Владимир БОЛЬШАКОВ
Недавно попалась мне в руки книга о «русской цивилизации». Автор её с понятной ностальгией перечислял те добродетели, которые были исконно присущи русскому народу: «Сердечность, совесть, стыд, добро, доброта, добротолюбие, боголюбие, благочестие, воздержание, справедливость, нестяжательство, смирение, кротость, долг, честь, верность, нравственность…» Любопытно, что, когда я печатал этот перечень, мой компьютер подчеркнул красным несколько слов. Это означает, что они уже вышли из употребления в современном русском языке.
Ну а те, что не подчеркнул?
Не преувеличивая масштабы духовной катастрофы, постигшей к концу ХХ века Россию, и в первую очередь русскую нацию, скажу, что она вполне сопоставима с духовным опустошением Руси после её завоевания татаро-монголами, в период Смуты и в ходе становления советской власти, взявшейся уничтожать религию вместе с храмами, священниками и монахами.
В наши дни стратеги и практики духовного разоружения русского народа, разделавшись с «моральным кодексом строителя коммунизма», что было не так уж и сложно, вновь принялись искоренять те духовные обереги, которые даёт человеку православная церковь. Цель была выбрана точно. После того, как коммунизм обрушился, подобно зданию, для сноса которого используют направленный взрыв изнутри, религия осталась единственным духовным прибежищем для верующих и неверующих. И это понятно, ибо православие, как и другие религии, зиждется именно на тех вышеперечисленных добродетелях, которые были отвергнуты вместе с коммунизмом. Достоевский же говорил: «Если Бога нет, всё дозволено».
Не с этой ли целью – добиться тотальной вседозволенности и окончательного падения нравов – разного рода богоборцы не допускают в наши дни преподавания основ православия и знакомства с другими религиями в школах. А вот знакомство с сатанизмом в самых его различных формах, с сектами практикуется открыто. Неоязычники открыто призывают отказаться от христианских десяти заповедей. Один из ведущих известного интернет-форума под псевдонимом ЛИЛИТ, что само по себе говорит о принадлежности оного или оной к сатанистам (в чёрной магии Лиллит – глава суккубов и ламий, истребительница новорождённых), обращается к посетителям с таким призывом: «Не выполняйте заповеди Христовы! Делайте всё наоборот! Христос рассказывает нам басни, что все люди братья. В жизни такого не существует. Он призывает Вас быть нищим – станьте обеспеченным! Он призывает всё имущество, нажитое Вашими предками и Вами, раздать первому встречному – берите собственность в свои руки и никому её не отдавайте! Он призывает Вас не собирать сокровища на земле – собирайте их на Земле, копите, обеспечивайте себе и родным нормальное существование! Он призывает Вас подставлять другую щёку – не подставляйте, а наоборот: отвечайте обидчику ударом на удар!»
И так далее в том же духе. Тут вовсе не безобидное шаманство с плясками вокруг Даждьбога. Это весьма продуманная акция по утверждению нового мировоззрения в умах людей, по внедрению «новых ценностей», которые провозглашает общество потребления, сокрушив общество коммунистическое.
›рничанье по поводу «облико морале» советского человека обернулось не юмором, а трагедией. Ещё в начале 90-х годов в ходе опросов выпускников средних школ России выяснилось, что юноши в своём большинстве хотят стать рэкетирами, а девочки – валютными проститутками. Страшный показатель морального вырождения нации.
А оно между тем продолжается. Интернет, к которому сейчас имеют доступ даже несовершеннолетние дети, забит порносайтами, разного рода «эдукативными программами» вроде «Азбуки секса», такой «развлекалочкой», от которой слон покраснеет. И телевидение, и радио, и кино работают на той же волне, оглушая подрастающее поколение гигабайтами бесстыдства. Тут никакая церковь с её проповедями добра, справедливости и высокой морали не выдержит конкуренции за душу человеческую, ибо человек слаб и склонен больше к наслаждению, чем к молитве. Историки говорят, что «Рим пал жертвой склонности римлян к наслаждению».
Причин обвального падения нравов в России много, и все они взаимосвязаны. Но, несомненно, приватизация и разгул вседозволенности, породившие коррупцию и расцвет преступности, в наибольшей степени способствовали разложению общества. Коммунистические идеи публично дискредитировали. Но где альтернатива им? «Деидеологизация в чём-то плодотворна, а безверие – пагубно, – заметил один проницательный исследователь. – Но вот ещё в чём вопрос: способна ли отравленная фанатизмом эпоха очиститься от идеологической скверны, не претерпев искус безверием?»
Ежедневно информационный поток обрушивает на нас сообщения о чудовищных преступлениях, жертвами которых становятся самые беззащитные – женщины, дети, наши братья меньшие – домашние и бродячие животные. Возникает ощущение, что грядёт нечто страшное в наказание за грехи наши и за то, что от свершения этих грехов мы не сумели остановить своих сограждан. Но вместе с тем мы не наблюдаем мобилизации общества на борьбу. Что-то делает власть. Что-то провозглашают политические движения и партии. Что-то общественные организации. Но в целом народ безмолвствует.
Сострадание, милосердие и солидарность издревле были отличительной чертой нашего народа. А теперь это всё куда-то исчезло. И если где-то репортёру удаётся найти пример бескорыстия и солидарного поведения, как правило в нашей глубинке, то об этом сообщают как о событии, равнозначном прибытию инопланетян. Социологи объясняют обвал нравственности термином «аномия». Явление социальной аномии, поясняют социологи, – это процесс, который всегда прогрессирует в обществе, в котором развалены прежние нормы и ценности, а новые по-настоящему ещё не сложились.
Замечательный мыслитель нашего времени А.С. Панарин в своей работе «Россия в цивилизационном процессе. Между атлантизмом и евразийством» писал:
«Как и всякий «новый человек», российский западник сегодня являет лик язычника, лишённого христианских сантиментов. На наших глазах формируется новое поколение, которое с не меньшим презрением смотрит на добросовестных «пролетариев», тянущих лямку на государственных предприятиях, чем молодые комиссары и комсомольцы 20-х годов смотрели на русское крестьянство. По своему социокультурному смыслу нынешняя приватизация ничего общего не имеет с протестантской хозяйственной этикой, описанной М. Вебером, или с американским высвобождением гражданского общества из-под опеки государства, происшедшим в конце XVIII в. Она снова, подобно экспроприациям опричнины, Петра I и большевиков, выступает как государственный нигилизм, разрушающий сложившиеся уклады, не останавливаясь при этом перед мерами, бросающими вызов народной совести и традиции.
Разнузданная коррупция, массовые переводы капитала за рубеж, преимущественная активизация фиктивного капитала в ущерб продуктивному хозяйственному началу, продажность чиновничества, явочным порядком объявившего свои профессиональные услуги «предпринимательством» (в форме получения взяток), – во всём этом видится не одна только анархия переходного периода. Многое свидетельствует в пользу того, что новые власти усматривают в этом вызове морали и здравому смыслу показатель модернизации «совкового сознания», духовного разоружения, необходимого для вступления в «новую жизнь».
Что в самом народе подразумевается под духовным разоружением, и как он сам к этому относится?
Исследователи нравов и обычаев русского народа отмечают, что русские мобилизуются и готовы на невероятные подвиги и сопротивление любому противнику только тогда, когда они находятся в состоянии полной мобилизации, осознают, что окружены внешним противником и готовятся дать ему отпор. Именно на это настраивал страну Александр III, когда говорил, что у России есть только два союзника – «армия и флот». Но вот если такой духовной мобилизации у народа нет, он внутренне разоружается и его можно застать врасплох и сильно потрепать, прежде чем он мобилизуется. Нечто подобное произошло в июне 1941 года – нация расслабилась в результате официальной пропаганды «вечной дружбы» с немецким народом. И отмобилизовалась только в 30 километрах от Москвы.
Духовное разоружение в нашей истории имеет под собой глубокую основу. Русские мыслители даже столь противоположные, как Чаадаев и Толстой, считали, что войны можно остановить силой духа. И неслучайно Наполеон, проиграв войну с Россией, пришёл к выводу, что «можно победить любое оружие, кроме оружия духа». О. Мандельштам в своём раннем эссе «Чаадаев» (1915) писал: «Есть великая славянская мечта... Это – мечта о всеобщем духовном разоружении, после которого наступит некоторое состояние, именуемое «миром». Мечта о духовном разоружении так завладела нашим домашним кругозором, что рядовой русский интеллигент иначе и не представляет себе конечной цели прогресса, как в виде этого неисторического «мира». Ещё недавно сам Толстой обращался к человечеству с призывом прекратить лживую и ненужную комедию истории и начать «просто» жить. В «простоте» – искушение идеи «мира».
Навеки упраздняются за ненадобностью земные и небесные иерархии. Церковь, государство, право исчезают из сознания, как нелепые химеры, которыми человек от нечего делать, по глупости населил «простой», «Божий» мир, и, наконец, остаются наедине, без докучных посредников, двое – человек и вселенная».
В понимании нашего народа духовное разоружение – это прежде всего отсутствие вражды между народами, обретение того мира, где можно «просто жить» по законам божьим.
С одной стороны – это стремление к высоким идеалам. Прав философ Л. Карсавин, когда говорил, что «русские всегда хотят действовать во имя некоторого абсолюта или подняться на уровень абсолюта». Если же русский в таком абсолютном идеале сомневался, то он мог потерять волю к действию, впасть в полное безразличие ко всему, говоря современным языком, – в аномию. Философ А. Зиновьев горестно сказал мне в одном интервью, что в такие моменты русский народ проявляет «фантастическую покорность и долготерпение, граничащие с самоуничтожением нации».
С другой стороны, мечта «просто жить» была практичной. И в том случае, когда русским навязывали идеалы им непонятные и неприемлемые, они отчуждались от общества и государства, тихо духовно разоружались в своём стремлении жить так, чтобы никто не доставал – ни внешний враг, ни местное начальство, ни жена, ни сосед, ни парторганизация.
Мечта вроде бы построенная на маниловском мосту, но она изначально присутствует в нашем национальном сознании и традиционно его формирует. Замечу, что именно по этой схеме происходило отторжение коммунизма. И, когда он рухнул, никто защищать его не пошёл.
Российские государи, зная своих подданных, традиционно поддерживали их «боевую готовность», не давая им окончательно расслабиться в ожидании «вечного мира», потому что понимали – для России его не будет. Слишком она велика, богата и одинока в этом мире. Но каждый раз, когда мечта о тихой жизни одолевала и властями, Россия оказывалась на грани краха. Любопытно отметить, что и в советскую эпоху «всеобщее расслабление» началось с того момента, когда наши генеральные секретари принялись бороться за мир и всеобщее разоружение. Но прежде чем они этого добились, наступило духовное разоружение советских граждан. Причём сразу в двух измерениях – и мобилизационно расслабились, и идейно разоружились. А затем уже и морально. Что и привело Советский Союз к краху. А «просто жить» опять не получилось.
В этой ситуации на традиционный русский вопрос «Что делать?» ответить нелегко. Сейчас мы наблюдаем на всех уровнях нашего общества попытки выработать некую общенациональную идеологию. Тут всё – от «суверенной демократии» до лозунга «Россия вперёд!». Но пока ни то, ни другое граждане не приемлют, и даже начинается ностальгия не столько по коммунизму, сколько по таким сильным личностям, как Пётр Первый, Ленин, Сталин.
Очевидно, что преодолеть нынешнюю социальную и нравственную аномию в России невозможно без ликвидации вопиющего социального неравенства, какого нет нигде в мире, без смены ценностных ориентаций общества. А они пока сводятся к несложному набору «американской мечты», суть которой в тотальном потреблении и воинственной бездуховности.