А
лександр АРЦИБАШЕВ
Про гору Благодать я прослышал ещё в детстве. Узловая станция на северной железнодорожной ветке «Екатеринбург–Бокситы», где обычно делали пересадку пассажиры, направляющиеся в Москву и дальше. Старинной постройки вокзал, яркие фонари, многолюдье. Хотя поезд из Североуральска останавливался здесь глубокой ночью, каждый раз, проезжая мимо, с любопытством выглядывал из окна вагона: «Что за Благодать? Чем живёт местный люд? Куда ведут отсюда пути-дороги?» Мне было всего пятнадцать лет, когда уехал из родного дома в Свердловск учиться в политехникуме. В голове были радужные мечты. Об изнанке жизни не задумывался. Выпирало наружу: век, что ли, сидеть на картошке и молоке? Покойная матушка не могла предложить нам разносолов, а страсть как хотелось отведать чего-то вкусненького. Оглянуться не успел – полвека позади… Поднабрался ума-разума и сейчас вот думаю: «А ведь вкуснее парного молочка от своей коровы Милки и домашней разваристой картошечки ничего и не едал! Выходит, уехал от счастья?»
В дореволюционной России было много молока и мало нефти. Миллионами пудов отгружали в Европу саратовскую твёрдую пшеницу, вятскую рожь, нижегородский ячмень, сибирское масло, шадринских гусей, тамбовский мёд, а ещё кожевенное сырьё, пеньку, лён, воск, пушнину… Десять–двенадцать детей в крестьянских семьях считались обычным явлением. Деревенька жалась к деревеньке. Причём не объявляли национальных проектов ни по развитию сельского хозяйства, ни по жилью, ни по здравоохранению. Рабочих рук было с избытком. Обрабатывали всю пашню. И клочочка-то пустующей земли не оставалось. За сенокосы – глотки драли!
Ныне будто подменили народ. В России много нефти и мало «живого» молока. Едим непонятно что, переключившись на импортное продовольствие. Кто считал, сколько плодородной земли и пастбищ под нефте- и газопроводами? И так ли уж выгодно торговать углеводородным (невозобновляемым) сырьём? Обкрадываем будущие поколения. Вдумаемся: Запад строит своё благополучие на высоких технологиях, мы же топчемся на месте, даже не пытаясь по-серьёзному взяться за решение судьбоносных для нации проблем.
В этом смысле обеспечение населения качественными продуктами питания я бы поставил на первое место. Но что сделали «реформаторы» в 1991 году? Бывший премьер Егор Гайдар обозвал деревню «чёрной дырой» и, по сути, прекратил финансирование агропромышленного комплекса. Омертвили основные фонды АПК на десятки миллиардов долларов! Первый президент России Борис Ельцин любил похвастаться: дескать, при советской власти-то народ стоял в огромных очередях за колбасой, а теперь в любом магазине – десятки сортов. Подходи и покупай. Сие ставилось в заслугу демократам. А вот про то, что в этой колбасе мяса всего треть, а остальное крахмал, соя и химические добавки, молчали. Впрочем, как и о никудышном молоке из затхлого порошка, который ввозили в Россию миллионами тонн. Опомнились, когда у большинства малышей стали крошиться зубы из-за недостатка кальция. В Госдуме заговорили о «живом» молоке, Роспотребнадзор запретил продавать в школах «пепси-колу» и чипсы. А о чём раньше-то думали? При желании ведь можно разобраться: кто из государственных чиновников давал разрешения на производство всех этих опасных для здоровья людей продуктов? Воистину «не руби сук, на котором сидишь». Благодаря нацпроекту «Развитие АПК» за два последних года в ряде регионов построены сотни современных ферм, но общая картина в животноводстве – печальная...
О горе Благодать завёл разговор неслучайно. Нынешний куратор сельского хозяйства, а в недавнем прошлом председатель правительства России Виктор Зубков родом из этих мест. Но, видимо, давненько не бывал на Урале. А не мешало бы. Здешний Кушвинский молочный завод (ОАО «Молочная Благодать») в отличие от других молочных комбинатов, которые резко снизили этим летом закупочные цены на сырьё, как принимал у крестьян зимой молоко по двенадцать рублей за литр, так и платит по сей день. Дорог уговор. При этом умудряется не только сводить концы с концами, но и развиваться. В 2007 году построили новое приёмное отделение, смонтировали высокопроизводительную творожную линию, поставили современный фасовочный аппарат. Годом раньше приобрели машину «Нимко», шесть автоматов «Финпак», итальянские гомогенизаторы, упаковочную линию и многое другое. Реконструировали котельную. Выпускают продукцию более тридцати наименований: молоко, сливки, кефир, ряженку, варенец, йогурты, «Снежок», «Бифилайф», сметану, творог, сырки с изюмом, творожный крем, желе сывороточное, творожки «Малышок» и «Сказка», масло «Крестьянское», сыр «Адыгейский» и другое. Подчеркну: вся вкуснятина из цельного коровьего молока!
– А зачем нам сухой молочный порошок? – удивился генеральный директор ОАО «Молочная Благодать» Юрий Александрович Жуков, когда я спросил его об этом, – хватает натурального сырья. Ежедневно перерабатываем свыше ста тридцати тонн. Закупаем молоко в хозяйствах Алапаевского, Ирбитского, Верхотурского, Краснотурьинского, Пригородного (Тагильского), Нижне-Турьинского районов. Часть вывозим на своих молоковозах, часть доставляют сами хозяйства. Молочко оно хоть и сладкое, но достаётся крестьянину горьким потом. Кто бы это понимал…
– По какой же цене отпускаете продукцию?
– Не задираем расценки, надо и о народе думать. Скажем, литровый пакет молока – 21 рубль, поллитровая упаковка кефира – 13, ряженки – 15, пачка творога – 24 рубля.
– Плюс надбавки торговли…
Жуков тяжко вздохнул:
– Магазины, разумеется, не будут работать себе в убыток, но всё-таки в Кушве литр молока стоит 24–25 рублей. Дешевле, чем в Москве, Санкт-Петербурге, других городах.
– Это так, – соглашаюсь. – Цены скачут каждую неделю…
Идём по заводу. Территория небольшая. Кругом чистота, порядок. Ни суеты, ни спешки. Каждый занят своим делом. На предприятии работают свыше 450 человек.
В приёмном отделении под разгрузкой «УАЗ» с небольшой цистерной. Водитель Владимир Кузьминых доставил молоко из фермерского хозяйства Анатолия Федулова. Разговорились.
– Раньше у нас был совхоз «Верхне-Турьинский», – рассказывает он, – в перестройку обанкротился. Теперь небольшая ферма на сто коров. Сдаём по тонне молока в день. К сожалению, нет своего лаборанта, чтобы определить белок, жирность, плотность, кислотность. Жду вот, когда заводская лаборатория выдаст сертификат качества. От этого зависит оплата. Доли процента важны. Денежки-то не чужие… Хотя особых разногласий с переработчиками не возникает…
Рядом стоял молоковоз «ЗИЛ» из СПК «Таёжный» Нижне-Турьинского района. Привёз пять тонн. Водитель Сергей Муромцев тоже доволен:
– Полчаса и свободен! Счётчики «Сименс» учитывают сырьё до грамма. В хозяйстве семьсот коров. Половину молока продаём на месте, другую везём в Кушву. Никаких задержек с оплатой! Удобно и то, что на заводе современная мойка. Компьютер задаёт параметры раствора, температуру, время. Разве сравнишь с мойкой из шланга!
Кстати, смывы тут же проверяют лаборанты. В цистерне не должно оставаться никаких примесей. Иными словами, качество продукции под контролем уже с порога предприятия. Ну и дальше по всей технологической цепочке. Даже тарные лотки, в которых отгружают молоко, кефир, сметану, творог в магазины, проходят санобработку в специальной моечной машине. Вот это подход к делу!
Главный инженер Владислав Якушев не без гордости показывает новенькую творожную линию. Производительность её – тонна в час. Привезли из Вологды.
– Практически весь процесс идёт в закрытом режиме, – говорит молодой специалист. – Человек не соприкасается с продуктом, а значит, исключено попадание каких-либо бактерий. На выходе – охладитель и фасовка: в пакеты, стаканчики, плёнку…
Ну, конечно же, попробовал кушвинское молочко. По вкусу такое же, какое пил в детстве от своей коровы. Уверен: и по полезности для организма оно выше всех похвал – коровы-то пасутся на таёжном разнотравье! А чудо-творожки, йогурты, сырки, кефир, варенец, ряженка, сметана! Жаль, что до Кушвы две тысячи вёрст. Не раздумывал бы – брал только продукцию «Молочной Благодати».
Понятно, благополучие предприятия создавалось не одним днём. Юрий Александрович Жуков на молокозаводе уже тридцать лет. Каких только высоких чиновников не повидал, но жил своим умом. В тяжёлую пору девяностых годов, когда у хозяйств не было ни гроша в кассах, стал помогать селянам авансами на закупку горючего, запчастей, удобрений. Рассуждал по-государственному: «Коли вовремя не отсеются, не заготовят кормов для ферм, не уберут урожай, – о каком молоке может идти речь? Выживут крестьяне – выживем и мы…» А в других регионах соблазнились большой выгодой от закупок по импорту сухого молока и тем самым посадили на мель колхозы и совхозы. Сейчас растеряны: скота в хозяйствах мало, брать «живое» молоко негде. А по закону, принятому недавно Государственной Думой, уже нельзя писать на этикетках «Кефир», «Йогурт», «Простокваша», если изготовлены из порошка. Тем более с добавками пальмового масла, меламина, кокосовой стружки, сыворотки и тому подобного. Вот к чему пришли…
Слушал Юрия Александровича и думал: «Русская элита – вовсе не эстрадные певцы и шоумены, а такие государственники, как он, как руководители сохранившихся коллективных хозяйств, фермеры. Тяжко им выдерживать натиск монополистов – крупных молочных компаний, но стоят на своём.
Спрашиваю Жукова:
– Что следует предпринять, чтобы «живое» молоко появилось везде?
– Первое: перестать давить на крестьян, – ответил он, не задумываясь, – диспаритет цен – беспредельный! Второе: заняться восстановлением поголовья коров. Третье: сделать доступными кредиты для хозяйств. Банки требуют залог, а заложить нечего. Земля не оформлена, фермы – старые, машинный парк изношен. Как быть? Надо смотреть по обстоятельствам: кто руководитель, какая материально-техническая база, может ли поручиться за хозяйство местная администрация. В деревне каждый друг дружку знает в лицо, совесть-то не все потеряли. Риск? Но иначе последних коров переведём.
– Переработчики тоже в обиде…
– А что хорошего, когда прокурор указывает, по какой цене молоко продавать? Волевыми решениями можно только усугубить ситуацию на рынке. Раньше молокозаводам возвращали налог на добавленную стоимость. Это 10 процентов. Потом почему-то отменили это. Чем компенсировать потери? Ценой на продукцию. А в проигрыше-то оказались рядовые покупатели.
Жукову не откажешь в природной мудрости. Ныне затеял ещё одну стройку – цеха школьного питания. Готов проект, вырыли котлован под фундамент, заказали оборудование. К следующему лету планируют запустить линию ультрапастеризации молока. Требования к качеству детского питания особые.
Переговорил на заводе со многими людьми. Здесь подобрались прекрасные специалисты, понимающие, что от труда каждого зависит высокий конечный результат. И стараются работать с большой отдачей.
Из Кушвы направился в Алапаевский район. Охота было поговорить с крестьянами: как выживают? Двести с лишним вёрст. Ехал и смотрел на обочины глазами тех самых водителей, которые каждый день мотают из такой дали на молокозавод. Автотрасса до Нижнего Тагила в неплохом состоянии. Местами её пересекает старинный Екатеринбургский тракт.
В стороне остался некогда гремевший на всю страну Лайский свинокомплекс. Предприятие обанкрочено. Слышал, будто бы собираются восстанавливать поголовье. Но пока окрестные поля в кипрее и молодых ёлочках. Миновали своротки на Нижнюю Туру, деревню Евстюниху. У Выйского пруда повернули на Николо-Павловское. Дорога пошла похуже, машину затрясло. Записываю в блокнот: «Посёлок Первомайский. Заброшенные пашни. Уныние… Село Краснополье. На угоре – церковь, чёрные избы… Мост через реку Вилюй. Пустующие поля, пастбища, сенокосы. Ни одной коровёнки… Село Петрокаменское. От дома к дому поверху газовые трубы, покрашенные охрой. Значит, люди в тепле, не надо на зиму дрова заготавливать… За рекой Нейвой по обе стороны дороги – сосновые боры, гари…»
Поинтересовался у шофёра:
– Давно леса горели?
– С весны. Вся округа пылала! Неудивительно: поля не пашут – огню простор! Трава высохнет, бросят окурок – и пошло…
В Алапаевске долго искали районное управление сельского хозяйства. Кого ни спросим – пожимают плечами. Даже милиционеры не выручили. Наконец нашли. Двухэтажное оштукатуренное здание. Множество разных контор. Селяне на нижнем этаже. Начальник управления Юрий Павлович Маньков оказался человеком разговорчивым. Интеллигентного вида, добродушный. Выложил, что называется, все карты:
– В районе – шестнадцать коллективных хозяйств. Шесть крупных фермерских. На хорошем счету колхоз имени Чапаева, «Путиловский», «Деевский», имени Ленина, «Пламя», «Арамашево», «Ямовский», хозяйство фермера Загумённых. Остальные так себе. Пашни 70 тысяч гектаров. В целом производим продукции на четыреста миллионов рублей. За счёт чего крестьяне выживают? Каждый выбирается из трясины как может. Худо-бедно, но имеем четырнадцать мощных комбайнов «Дон-680». Ведём переговоры об открытии сервисного центра, чтобы не мотать за запчастями в Екатеринбург. Сохранили дойное стадо: шесть с лишним тысяч коров.
– Судя по статистическим данным, за последний год на 560 бурёнок стало меньше, – заметил я. – Это десять процентов. Какой уж тут оптимизм?
Маньков напрягся:
– Конечно, нелегко! Особенно в северной – Махневской зоне: заболоченность, мелкоконтурность полей, недостаток кадров. Пятнадцать тысяч гектаров не обрабатывается.
– В Алапаевске же свой молочный завод, – напомнил я, – но хозяйства предпочитают возить молоко в Кушву. В чём тут дело?
– Не было средств рассчитываться за сырьё. Вот крестьяне и перестали сдавать молоко. Ныне предприятие оживает, однако вернуть доверие не так-то просто.
Это верно. Вспомнилось, как в начале 90-х годов, чуть ли не силой разваливали колхозы и совхозы. Из Кремля требовали в короткий срок завершить реорганизацию хозяйств. Кое-где обрадовались свободе: дескать, теперь заживём! Никто не будет указывать, сколько сеять, когда убирать урожай, куда сдавать продукцию. Каждый потянул «одеяло» на себя, а в итоге проиграли все. Экономические связи были нарушены, материально-техническая база быстро обветшала, а молоко и мясо оказались никому не нужными. Страну захлестнул поток импортного продовольствия. Теперь, конечно, опомнились. А что толку? «Близок локоток – да не укусишь»…
В сельхозкооперативе «Пламя» два отделения: в селе Невьянское и деревне Ключи. Тут ещё как-то выстояли: и поля засеваются, и стадо в 1200 голов на выпасе. Встретился с председателем Иваном Александровичем Пыриным. Коренастый, жилистый, сухощавый. Чувствовалось: уверен в себе, хотя ноша на плечах нелёгкая. Слово за слово, разгорячился:
– Почему крестьяне понимают, что России без коров не обойтись, а правительство раздумывает: помогать или нет деревне? Как уборка – цены на солярку, бензин, запчасти ползут вверх. На Западе цена тонны зерна и горючего – одинаковая, а в России пшеница в пять раз дешевле солярки. Во что обойдутся корма? Молоко, оно течёт из вымени-то медленно… Крутимся с утра до позднего вечера, чтобы заработать копейку. А кто-то «сливки» от нефти собирает…
Передо мной сидел истинный крестьянин – из той породы, что не скисают при первом же ударе судьбы. Разве душа не стонет? А мысли всё равно о том, как вывернуться. За ним ведь община, живые люди. Не их вина в разладе на земле. Если бы не дёргали, не давили налогами, – давно бы в деревне был лад. Раньше вот колхозы имели свой лес, строились сами. Теперь доски не найдёшь, чтобы починить настил в коровнике. Надо выписывать. Колхозные леса отошли лесхозам. Так и с землёй – то дадут, то отберут…
– Каждый год заготавливали 2–3 тысячи кубометров древесины, – рассказывал Пырин. – Имели в пользовании полторы тысячи гектаров делян. Хоть немного, но строили хозспособом дома. Сейчас куда поселить молодые семьи? Детсад развалился. Подлатали бы, да нечем. Перевели малышей в школу. Теснота. Двадцать ребятишек устроили, а столько же сидят по домам.
– Ещё рожают в деревне? – вырвалось у меня.
Лицо директора просветлело:
– А чего же, катают мамаши коляски… Многие по второму ребёнку. Жаль, больницу закрыли…
По дороге в колхоз «Путиловский» залюбовался озимой рожью в наливе, тучной пшеницей, овсами, ячменём. Это же великое счастье, когда хлеб уродит! Чувство, не передаваемое словами. Крестьяне испокон веку живут надеждой на щедрый колос.
В памяти осталась встреча с ещё одним толковым руководителем. Председатель колхоза «Путиловский» Николай Александрович Калугин сразу повёз на ферму в деревне Верхний Яр. Здесь современное холодильное оборудование, молокопровод. С подойниками доярки давно не ходят.
– Молочко у нас вкусное, – угощала хозяйка фермы Галина Сергеевна Савина. – Пейте на здоровье! Доим дважды в день: в 6 часов утра и вечером. Подождём, пока животные успокоятся после пастбища, и только тогда приступаем к дойке. Всё по режиму, как в детских яслях…
И правда: коровы чистенькие, упитанные. В проходах свежие опилки. Ферма хоть и старенькая, но крепкая.
– Имеем четыре молоковоза, – добавляет Николай Александрович. – В сутки надаиваем десять тонн. Почти всё везём в Кушву. Часть продаём на рынке в Алапаевске. Одно время сдавали в Екатеринбург, но денег там не платили. До сих пор не можем получить с молококомбината сто двадцать шесть миллионов рублей. Считай, подарили молоко… И суд не помог!
– С чем ещё проблемы? – спрашиваю директора.
Он махнул рукой:
– Да об этом уж столько говорено, что оскомину на языке набил. Трудно с реализацией мяса. Себестоимость 120 рублей, но и по этой цене не берут! Кто же себе в убыток будет откармливать скот? Мясо-то парное, а в магазинах торгуют мороженным, привезённым из-за океана. Что в нём толку? Разве сравнить с нашим? Но поди докажи торговцам. Им бы «наварить» побольше...
Может, председатель о чём-то умолчал? Не обо всех бедах упомнишь. Да и не любят в деревне жаловаться. Впрочем, я не лез в душу. Крестьянский мир – это вековые заповеди, кладезь народной мудрости. Напоследок Калугин всё-таки проговорился. Оказывается, и у себя на подворье держит корову.
– Взял из-за пятилетнего внучонка Славки, – пояснил он. – Нужды особой не было. Пошёл бы в магазин и купил, но своё молоко вроде как послаще…
Собственно, мне и объяснять этого не требовалось. Разумеется, домашнее не только слаще, но и пользительнее. Хозяйкам и в голову не придёт нагонять надои, скармливая бурёнкам химическую подсыпку – гормоны роста и тому подобное, что делают на иных фермах. Да и доят-то руками, не травмируя животных доильными аппаратами.
Молокозавод в Кушве наладил в деревнях закупку молока у населения. В частности, есть приёмный пункт в селе Коптелово, что в 15 километрах от Алапаевска. Жуков дорожит крепкими связями с хозяйствами, понимая, что лучшего молочка, пожалуй, нигде и не сыскать.
Разве не актуальны сегодня мысли того же Дмитрия Ивановича Менделеева относительно развития молочного хозяйства? По поручению Вольного экономического общества в 1869 году он обследовал скотоводство в Новгородской, Ярославской, Тверской областях и пришёл к следующему выводу: необходимо опираться на «русские породы» скота, а не увлекаться закупкой племенных коров за рубежом, которые не приспособлены к русскому климату. Всё дело в правильном кормлении животных. В докладе «О доходности молочного скотоводства» Менделеев говорил: «В тех местах, где корм недостаточно хорош и где пользование им не соображается с природою дела, там никакое расовое (племенное) стадо не может дать значительных удоев. Что же касается той породы, которая характеризуется названием «русская порода», она дала уже ясные результаты. Не в расе дело, а в хорошем корме и тщательном подборе. Где их нет – нет удойливости и от лучших, даже самых своеобразных и постоянных рас, а где есть уменье отобрать не форму, а способность к оплате корма, да притом и хороший корм, там только больший удой. Не породу надо искать нашим хозяевам, а знания в отборке и умении кормить…»
Поразительно: великий гений не гнушался до такой степени вникать в суетные хозяйственные дела! Нынешним же высоким чиновникам всё недосуг заняться всерьёз деревенскими проблемами. Не охота пачкать пальчики в навозе. Надежда только на изворотливость крестьян.
Наконец-то докричались до Кремля: хватит губить импортной отравой! Введены ограничения на ввоз мясных продуктов из ряда европейских стран. В частности, Дании, Франции, Германии, Италии, Испании, а также Австралии, Аргентины, Бразилии. Ветеринарная служба выявила в мясе вредные вещества, опасные для здоровья. В американских бройлерах обнаружили тяжёлые металлы. А сколько уже съели ядовитых «ножек Буша»?! Сплавляют их нам по 45 рублей за килограмм, в то время как отечественная курятина вдвое дороже. Разве бедные старушки будут на этикетки обращать внимание? Лишь бы купить подешевле… В 1990 году в России производилось 11 миллионов тонн мяса. Ныне – вдвое меньше. Где же добирать остальное? Только по импорту. Не сомневаюсь, что таможенные «шлюзы» скоро вновь откроют.
А сколько людей отравились некачественной молочной продукцией? Этим летом в экстренном порядке обеими палатами Федерального Собрания был рассмотрен технический регламент на молоко и молочные продукты. Соответствующий закон утвердил глава государства Дмитрий Медведев. Как заметил председатель Госдумы Борис Грызлов, сегодня молоком называется всё, что белого мутного цвета и упаковано в полиэтиленовые пакеты… Теперь молоко должно быть только цельным, а то, что выработано из порошка, – будет называться молочными напитками. Доберутся ли до сыров? Сколько в них растительных жиров? Нет ли и там «химии»? Никто не знает. А цены – уже запредельные: 300–500 рублей за килограмм.
Иной раз с грустью смотрю, как в супермаркетах некоторые покупатели без разбору загружают тележки всевозможной снедью: колбасами, копчёностями, полуфабрикатами, тортами, печеньем, конфетами, банками, бутылками… У женщин вошло в моду делать пластические операции. А кожа-то дряблая от чего? От плохого питания. Увы, никакие «подтяжки» модницам не помогут, если будут продолжать есть всю эту отраву.
Побывал в племзаводе «Русь», что в Домодедовском районе. Одно из лучших хозяйств в Подмосковье. Раньше здесь был современный нетелиный комплекс, но с началом «реформ» в АПК племенной скот оказался невостребованным. Увы, за последние пятнадцать лет стадо коров в целом по Московской области сократилось с 500 тысяч до 150 тысяч голов. Соответственно поубавилось и молочка. Производили его в 1990 году свыше 2 миллионов тонн. Ныне – втрое меньше. Далеко не тот и посевной клин. Пашня идёт под коттеджи, складские комплексы, промышленные предприятия.
Горькая судьба ожидала бы и племзавод «Русь», если бы не поменяли специализацию. Возглавивший колхоз Карп Михайлович Тозлиян – опытный, инициативный предприимчивый хозяйственник – понял: в сложившейся ситуации может выручить только молочное стадо. Молоко – это деньги каждый день. В течение короткого времени реконструировали фермы и стали наращивать поголовье коров. Довели надой в среднем на корову до 7 тысяч литров. Так бы везде!
Беседую с Карпом Михайловичем.
– Сейчас вот принята программа развития сельского хозяйства до 2012 года. Станет ли легче крестьянам?
– Хотелось бы верить в это, – говорит он. – Для начала необходимо проанализировать: какая продукция на прилавках магазинов? Сколько отечественной, сколько импортной? Дать простор своим сельхозтоваропрозводителям. Ситуация на молочном рынке удручающая. При немыслимом росте цен на горючее, запчасти, удобрения монополисты-переработчики, наоборот, резко снизили закупочные цены на молоко и мясо. Как это понимать? Крестьяне взяли кредиты на строительство новых ферм, влезли в долги, рассчитывали получить солидную прибыль, и вот те на: в ряде регионов принимали молоко по 12 рублей за литр, теперь предлагают вдвое меньше! Что-то не слышал, чтобы Антимонопольный комитет вмешался, пресёк явный сговор переработчиков. Потому в России и продолжают резать коров.
– Вы вот упомянули о необходимости подготовки специалистов, а ведь ныне только треть выпускников сельхозинститутов соглашаются поехать в деревню…
– Это беда! Производство и социальная сфера тесно сплетены. Кто поедет в глубинку, если нет жилья, закрыты школа, клуб, больница… Ну что для хозяйства одна квартира в год? Да ещё далеко не везде строят. Нарушен вековой крестьянский уклад. Дома на селе построены 30–40 лет назад. Гляди: вот-вот завалятся… Кого-то сие волнует? В XXI веке в России всё те же чёрные избы. У крестьян денег на жильё нет. Будем ждать новых «ЧП», как в Оренбургской области, где рухнула школа? Хочется того или нет кому-то, но государству всё равно придётся заново отстраивать деревню. Иначе сельское хозяйство не поднять.
Поражаюсь: почему на «верху» не прислушиваются к мнению крестьян? Такое впечатление, что за их спинами ведётся какая-то нелепая игра… Слов о необходимости возрождения деревни сказано много, но одичалых полей всё прибавляется и прибавляется...
Ельцин любил похвастаться, что теперь в магазинах десятки сортов колбасы. А вот про то, что в этой колбасе мяса всего треть, а остальное крахмал, соя и химические добавки, молчали. Впрочем, как и о никудышном молоке из затхлого порошка, который ввозили в Россию миллионами тонн.
В 1990 году в России производилось 11 миллионов тонн мяса. Ныне – вдвое меньше. Где же добирать остальное? Только по импорту. Не сомневаюсь, что таможенные «шлюзы» скоро вновь откроют.