Мужества спокойная улыбка

ТАДЖИКСКАЯ ПОЭЗИЯ

ГУЛНАЗАР

Газель моему ишаку

Другого нет, кто был бы так
со мною неразлучен:
везёшь меня, и я везу – не только ты навьючен.
А что везу? Да сердце вот: нелёгкая поклажа!
Мы оба знай свой груз везём –
я, как и ты, измучен.
И это, знаешь, не беда, что ты в ответ –
ни слова,
бывает – и язык один, а прок, увы, не лучшим:
коль нету близости сердец и разные дороги…
А тут и в снег вдвоём, и в дождь –
знай трюхаем по лужам…

Где милосердный брат, где тот,
кто б в мире был подлунном
опорой мне?
Тебя творец не для меня ль придумал?
Бывает так, что друг иной пройдёт
с лицом угрюмым:
нет хлеба в доме у тебя –
и звать его не вздумай!
А ты такой, мой друг, что вот –
подброшу горстку: хрумкай!
Ты горстке рад, что я найду, а я –
что рядом с другом.
Мы вместе едем: ты со мной шажком
бежишь упругим,
а я – с тобою; пополам вселенной делим угол.
Мы вместе пьём и жизни мёд, и яд,
что углит губы,
и – вместе до конца,
пока путь не сойдёт на убыль.

Скрипичный мастер

Я в школе жизни – вечный ученик,
и – тянется урок: за мигом миг
страницы множатся, – ни слова не изменишь,
всё сразу: беловик и черновик…

Вам, мастер скрипок, я – в ученики –
готов отдать свой стих. Тем более что пара
он скрипке… А различья – пустяки!..
Они – в размерах нужного футляра:
порой пылинки хватит, но – полюбишь – и
строка летит! – вокруг земного шара…

Открой Хафиза том, дотронься до строки:
бьёт пальцы ток сердечного удара…

Ульмас ДЖАМАЛ

***
А я ещё не берегу себя,
срезаюсь вечно на какой-то мелочи.
Судьба какая, странная судьба:
всё понимать и жить так неумеючи.

Я просыпаюсь, думая недужно,
ругаюсь скучным словом – «недоучка»,
чернеет ночь – течёт смолой для грешников,
и посещает мысль меня нездешняя,
и я её записываю тут же:

я думаю, что Авиценна сам –
и тот во власти будничности подлой –
всё понимал, но многого не понял,
хоть исцелителя носил высокий сан.

Суды да пересуды. Толков пошлость…
Я ошибаюсь. Вдруг, как мальчик, шлёпнусь.

Я ошибаюсь. Но порой ошибка
и звёзды сводит с вечного пути;
и только мужества спокойная улыбка
сумеет мир от ужаса спасти.


***
А всё-таки не потому, земля,
что – кормишь…
Как ребёнок – за края
одежды материнской, –
так, упав, хватаюсь
за эти травы – и повинно каюсь…
Весна на родине. Уже зацвёл миндаль…
И лепестки летят, печаль врачуя…
Я нажил серебро. Я поседел. Печаль
Меня преследует…
Угомонись, ворчунья!
Давай забудемся. Я горе отпущу.
Как лепесток миндальный,
сдую грусть с ладони…
Я голову в ладони опущу,
безмолвно вспомню всё и упаду – бессловный –
на травы синие, и память мне приснится.
Я в памяти проснусь, среди минувших снов,
и осенит меня забытый кров,
как старое гнездо вернувшуюся птицу…
Ну, здравствуй же, весна –
соцветий кружевница!
Что горевать? Я твой!
Мне – снова радость мнится
в цветении миндальном облаков,
и сердце снова хочет ошибиться,
и вновь оглянешься на мимолётный зов
улыбки чьей-нибудь, упрятанной в ресницах…
А ты, весна, – лукавее красавиц:
ты молодишь нас… Снова – забываясь –
за звёздами, рука в руке, следить…
Вдруг падает звезда – и долго тает нить,
скользя, как будто за иголкой следом,
как будто хочет, шёлковая, сшить
края судьбы разорванные –
светом.
Я нежной болью поцелуев ранюсь.
разбуженным желанием живя,
и ртом беспамятным опять хватаю радость,
как мёд, весь в каплях розовых, с ножа.

Аскар ХАКИМ

Грядёт поэт

В то же время, когда сном апатии
спит человечество,
Словно червь шелкопрядный,
Объев всю зелень вселенной,
Без желания очнуться
в день воскрешения мёртвых.
Громче грома
Глас трубы Архангела раздастся:
Миру нужен поэт,
И, должно быть, явится он…

Перевод Н. ДЖУРАЕВОЙ

***
Ты на плечи мне, сердце, взвалило напасти,
И не сладко живётся с тобою в ладу.
О, пожить бы без сердца,
пожить бы без страсти,
Равнодушно приемля чужую беду!

Благодать. Когда улеглись твои дети,
Ты не слышишь, как плачет соседский малыш.
Ты любуешься севом при солнечном свете,
И на травы пожухлые ты не глядишь.

Благодать. И когда порою осенней
По небесному жёлобу льётся вода,
Тебе вовсе не жалко ни птиц, ни растений,
Ведь жилью твоему не грозят холода.

Исковеркало куст раскалённой грозою,
Чьи-то стены под натиском селя сдались…
И не знаю я, сердце, что делать с тобою,
Не сгорай, не печалься, на части не рвись.

Нет, неправда, что годы приносят усталость,
Всё отзывчивей ты, всё тревожней твой стук.
От кого ты мне, сердце,
в наследство досталось –
От отца ли, от древних ли песенных мук?

Ежедневно земля сотрясается трижды
В нашей горной отчизне, где водится так:
Если сердце трепещет, жильё сохранишь ты,
А иначе бы рухнул последний очаг.

Перевод Т. БЕК

Гулрухсор САФИ

Мама моя уснула…

Мама моя уснула,
Под бугорком уснула –
Больше грозы её не разбудят.
Ни молния
Не нарушит её покоя,
Ни чёрствое моё сердце,
Ни разлука со мною.
Не для неё обиды.
Не для неё – печали.
И сладкая боль обмана
Не тронет её
Отныне,
Маме во сне не спится!
В капле росы
Ей омут мнится…
Смерть –
Это когда бодрствует сон, –
И к маме в сновидении этом
Приходит,
Приходит жизнь.
Мама моя
Под бугорком могилы спит.
Подушка её – гранит.
В могиле, как в крепости,
Заключена, –
А как только наступит весна,
Мама сеет тюльпаны,
Лица своего тюльпаны
Сеет она для меня… 

Перевод Т. БЕК

Заклинание

Луна бесстрастна. Тёмен небосвод.
И я одна. И далека дорога.
Пусть твёрдость воли умный обретёт.
Пусть грубый подобреет хоть немного.
А для себя всю жизнь прошу огня –
О боже, сделай любящей меня!

Мне жизнь дала колючки и цветы,
Зла и добра открыты мне приметы.
Для счастья и для радости пусты
И самой редкой роскоши предметы.
О боже, сделай любящей меня!

Я не боюсь завистливых людей.
Что даст судьба – сама возьмёт мгновенно.
Не дай мне одиночество в удел –
Я ль одиночеству не знаю цену?
О боже, сделай любящей меня!

Нам за проступки кара суждена.
И за ошибки ждёт всегда расплата.
Пусть нелюбовью я была грешна,
О боже, накажи – я виновата,
Но только сделай любящей меня!

Неизменна любовь

Волны слабеют.
С годами мелеет река.
Судьбы сменяются.
Жизнь обращается в прах.
Юность проходит – светла,
быстрокрыла,
легка! –
В дали уносится на беспокойных ветрах.
Время в движении.
Но неизменна любовь:
Ах, как горит –
выше солнца
и жарче огня!
И потому неизменна
к Отчизне любовь –
Как неизменно
в веках
продолжение дня…

Щит

Живу, смеясь, –
Хоть нет печальней смеха, –
От первых дней и до последних дней.
Как спор врага и друга, слышу эхо –
И голос узнаю души своей.

Живу
Цветком, не знающим заботы.
Печальным смехом полон мой цветник.
Лишь с ножницами в сад проникнет кто-то,
Я вскрикиваю – краток жизни миг.

Моим цветам трёхдневье – срок предельный.
А злость врага – колючкою шипит.
И жизни мёд
Похож на яд смертельный.
И потому мой смех – мой меч и щит!

Ты, кто открыто рад моим порокам, –
Достоинства мои – вот твой позор.
Ты хочешь жить, чтоб я ушла до срока,
Но смехом я убью тебя в упор,
Да, смехом я убью тебя в упор!

Перевод Т. КУЗОВЛЁВОЙ

Тень петли…

Умершие в завязях юнцы
После смерти
любят жизнь сильнее.
И бутоны – вешние гонцы –
Снова в жизнь восходят вместе с нею.
Чьё же в них биение сердец,
Кто спасён от осени безмолвной?
Пленники, познавшие конец,
Ищут меж корней спалённой кроны
Сломанные пальцы, тень петли,
Чей язык сродни громам и взрывам, –
Реквием о вечности земли,
И о муках памяти бескрылой,
И о криках ищущей души,
Безысходных криков о спасенье, –
Книга всех ветров земной глуши,
Жаждущих сказанья воскресенья…

Перевод С. СУСЛОВОЙ