Муза у разбитого корыта, или Как лукавый Амур превратил поэта в бомжа
Амура пора приструнить. Пускал бы свои стрелы в богатых, у которых хоромы царские, так нет же, разбрасывает их, проказник, куда ни попадя, а потом на одну кухню – две жены. Мечется пронзённый между постылой старой и лю,бой новой, и нет ему покоя.
ВЫСОКИЕ ОТНОШЕНИЯ
Не хотела бы я быть судьёй на том процессе – какое решение ни прими, всё плохо. А вкратце история такова. В далёком 1985 году поэт Александр Григоренко (публикующийся под псевдонимом Холин) женился на художнице Марине Одинцовой. Невеста была старше на 14 лет, но это любви нисколько не мешало, и они поклялись хранить верность друг другу не только перед властями мирскими, но и перед Богом, повенчавшись ещё и в церкви. Видимо, решив порвать с прошлым навсегда, Александр взял фамилию жены, она же в знак преданности, не требуя внесения в их общий котёл квадратных метров, прописала мыкавшегося в Москве без жилья Александра в свою двухкомнатную кооперативную квартиру, купленную когда-то её первым, умершим за три года до этого мужем.
Идиллии мешал только 22-летний сын Марины, никак не желающий разглядеть в молодом поэте папу. Пришлось оставить квартиру сыну, а самим жить в Марининой мастерской. Через пять лет жилищный вопрос благополучно разрешился: сын (как мать и отец, художник) стал членом того же кооператива и получил однокомнатную квартиру в соседнем доме, в которой после родственного обмена и поселились супруги Одинцовы.
Но обретение долгожданного гнёздышка не принесло счастья. Под натиском революционных 90-х пал не только советский строй, но и многие браки. В 1994-м Александр потребовал развода. Получив свободу, приходил, уходил, творил. Может быть, так до конца своих дней и прожили бы под одной крышей. Но в XXI веке мазила-Амур, до того лишь периодически ранящий Александра, наконец попал. Поэт влюбился. В юную нимфу. Когда ей исполнилось восемнадцать, женился и… привёл в общий с Мариной дом.
Молодая жена жила с Александром в комнате, а прежняя – на диване в кухне. Выйди они вместе за порог, прохожие подумали бы: какая счастливая пара, идут с дочкой (или с внучкой). Отношения продолжали оставаться высокими, пока не разразился телефонный скандал. Сия примета времени стояла в комнате, куда Марине вход был воспрещён, и однажды она на правах хозяйки квартиры позвонила на телефонный узел и попросила аппарат отключить.
Кто чем в кого бросал, утверждать не берусь, но участковый стал ещё одним действующим лицом этой то ли трагедии, то ли трагикомедии. По иску Марины Александр чуть было не получил срок, потом уже сам попытался завести дело против бывшей жены, но что-то там не срослось.
В конце концов Марина подала в Дорогомиловский суд иск о прекращении мужниного права пользования жилым помещением и его выселении. 18 сентября 2006 года иск был удовлетворён.
В течение двух лет Холин пытается решение опротестовать. Московский городской суд отказал, Верховный суд отказал. Страсбург пока молчит. Адвокат, впрочем, надежд не теряет. По его мнению, в ходе разбирательств был допущен целый ряд процессуальных нарушений: принята в качестве доказательства справка о выплате пая, подписанная не тем лицом, на какой-то повестке отсутствовал то ли штамп, то ли что-то ещё, а у приставов галочка не там стояла.
Повестки, штампы и подписи сейчас изучает прокуратура. Кто знает, может быть, дело действительно снова окажется в суде. И вновь Фемида будет взвешивать на весах права клявшихся когда-то в вечной любви супругов. Трудный у судьи будет выбор. Марине Константиновне в этом году исполнилось семьдесят. Инвалид III группы. Александру Васильевичу – пятьдесят шесть. Инвалид II группы. Поселить их опять вместе, чтобы они, подогреваемые юной разлучницей, грызлись там как кошка с собакой? Ждать, когда кто-нибудь кого-нибудь прибьёт и вопрос решится сам собой? Заставить их поделить имущество? Холин все сроки подачи заявления о разделе прозевал. Да и сможет ли он доказать, что имеет хоть какие-то права на двухкомнатную квартиру, приобретённую бывшим мужем Одинцовой, или на однокомнатную, купленную её сыном, большой вопрос. Членом кооператива он не был, а следовательно, никаких квитанций у него нет. Вносил он долю в последнюю покупку – не вносил, уже не разобраться.
«ГЛУПАЯ ЖЕРТВА ДЕМОКРАТИИ»
Безнадёжная история. Как и тысячи подобных. Развод для неимущих – непозволительная роскошь. Или продолжай жить с постылым супругом, или становись изгоем. Из квартиры бывшей жены Холина выписали, а родители нынешней (ровесники, а скорее всего, и помоложе молодого мужа) прописывать его к себе не хотят. Отчаявшийся невольный бомж пишет везде жалобы и ищет у всех поддержки. Мне вот принёс свою почётную грамоту за самое темпераментное и поэтическое участие в конкурсах, организованных библиотекой имени Н.А. Добролюбова. Мило, конечно, но к сути проблемы никакого отношения не имеет. Как и его огромный (если верить подмахнувшим то ли письмо, то ли характеристику писателям) вклад в дело «установления демократии в России». Вклад, судя по другой бумажке, заключался в опубликовании в 1989 году (когда можно было уже кричать всё что угодно) карикатуры на классиков марксизма-ленинизма.
Где, вопрошают защитники, «пребывать талантливому писателю, да ещё с молодой женой»? У старой, где ж ещё?!
Господа, не пробовали, прежде чем подписывать, хотя бы попытаться понять, что происходит? «Сутяги против поэта». Как хлёстко! Но кто сутяги? Бывшая жена. А она, между прочим, тоже не лыком шита – художник. Её «умертвлять» можно? Что за аргумент – прав уже потому, что член творческого союза? Противная сторона – тоже член союза. Будем бодаться, чей союз круче – писателей или художников? А если бы бывшая жена была маляром? На неё тогда вообще можно было бы наплевать?
Мы полагаем, пишет в ответ на обращение Александра исполнительный директор движения «За права человека», что в отношении Холина было нарушено «право на уважение частной и семейной жизни». Простите, а как именно должна была бывшая жена права на сие уважение соблюдать? Переместиться с кухни на коврик у двери? А может быть, это в первую очередь ваш подзащитный должен был уважить право на её частную жизнь? Сначала решить жилищный вопрос, а потом уже приводить в дом невесту.
Юные создания – это удовольствие для богатых, ну на худой конец – обеспеченных. Жениться на девочке на 36 лет младше, не имея ни кола ни двора, ни постоянного заработка – это сверхсмелость.
Впрочем, мне великого писателя (именно так величают Холина в интернетовском каталоге linkseo) тоже искренне жаль. Одновременно с правом пользования жильём его лишили и регистрации. А не зарегистрированные нигде граждане у нас вроде как и не существуют, а посему первое, что сделали власти, – лишили его столичной надбавки к пенсии. Теперь пенсия такая крошечная, что на неё и ириски молодой жене не купишь. О приобретении же квартиры нечего и мечтать. Попытался встать на учёт «в качестве нуждающегося в жилых помещениях» – и тут отлуп. Не зарегистрированных в Москве и не имеющих места жительства на территории РФ столица в свою очередь не ставит.
«Мне работать негде, – жалуется Холин, – и муза меня найти не может». Я хихикаю, представив себе музу, летающую по миру с огромной адресной книгой. Но смех смехом, а отбывшему срок убийце и то легче начать новую жизнь, чем заплутавшему в любовном треугольнике поэту. Он теперь вообще – никто. Как он будет подтверждать свою инвалидность? Ведь для этого тоже нужна прописка. Будут ли его лечить или и из поликлиники турнут? А если захочет пойти на службу, кто в разгар кризиса примет на работу человека, «не имеющего места жительства на территории РФ»?
Что ему делать, уважаемые законодатели, проголосовавшие за нынешний Жилищный кодекс? Асоциальные семьи, не оплачивающие коммунальные услуги, хотя бы в бараки переселяют. А просто беспечным, попавшим в форс-мажорные обстоятельства, что, в петлю? Сначала надо было построить социальное жильё, чтобы и пенсионеру по карману было квартиру снять, а потом уже принимать закон, по которому бывших членов семьи можно лишать не только права пользования жильём, но и штампа о регистрации. Без кодекса, уговаривали, рынок жилья не заработает. Закон приняли, рынок заработал. Но цены почему-то не упали, а подскочили до небес – в столице до 6 тысяч долларов за квадратный метр. Даже сейчас, когда его не покупают, цены почти не падают. И как заполучить какую-нибудь завалящую комнатёнку учителю, врачу или поэту? Да и менеджеру. Огромные заработки ведь у единиц.
Смешная жизнь. Борец за «установление демократии» победил – демократические ценности восторжествовали. И проиграл. Благодаря одной из самых священных ценностей – приоритету права собственности – оказался бомжом. В середине 80-х он организовал кооператив по выпуску шуточных удостоверений – вроде «удостоверения любимой тёщи» или «друга депутата». Теперь впору вспомнить старый опыт и начать печатать для товарищей по несчастью «удостоверения глупых жертв демократии».
Впрочем, я не уверена, что и это выгорит. Ведь для организации хотя бы копеечного бизнеса тоже нужно иметь место жительства. Ну вот где регистрировать предприятие? На Луне? Кстати, может быть, начать прописывать всех неудачников где-нибудь на Венере? Далековато, конечно, но всё ж лучше, чем нигде.