Павел Островский, священник Православной церкви, телеведущий, автор, интернет-миссионер
Когда Матерь Божия принесла Богомладенца в храм, Она услышала слова, которые были адресованы лично ей: «...и Тебе Самой душу рассечёт меч, – чтобы обнажены были помышления многих сердец» (Лк. 2:35). Эти слова сказал Пречистой Деве праведный Симеон Богоприимец, отдавая Христа обратно на руки Матери. Так праведный Симеон пророчествовал о той скорби, которую придётся пережить Богородице 33 года спустя на Голгофе. Когда Христа распинали, все орудия, мучившие тело Её сына, прошли и сквозь сердце Матери Божией. И через эту самую большую из возможных боль открылись Богородице скорби всех людей на Земле.
Эта скорбь знакома каждому родителю. Но не только родителю. Эта боль знакома каждому из нас.
Если любящий свою Родину человек смотрит на следующее поколение и не понимает, будут ли наши дети вести духовную жизнь, будут ли они верующими, будут ли иметь какие-то правильные идеалы, сердце его наполняется скорбью. И именно о современной молодёжи мне хотелось бы высказаться.
Так уж сложилось, что по воле Божией мне приходится много общаться с молодёжью. Думаю, что то время, в которое родились и растут наши дети, мы в полной мере понять не можем. Мы не росли, как они, не рождались в информационное время. В их возрасте мы не сталкивались с теми вызовами, с которыми сталкиваются они. Мы, правда, даже не понимаем того мира, в котором они оказались.
Сегодня существует, на мой взгляд, три главных скорби, с которыми уже сталкивается поколение наших детей и которых в их возрасте не знали мы.
Я отец двух дочерей и сына. Старшей моей дочери сейчас 15, а второй – 13 лет. Когда я был примерно в их возрасте, шла первая чеченская война. Я о ней ничего не знал. Я, безусловно, узнал о ней позже, когда вырос, но тогда, когда она шла совсем рядом со мной, я о ней ничего не знал. Я её не видел. Подростки вокруг меня это даже не обсуждали.
Мои дети, как и все дети сегодня, – это совсем другое дело. Хотят они или не хотят, они всё равно так или иначе в полной мере соприкасаются и с сегодняшним вооружённым конфликтом на Украине, и со всеми другими конфликтами, трагедиями, бедами, через которые проходит наш мир. Соприкасаются не только на словах, через истории очевидцев, но и лично, через видеоконтент. Сегодня молодые люди, дети видят то, что я в их возрасте не мог бы увидеть, даже если бы захотел. Я бы просто не нашёл такой информации, не нашёл бы видео, не нашёл бы подробностей. У меня не было интернета.
Сегодня дети сталкиваются с невероятным количеством ужасов, даже если не хотят. Мне приходилось разговаривать об этом с собственными детьми и с другими подростками, хорошими ребятами, которые ко мне приходили, обожжённые этими видео. Они сталкивались с роликами, где показывают смерть. Сталкивались с контентом, который демонстрировал ничем не прикрытую жестокость. Они находили в сети порнографию, которую даже не хотели смотреть. Она просто выскакивала на них из всплывающих окон, а они не знали, что с этим делать.
Видео – это не текст. Когда ты читаешь текст, даже самый жестокий, у тебя всё же есть шанс представить, визуализировать прочитанное как-то проще, чуть менее жестоко, чем оно написано. Я помню, как в подростковом возрасте читал книгу, которая называлась «Век криминалистики». В ней рассказывались различные истории о каких-то ужасных преступлениях. Это не травмировало меня. Я не пропускал прочитанное через себя. Мальчишками мы играли в индейцев и снимали друг с друга скальпы, но это была игра, мы никогда до конца не понимали, что именно мы делаем. Мы читали книги Майна Рида про индейцев и играли в это. Но если бы я тогда увидел, как выглядит снятие скальпа в реальности, это бы изменило мою жизнь. И позже я с такой ситуацией столкнулся.
Когда мне было 13 или 14 лет, по телевизору показывали программу «Вы очевидец». Сегодня кто-то даже вспомнит весёлую песенку из её заставки: «Я всегда с собой беру видеокамеру». «Вы очевидец» показывал короткие ролики, снятые на видеокамеры обычными людьми. И вот в одном из выпусков зачем-то показали запись какой-то свадьбы, где на заднем плане, вдалеке, мужчина прыгает с крыши. Я это увидел. Я оцепенел. Меня это шокировало. Тот опыт для меня оказался крайне негативным, но он хоть немного помогает мне осознать, с чем сегодня сталкивается наша молодёжь.
То видео отравило и обожгло меня, и я ещё минимум два года не мог его забыть. Каждый раз, когда я его вспоминал, меня начинало подташнивать, и это с учётом того, что я всегда был достаточно стрессоустойчивым человеком. Современные подростки сталкиваются с чем-то подобным постоянно, а большинство взрослых даже не пытается понять этой проблемы.
Зачастую мы хотим рассказать детям о Господе, о каких-то высоких материях, хотя нам нужно вместо этого взять бинты и начать обрабатывать их кровоточащие раны. Современным подросткам часто не нужны разговоры о высоком. Современным подросткам часто нужна помощь.
Вторая проблема заключается в том, что все мы сегодня стали невоздержанными. Это касается не только подростков, но и взрослых людей. Мы совсем себя не сдерживаем в каких-то комментариях, в каких-то замечаниях, в каких-то собственных размышлениях. Из-за этого мы перестали друг друга слушать, потому что, чтобы услышать, нам нужно замолчать.
Ты можешь слушать, только когда молчишь. Как священник я часто сталкиваюсь с тем, что у меня просят совета. Но иногда тот, кто спрашивает, совсем не готов слушать ответ. Иногда люди начинают отходить от меня сразу же после того, как задали вопрос, просто отвлекаются и уходят дальше. Это озадачивает, но случается настолько часто, что я уже привык. Для меня это не принципиально.
С подростками – совсем другая история. Подростки – куда чувствительнее. Для того чтобы подросток заговорил, требуется, чтобы родитель замолчал. Если Вы не будете слушать, когда он с Вами заговорит, скорее всего, он к Вам и не вернётся. Причём желательно замолчать надолго.
Вы никогда не добьётесь того, чтобы ребёнок услышал вас, если сами не будете подолгу молчать. Если при разговоре с ребёнком молчишь, выслушиваешь его, он начинает проверять тебя на прочность, проверять, насколько ты готов его слушать. Он как будто бросает камешки в воду, проверяет, есть ли сегодня у папы или у мамы глубина. Если глубина есть, то спустя какое-то время он, может быть, и расскажет о том, что у него на душе. И вот эти романтические моменты, когда ребёнок может рассказать что-то важное, даже в самой хорошей семье случаются в лучшем случае всего лишь несколько раз за год. Для того чтобы ребёнок высказался хотя бы однажды, требуется достаточно большое терпение.
От того что мне порой приходится выслушивать от подростков даже из самых хороших семей, мне иногда становится жутко. Я знаю родителей этих ребят, и все они совсем неплохие люди, но их дети говорят: «Жаль, что вы не мой папа». И всё это из-за невоздержания, из-за неумения их родителей просто закрыть рот и помолчать.
Третья скорбь наших подростков больше касается ребят из верующих семей, но не только их. И это то, с чем я опять же во времена своей молодости не сталкивался. Так уж сложилось, что, когда я более или менее стал что-то понимать, мои родители уже были верующими. Мой папа был уже серьёзно верующим, мама была серьёзно верующей, бабушка тоже уже воцерковилась. Я не жил в нехристианской атмосфере. Наша же молодёжь растёт в среде, где кощунство – самая обычная вещь. Причём кощунство, которое касается именно христианства.
Кощунство по отношению к исламу у нас недопустимо, к буддизму – недопустимо, к иудаизму – недопустимо. Даже атеистов, по большому счёту, оскорбить некоторым страшно. Но шутки про Христа, про Господа, про православное духовенство, про всё, что угодно, с этим связанное, – это самая обычная вещь. Даже многие христиане не стесняются такого поведения, и наши дети растут в этой атмосфере. Начало мудрости – страх Господень (Притч. 1:7). Как наши дети будут бояться Бога, находясь в такой среде?
Иногда действительно верующие дети перестают ходить в храм, когда видят, как ведут себя воцерковлённые христиане. Они видят фальшь, видят, что люди ведут себя без должного благоговения. Если мы не относимся к храму, как к Дому Божьему, и не ведём себя там соответствующим образом, то откуда вообще у нас есть мысли, чаяния, ожидания, что наши дети будут вести себя так, как следует?
Мы можем креститься, внимательно осеняя себя крестным знамением и трепетно произнося молитву, а можем просто махнуть на это рукой. Мы можем Богу поклониться со страхом и благоговением, а можем просто кивнуть и вернуться к своим мыслям. Наши дети видят нас насквозь.
Если кто-то думает, что подростки с их обострённым чувством справедливости, с их желанием найти в людях всё самое плохое, не замечают нашей фальши, то это ошибка. Они замечают всё. Неслучайно у многих ребят сегодня появляется желание перейти в какую-нибудь другую веру, где присутствует хотя бы внешнее благочестие.
Думаю, братья и сёстры, что если не будет какого-то особого чуда Божия, то ничего хорошего нам ждать не приходится. Вряд ли сегодня мы можем рассчитывать в вопросах воспитания следующего поколения на собственные силы. Чудо же Божие, оно на то и Божие, что Господь его нам может просто подарить. Совершенно незаслуженно, потому что наше общество не заслуживает хорошего молодого поколения. Мы не сделали для его воспитания совершенно ничего. Не сделали как родители, не сделали как общество.
Не так давно ВЦИОМ провёл опрос по поводу служебных романов и измен. Целых 68% жителей нашей страны считают нормальным иметь служебный роман, находясь при этом в браке. 68%! Как можно воспитать ребёнка в вере, да просто порядочным человеком, если ты сам неверный?! Это невозможно.
И тем не менее у наших подростков невероятный потенциал к духовной жизни. Я провёл сотни встреч с молодыми ребятами разных возрастов. Большая часть из них задавалась самыми сложными и интересными духовными вопросами. Наша молодёжь стремится к Богу, хочет узнать Его, хочет жить чисто. Они не делают первый шаг потому, что старшее поколение ничего для этого не сделало, никак им не помогло! Мы не показываем им примера, да ещё и рассказываем, что существует множество вещей, которые куда важнее Господа. Образование, здоровье, карьера, семья – всё это ставится выше Бога. Хотя и образование, и здоровье, и карьера, и семья, и просто счастье зависят только от Него.
Если Господь не построит дом, напрасно трудятся строители, если Господь не сохранит город, напрасно бодрствует страж (Пс. 126:1). И если хоть кто-то из нас осознаёт, что мы ошиблись, что мы подвели наших детей, пусть трудится. Может быть, ради стараний немногих людей Господь совершит чудо и присоединится к этой работе, может быть, пощадит нашу страну и сохранит для нас будущее, как обещал сохранить его ради всего десяти праведников, если бы те нашлись в Содоме и Гоморре.
Не знаю, ради скольких праведников Бог готов пощадить нас. Мне Он не являлся. Но надеюсь, что милосердный Господь по молитвам Пречистой Божией Матери даст нам это чудо. Не за какие-то наши подвиги, а просто так, авансом. И тогда у нас будет прекрасное светлое поколение молодых ребят, у которых на первом месте будет стоять Бог, а не вот это вот всё. Помоги нам, Господи!