Гумилёв начинал как «ученик символистов», потом сам стал основателем акмеизма, но по существу являлся поэтом православия. Это убедительно показал Юрий Зобнин, безвременно ушедший из жизни молодой петербургский литературовед, в своей книге. Приведу только один текст Гумилёва, где поэтически выражена тайна христианства:
Потомки Каина
Он не солгал нам,
дух печально-строгий,
Принявший имя утренней звезды,
Когда сказал:
«Не бойтесь вышней мзды,
Вкусите плод, и будете, как боги».
Для юношей открылись все дороги,
Для старцев –
все запретные труды,
Для девушек – янтарные плоды
И белые, как снег, единороги.
Но почему мы клонимся без сил,
Нам кажется,
что кто-то нас забыл,
Нам ясен ужас древнего соблазна,
Когда случайно чья-нибудь рука
Две жёрдочки, две травки,
два древка
Соединит на миг крестообразно?
В отличие от фантазий гностиков, у Гумилёва речь о человеке как тварном существе, которое способно стать Богом благодаря любви между ним и Творцом. Многое доступно человеку по его природе, но всё – по мере любви к Христу. Если её нет, то все пути – в никуда. И возникает соблазн забыть Христа. А если Он нас, потомков Каина, забудет и две жёрдочки не сложатся в крест? Тогда конец. У Гумилёва об этом так: «Есть Бог, есть мир, они живут вовек, / А жизнь людей мгновенна и убога, / Но всё в себе вмещает человек, / Который любит мир и верит в Бога».
Может быть, по этой причине Гумилёв, дважды георгиевский кавалер и убеждённый монархист, вернулся в революционную Россию в 1918 году, хотя мог вполне остаться где-нибудь в Лондоне. Но бегство не для него.
Словно молоты громовые
Или волны гневных морей,
Золотое сердце России
Мерно бьётся в груди моей.
В заключение – небольшой фрагмент из воспоминаний Гилберта Честертона о встрече с Гумилёвым в Лондоне в июне 1917 года. «Он не был коммунистом, но был утопистом, и его утопия была намного, намного безумнее любого коммунизма. Его практическое предложение заключалось в том, что только поэтам должно быть позволено править миром. Он сам был, как он серьёзно объяснил, поэтом. Но он был вежлив и лестен в том, что выбрал меня, как поэта, абсолютным и самодержавным правителем Англии. Д’Аннунцио был также возведён на престол, чтобы править Италией. Анатоль Франс был возведён на престол, чтобы править Францией».
Себе он оставил Россию.