и сур,
Когда Артур из ножен
Извлёк Эскалибур.
Ведь слово – тоже дело,
Стрела в колчан певца.
Ведь грань водораздела
Идёт через сердца.
Разит под видом мага
Тьму Планетарный Дух,
И требует бумага
Избрать одно из двух.
СТРЕКОЗА
Выстреливают в воздух мошки,
И пузырится водоём
От вожделенья мелкой сошки
С себе подобным быть вдвоём.
Я лето красное пропела, –
Да не одно, а сорок лет! –
И то таращусь обалдело,
Как стрекоза, на белый свет.
Ведь в крылышках из марли вкупе
С толчёным крошевом шаров
И я плясала в старшей группе
На утреннике – будь здоров!
Смотреть про насекомых сагу
Пришла в детсад моя семья.
Я ненавидела трудягу
И собственника муравья.
И пусть меня подвергнут карам
За то, что разум мой дремуч,
Люблю доставшееся даром,
Как эта рифма или луч.
Люблю, когда придёт суббота,
А понедельник – это мрак.
Работать до седьмого пота
Прекрасно может и дурак,
Сопротивляясь силе тренья,
Пока не свалится в кровать,
Но дуновенье вдохновенья
В сачок усердья не поймать.
Люблю, что вышло без усилья,
Без подъезжаний на козе –
Ведь Бог не зря приладил крылья
Не муравью, а стрекозе.
*** 
В луче соединения миров –
Линейной функции невыразимых формул,
Уравнены с Вселенной души слов,
Чистейшим духом влиты в эту форму.
Её решение, по сути, – просто свет,
Струящийся в космическом пространстве
От солнца к солнцу вереницей лет,
Естественной константой
в постоянстве.
Дарующий движение фотон
Играючи по небосводу мчится.
Недаром впряг когда-то Фаэтон
Его в божественную колесницу!
Нам, кто привык ловить лучи светил
И жадным взором, и мятежным духом,
Ярило окончательно простил
Метания меж голосом и слухом.
И славя свет, что осенил наш кров,
Рассказываем прозой и стихами
О том, что и себя мы видим сами
В луче соединения миров!
***
Мне глаза говорят: «Это стол».
А душа не согласна:
«Это дуб в неизвестность ушёл,
Неужели не ясно?
Повнимательней только вглядись
Прямо в жерло камина,
Где трепещет, торопится ввысь
Пламя цвета кармина.
Ты успел сосчитать на бревне
Кольцевые слиянья?
Это время сгорело в огне –
Все древесные знанья!»
Я столешницу тронул рукой,
Проклиная беспечность,
И навис надо мною покой,
Именуемый – вечность.
Ну, послушай, да кто я такой,
Чтоб на этакой тризне
Расшифровывать каждой строкой
Иероглифы жизни?
И душа прошептала в ответ,
Словно в небо взлетела:
«Просто ты должен впитывать свет
Каждой клеточкой тела.
И проверив себя на излом
И на жертвенность тоже,
Поделиться последним теплом
С подошедшими позже».
***
Муравьям, обретающим крылья,
Стрекозиный полёт ни к чему.
Это зряшное, в общем, усилье, –
Ни по сердцу и ни по уму…
Но в таёмных ангарах, вне света
Под придирчивым оком спецов
Появляется каждое лето
Окрылённая стая самцов!
Отцвели бузина и калина.
Замер воздух в предчувствии гроз.
Муравьиного адреналина
Здесь вокруг не хватало всерьёз!
Им впервые летать на параде.
Чистят крылья. Кругом суета.
Год работ – мига краткого ради,
Чтоб лишь раз услыхать «от винта!»…
Прекратились метанья. Отмашка!
В небеса землекопы летят!
Покачнулась в испуге ромашка,
Облысел одуванчиков ряд!
Было солнце? Так скрылось за тучей
Эпоксидно-хитиновых тел!
Этой радости злой, неминучей
Ты и сам бесконечно хотел!
То-то нынче так чудно поётся,
Словно новые крылья растут!
…Ближе к вечеру тем, кто вернётся,
Крылья сломят, во тьму унесут…
Мы не так ли когда-то парили?
Ввысь взмывая, ловили ветра.
Для кого и зачем мы творили
В разноцветное наше вчера?
Что познали в броске неумелом
От такой недалёкой земли,
На которую пали всем телом
И в глубины глухие ушли?
***
Крещенье. Оттепель к рассвету.
Крутых морозов не видать.
Но слышен треск, а значит, где-то
Стреляют в темноте опять…
Когда Творец лепил Адама,
Выдумывал и кровь и плоть,
Тогда прибежищем для Храма
Его замысливал Господь.
Он мнил, что племя человечье
Не превратит слова в гранит,
Божественной владея речью,
И Дух великий сохранит –
Не купола иль минареты,
Не пагоды, не мантры лам,
А Дух, способный на ответы
Неумолимым временам.
Когда бы Он предвидел смуту,
То взгляда б не сводил с Земли.
Господь отвлёкся на минуту,
А здесь меж тем века прошли…
На что ушли все наши знанья?
На выстрелы из темноты?
…Жизнь так похожа на признанье
Божественной неправоты.