Прошло 25 лет после «путча ГКЧП». В водовороте 1991-го мы не могли оценить это событие, хотя эта терминальная операция готовила и тайный договор в Беловежье, и приватизацию, и Беслан, и Майданы на Украине. До этого была репетиция в январе 1991 года в Вильнюсе. Всё прозрачно, но тогда это проносилось как в зазеркалье, под тяжёлым наркозом. Многое ещё увидим, но разум окреп. Надо изучать уроки, ставшие уже историей, хотя болтать о таких вещах нельзя. Это страшные события, которые тянутся на ногах у государства, как тяжёлые гири.
В политический спектакль перестройки большинство вперилось, как в греческие трагедии, – очарование, ужас, катарсис. Быстро была подавлена рациональная логика, население стало парить над землёй в виртуальной реальности. Бесполезны были попытки завязать диалог и вернуться к духу расчётливости.
Более подготовленные западные философы были потрясены спектаклем свержения и убийства Чаушеску в 1989 году, а потом замолчали. Но остались статьи, вот цитата из одной: «Тимишоара представляет кульминацию до такой степени, что её имя следовало бы присвоить всему новому курсу мировой политики. Потому что там секретная полиция организовала заговор против себя самой, чтобы свергнуть старый режим… Впервые в истории человечества похороненные недавно трупы были спешно выкопаны, а другие собраны по моргам, а затем изуродованы, чтобы имитировать перед телекамерами геноцид, который должен был бы легитимировать новый режим. То, что весь мир видел в прямом эфире на телеэкранах как истинную правду, было абсолютной неправдой. И несмотря на то что временами фальсификация была очевидной, это было узаконено мировой системой СМИ как истина – чтобы всем стало ясно, что истинное отныне есть не более чем один из моментов в необходимом движении ложного. Таким образом, правда и ложь становятся неразличимыми, и спектакль легитимируется исключительно через спектакль».
У нас было мягче, а крови совсем немного. Судьи даже не успели допросить всех обвиняемых «заговорщиков», и Госдума объявила амнистию: «Прекратить все уголовные дела, которые находятся в производстве по событиям 19–21 августа 1991-го, связанные с образованием ГКЧП». Надо же! Язов позже был награждён орденом Почёта, Варенников стал депутатом Госдумы. Подкрепила власть сигнал для тугодумов в октябре 1993-го – и реформа пошла. Народ безмолвствует…
Некоторые правители на такой «работе» сгорели, но «греческий театр» разумно закрыли. Я лично благодарен нынешним властям за то, что дали нам успокоиться хотя бы в этой трясине, не ворошат при нас все эти события – пусть они опускаются в предание. Сейчас просто читать даже академические тексты интеллектуалов перестройки и 1990-х годов – и то опасно для психики. Хорошо, что студентам читать не дают.
Разбор и оценки таким операциям должны представить власти, если посчитают нужным и возможным. Например, до сих пор не раскрыли смысла и авторов замысла «Кровавого воскресенья», это событие предали забвению. Спустили на тормозах небывалый проект полиции – создать боевую террористическую организацию эсеров, командиром которой стал Азеф, осведомитель полиции с 1893 года. Этим боевикам санкционировали убийства госчиновников высшего ранга (как министра внутренних дел Плеве и великого князя Сергея Александровича). Тот факт, что разоблачённому Азефу руководители эсеров Чернов и Савинков после допроса разрешили удалиться, трудно объяснить, если не считать, что были тайные договорённости.
Этот симбиоз полиции, радикальных диссидентов и преступности – болезнь части нашей интеллигенции. Их мышление – гибрид западничества, мессианства и русского нигилизма. Такая синкретическая структура культуры в кризисные периоды порождает «странных» людей. Над этой проблемой бился Достоевский. Эту культуру нельзя назвать ни западной, ни русской, это были первые атаки постмодерна.
Но продолжать такие атаки в России – слишком опасная угроза. Мы пока ещё слишком ослаблены.