Когда талантливое, глубокое литературное произведение переносят на экран, всегда опасаешься: не пожертвует ли режиссёр ради смотрибельности чем-то очень важным. И не воспользуется ли чужой книгой, чтобы, отодвинув автора, сказать что-то своё, не имеющее отношение к написанному.
Опыт экранизаций
У Велединского он большой. Первое полнометражное адаптирование, исполненное режиссёром, – «Русское» (2004) по Эдуарду Лимонову – было очень удачным, видно, что к творчеству и личности автора начинающий режиссёр относился крайне бережно. Потом уже не так. Сценарий фильма «Географ глобус пропил» (2013) по роману Алексея Иванова, написанный совместно с Рауфом Кубаевым и Валерием Тодоровским, был вроде не плох, но события, которые могли происходить только в шальных 90-х, режиссёр перенёс в изобильные 10-е, а герой, ещё не вышедший из комсомольского возраста, молодой учитель, влюблённый в свою ученицу, превратился в сорокалетнего спившегося Гумберта Гумберта, чуть не угробившего своих учеников на сплаве. Из светлой в общем истории получилась свинцовая мерзость про рашку-какашку. Потом Александр Велединский поставил «Обитель» (2021) Захара Прилепина, многое добавив от себя, превратив и так довольно мрачное произведение в абсолютно безысходное.
И вот экранизация лирико-исторической драмы «1993». Я, видимо, один из немногих коллег, кто её читал, притом со вниманием. И удовольствием. Книга неожиданно оказалась «родной и близкой», то есть написанной как будто обо мне и для меня. Герой – не только ровесник, но и земляк-сосед, живущий рядом с моим дачным домиком. Восхитила точность и теплота, с которой рассказано автором о Горелой роще и посёлке МВТ, что на платформе 43 км Ярославской дороги, где разворачивается действие книги. Оттуда и я ездил в Москву в 1993 году и очень гордился, когда 2 октября на второй полосе «Независимой газеты» вышел мой первый журналистский текст (о конфликте Ельцина с Верховным Советом), в котором было много сарказма и тяжёлых предчувствий, впоследствии сбывшихся. Неужели я рассказывал автору романа, как 3 октября я ждал электричку в Москву и места себе не находил, слушая транзистор с тогда ещё не ставшим иноагентом радиоканалом?
Но дело, конечно, не в этом удивительном совпадении. В книге мне были интересны герои – я сразу их узнал и принял за своих. То есть всё ближе узнавал по мере чтения, радовался и огорчался – сопереживал, находил их черты, поступки и проступки в себе и своих близких. История жизни Виктора Брянцева, его жены Лены и дочки Тани – очень живое, объёмное и в то же время изящное «многоэтажное» литературное здание.
И вот фильм
Первое, что насторожило, – это рекламный ролик, который крутился по телевизору. А в нём – герои фильма. Непохожие на описанных автором.
Начнём с простодушного и неравнодушного Виктора Брянцева – физтеховца, работавшего на космос, а в начале 90-х вынужденного переквалифицироваться в электрики аварийной службы. Утоляющего свою научно-техническую жажду телескопом, сконструированным из консервных банок, кроссвордами и алкоголем. И в его роли Евгений Цыганов? Не верилось в то, что такой Виктор, эстет, цитирующий Перикла, мог быть на стороне Дома Советов – множеством сыгранных ролей актёр заточен на совсем другое. Нет, это, конечно, придирки, я просто, видимо, не принимаю новаторской исполнительской манеры замечательного, любимого многими режиссёрами артиста. А скорее всего, втайне завидую тому, как он умудряется столько ролей сыграть и... ничего не играть. Все вокруг стараются, создают образы, а он – весь такой задумчивый и ничего не играет, как бы отмахиваясь: «Да идите вы все!» Нет, всё, что положено, он говорит, в том числе и про Россию, и справедливость, но как будто бы чуток придуривается. Так мне показалось.
А в книге это человек, как и миллионы других советских людей, когда-то простодушно поверил в Ельцина и демократию, а потом, когда его космические программы вместе с демократией спустили в унитаз, вдруг очнулся. А уж когда Ельцин совершил государственный переворот, разогнав избранный народом парламент, окончательно прозрел.
В книге и фильме о мотивах страшного преступления, совершённого властью, гудит улица, точнее, улицы. Люди, идущие по Краснопресненской к Дому Советов, говорят одно, а те, что к Моссовету по улице Горького, – противоположное. Но песни поют одни и те же. И от этого особенно больно.
И семья Брянцевых разделилась.
У Шаргунова Виктор – это человек, так сказать, старорусской провинциальной закваски. Доверчивый, чистый. Женился по любви, и до первой брачной ночи у него никого не было, а вот жена обманула, досталась «порченой», что его очень обидело. Но Лена в книге совсем не такая обманщица, как в фильме. В ленте Велединского семья Виктора, их дом, быт сильно отдают фестивальной чернухой. В те годы финские домики под черепичной крышей (со всеми удобствами, газовым отоплением и туалетом, как в городе) посёлка для сотрудников Министерства внешней торговли, описанные в книге, были предметом зависти всех проезжающих мимо платформы 43 км, и обмен маленькой московской квартиры на такой дом, да ещё с приличным садовым участком был равноценным. А в фильме постперестроечная нужда заставила героев поменять московскую квартиру на подмосковную халупу. Вроде мелочь, но, к сожалению, это далеко не единственная режиссёрская отсебятина.
Были и недопустимые
Целиком придуман эпизод с билетами на Майкла Джексона и дракой Брянцева с невесть откуда взявшимися русскими фашистами и милиционерами, их прикрывающими. Сцена освобождения из милиции Вити с его прощальным «Зиг хайль» милиционерам сыграна Цыгановым с таким великолепным брезгливым презрением, как будто его герой всю жизнь провёл в столичной диссидентской среде. Но ведь нет же! Тогда зачем это придумано? Тем более сейчас? Чтобы неосведомлённый юный зритель подумал, что тогда по Москве ходили патрули куклусклановцев, поддерживаемые милицией, и избивали тех, кто хотел попасть на концерт «американского негра»?
Зачем в и так очень длинном фильме выдумана большая сцена поминок по ювелиру-ресторатору Янсу? Чтобы в очередной раз прозвучала мысль, что если у человека есть коммерческая жилка, то ему надо немедля уезжать из России? Кстати, жалко было видеть замечательного артиста Александра Робака в небольшой роли Янса, он был бы абсолютно на месте и в главной роли.
Возмутил эпизод с проститутками, которыми Виктор, переодевшись милиционером (!), вздумал «угостить» коллег-аварийщиков. Это мог сделать по пьяни какой-нибудь деклассированный представитель богемы, но не патриархально воспитанный, к тому же любящий жену герой книги Шаргунова.
Также режиссёром придуманы все сцены, связанные со страстным желанием Лены заняться бизнесом. В итоге она выбрала – ритуальный. Зачем это «ноу-хау» понадобилось Велединскому, станет ясно в финале.
При просмотре фильма кажется, что Лена изменяет мужу постоянно и легко. Но в книге только пара случаев и была, и она воспринимала их как грех. Потом, устыдившись, бежала назад к мужу, которого любила, без которого не могла. Кстати, религиозная тема в фильме отсутствует напрочь, а между тем она есть, и крещена Лена была не кем-нибудь, а отцом Александром Менем. Да, нефтяник (Максим Лагашкин) в неё влюбился, но обстоятельства их знакомства были не такими пошлыми и «товарно-денежными», как в фильме, и 3 октября у Моссовета она встретила не его с дамской собачкой, а своего первого мужчину с овчаркой.
Милая Олеся (Виктория Смирнова), с которой Брянцев познакомился 3 октября у Телецентра, была ранена, но не смертельно, как в фильме, Виктор спас её, помог загрузить в скорую помощь, и… сам тоже попал в больницу. Причина – удар. Не выдержал организм пережитого за эти дни октября.
Велединским же выдуман удивительно нелепый финал: после октябрьских событий вся семья встречается дома на 43-м. Виктор вырывает доски из складированных на даче гробов, которые Лена завезла для своего похоронного бизнеса, и сколачивает из них утеплённый сортир. Лобовая до противного метафора: типа надо жить дальше.
Что скажет зритель?
Кинозрители (да и критики) в подавляющем большинстве не читавшие роман, думают, что всё это в нём есть. Нет, перечисленные эпизоды – самодурство сценариста.
«Мне не смешно, когда маляр негодный мне пачкает Мадонну Рафаэля», – нервничал по другому поводу Сальери у Пушкина. Тут не бездарное исполнение, тут намеренное искажение. Надеюсь, посмотревшие фильм заинтересуются тем, что же на самом деле происходит с героями, и прочитают книгу. У Шаргунова и финал другой – трагический, но не безнадёжный. И неожиданный, до слёз прошибающий эпилог.
Конечно, в кино совсем без отсебятин нельзя, но я надеялся, что в фильме будут какие-то другие – например, объясняющие мотивы совершения страшного кровавого преступления в столице, обернувшегося тотальным ограблением России и многими, в том числе нынешними несчастьями. Нет, напротив, мелькнули Лимонов и Макашов (совсем не похожие на себя), но они приказов убивать не отдавали – из оружия, изъятого у белодомовцев, не был убит ни один человек. А тех, кто отдавал приказы со стороны власти, нам не осмелились показать. Какой мотив у отдававших приказы? В книге он звучит, надо было только его услышать.
«1993» – народный роман, и экранизация его могла бы иметь успех у широкого зрителя, но режиссёр так «обогатил» её своими представлениями, что получилось нечто невнятное, неубедительное – и вашим и нашим, ни то ни сё. Очень жаль.
PRO&CONTRA статья Виктора Матизена: История с большой буквы