И вздрогнул Машук
Мятежный провидец,
Гусар и романтик...
Последняя ссылка.
Любимый Кавказ.
У жизни нет шанса.
У смерти – гарантий.
И молодость
Свой исчерпала запас.
А время ползло,
Как в походе пехота.
И вот уже день
До нажатья курка.
И нет у трагедий
Обратного хода.
Как нет у Истории
Черновика.
И вздрогнул Машук.
И встревожились птицы.
И чёрные тучи напряжены...
И в ужасе всадник
Никак не домчится
В былое,
Где не было этой вины.
И плакало Небо навзрыд
Над Поэтом.
Над прожитой жизнью,
Уставшей от бед.
Уткнулось плечо
Золотым эполетом
В прохладу земли,
В молодой горицвет.
...У Красных ворот,
Где прошло его детство,
Он встал над обидами
И суетой.
И кажется мне –
Он всё хочет вглядеться
В тот мир,
Что остался за чёрной чертой.
Возможно, ему и не так одиноко
Быть с нами,
Как было в той жизни младой
Среди петербургских паркетов
И окон,
Где каждое слово
Грозило бедой.
* * *
Рушат деревья в центре Москвы.
Старый бульвар стал похож на пустыню.
Тихая музыка грустной листвы
Больше не будет звучать здесь отныне.
Птицы, лишившись зелёных ветвей,
В небе кружат и садятся на краны.
И не скрывая тревоги своей,
Снова готовятся в дальние страны.
Бывший бульвар закатали в асфальт.
Древний пейзаж на машинах увозят.
В небыль ушли и Саврасов, и Фальк.
Вроде бы лето.
А душу морозит...
* * *
В споре рождается истина.
Народная пословица
У нас в России любят спорить,
Надеясь этим что-то изменить.
Как будто редкий извлекают корень
Из уравненья – «Быть или не быть...»
Меня вконец те споры утомили:
То против власти,
То за ту же власть...
Рождает спор порой гипертонию,
А Истина пока не родилась...
Но люди спорят...
Я боюсь, что сглазят
Всё доброе, что мы в себе храним.
И как сказал когда-то мудрый классик –
Мир вопреки всему неповторим.
И потому душа моя не часто
Спускается в словесный бурелом...
Ведь для меня бесспорно только счастье,
Что я нашёл в согласии твоём.
Гаданье
Когда рулю я по столице спящей,
Где слышен только мягкий шорох шин,
Я вычисляю будущее счастье
По номерам несущихся машин.
Вот три семёрки и нули вдобавок,
Они сулят мне денежный успех...
Я в казино не пожалею ставок.
Разделаю контору под орех.
Я свято верю в сочетанье чисел.
К примеру, три шестёрки – это зло.
И тот, кто злодеяние замыслил,
Меня подставит под своё число.
Но я уже предупреждён заранее.
И, может, разминёмся мы со злом...
Задумавшись, я чуть не протаранил
Зелёный «Форд» с заманчивым числом.
Мне эта цифра, как в ночи зарница...
Мы дом построим, если верить ей.
Я жму на газ, чтоб снова убедиться
В реальности предсказанных затей.
Гадает кто-то на кофейной гуще.
На картах и по линии руки.
А мой прогноз в романтику запущен.
И мчатся цифры наперегонки...
Иерусалим
Вдали туман...
И в нём – Иерусалим.
И облака цепляются за горы.
Вот так, наверно, выглядел Олимп.
Но мне дороже всех Олимпов
Этот город,
Где так давно
Душа моя живёт,
Когда я сам в Москве
Или в поездках...
Бежит дорога
В тот счастливый год,
Когда взошёл я на Святое место.
Прошу у неба подсказать слова,
Чтоб их опять с моей любовью сверить.
За окнами раскрашена листва,
Как будто бы писал её Малевич.
Спускаюсь вниз я –
В суету и шум.
Где веером обмахиваясь,
Пальмы
Молчат в плену
Своих зелёных дум.
И я молчу
В тиши исповедальной.
Монолог шестидесятника
Я отовсюду выбыл
Не по причине лет...
Иной в почёте выбор –
С наличием монет.
Уже на всё есть такса –
На славу и чины.
Но я жлобам не сдамся –
Не я – им,
Мне должны.
Трудягой, а не франтом
Я жил в родном краю.
И оплатил талантом
Профессию свою.
Дороже денег – Слово,
Рождённое в душе.
А мне талдычат снова,
Что дело в барыше:
На этом поле брани
Я – старый Дон Кихот...
Уж лучше бы не врали,
Что всё вершит народ.
Вершат другие люди –
Вельможи и чины...
И времена, как судьи,
Не снимут с них вины.
Я выбыл отовсюду
За смелость быть судьёй...
За риск не верить в чудо,
Не ставшее судьбой, –
Судьбой простого люда,
Кем быть нам суждено.
На кой мне это чудо,
Коль не для нас оно.
Я отовсюду выбыл.
Я всем им поперёк,
Кто нашу веру выбил,
Как землю из-под ног.
Набиты души страхом.
И есть на всё цена.
И наглым олигархам
Распродана страна.
Послание Чингизу Айтматову
Не забывай друзей, Чингиз...
И тех, кто у судьбы в фаворе,
И кто сошёл с Олимпа вниз,
Чтоб успокоиться на взгорье.
Не забывай, Чингиз, друзей,
Прошедших по твоим дорогам
И верных мудрости твоей,
Твоим обидам и восторгам.
Ты стал поверенным послом
В стране – по имени Читатель.
И если мир пойдёт на слом,
Тебя разрушить – сил не хватит.
Не забывай друзей, Чингиз...
Всё, что писал ты в эти годы,
Как говорится, шло «на бис»,
Вдали от китча, мимо моды.
Я видел на столе твоём
В далёком городе Брюсселе,
Как зарождался новый том,
Стремительно, как взлёт газели...
В тревогах, в радости, в любви
Родится искренность Пророка...
И мир спасут слова твои,
Когда ему так одиноко.
* * *
Незнакомая женщина
плачет украдкой.
Вытирает глаза
золотистым платком.
Возле белых берёз,
рядом с детской площадкой
Плачет женщина...
Если знать бы, о ком.
Может быть, по себе,
может быть, по былому.
По ушедшим годам, не принёсшим любви.
По родному в разлуках забытому
дому.
Плачет женщина –
Прячет боли свои
От людских любопытств,
от чужого участья.
Так уж вышло –
прошла мимо детских забав,
Будто встретилась вдруг
С неслучившимся счастьем...
Без надежд на него
И без радостных прав.
Говорят, что слеза
может тоже быть сладкой.
Говорят, что бывает смешно от обид...
Незнакомая женщина плачет украдкой.
А душа её горестно плачет навзрыд...
Звонок из прошлого...
Знакомый голос
Навеял давнюю печаль.
И возвратился я в наш город.
В былую жизнь.
В чужую даль.
Там было счастье в нас и рядом.
И окрыляло наши дни.
И нежность я свою не прятал
На людях и когда одни.
Но всё ушло и не вернулось.
Не знаю – кто был виноват.
И разминулась наша юность
С грядущим много лет назад.
Звонок из прошлого...
Как это мило,
Что голос рядом твой почти.
Благодарю за всё, что было.
За всё, что не было, – прости.
* * *
Господи, спаси нас и помилуй...
Сохрани нам доброту и стыд.
Чтобы споры не решались силой,
Чтоб мы жили всласть, а не навзрыд.
Мы приходим в этот мир однажды.
И не повторимся никогда.
Только тот, кто умирал от жажды,
Знает, как вкусна в песках вода.
Только тот, кто бедами разрушен
И кому так трудно меж людьми,
Знает цену настоящей дружбе.
Знает силу истинной любви.
А пока мы столько нагрешили...
Пленники интриг и суеты
Не в каком-то там чужом Алжире,
На Руси звереют от вражды.
То ли льготы чьи не поделили,
То ли властью обошла судьба...
И при всей их сатанинской силе
Эта жизнь бездарна и слаба.
Господи, спаси нас и помилуй.
Охрани от зависти и зла…
Чтоб не стыдно было над могилой
Говорить нам добрые слова.
Памяти сына
Настал одиннадцатый год,
Как мы с тобой в разлуке.
Но жизнь забыться не даёт.
В ней та же боль
И муки.
Ушёл ты в горестную даль,
Что мрамором одета.
Твоя улыбка
И печаль
Глядят на нас с портрета.
Я в смерть поверить не могу,
И боль лечить мне нечем.
Не брошусь к твоему звонку,
Не обниму при встрече.
Не сяду рядом за столом,
Подняв бокал с шампанским,
Когда спешил к нам праздник в дом
С весёлым постоянством.
Но всё порушила судьба.
Всё обратила в небыль.
Судьба – она всегда слепа,
Коль безучастно Небо.
Ушёл ты в горестную даль,
Что мрамором одета.
Твоя улыбка
И печаль
Глядят на нас с портрета.
* * *
Навек осталось для меня загадкой, –
Как случай сочетается с судьбой.
И почему иные до богатства падки,
А мне хватает счастья быть с тобой.
И почему одни со дня рожденья
Одарены удачей и добром.
А многие влачат свой век без денег,
И огибают радости их дом.
Когда я вижу, как чужое детство
С коляски инвалидной началось,
Мне никуда от горьких дум не деться...
Не может детство быть с улыбкой врозь.
Я обращаюсь к Господу с мольбою –
Нельзя ли так устроить этот мир,
Чтоб случай не был властен над судьбою,
Чтоб счастью был не нужен поводырь.
Но нет ответа... И навряд ли будет.
Поди узнай, как падает звезда.
Одним удачу принесут на блюде.
Других с рожденья обрекла беда.
* * *
Есть сила благодатная
В созвучье слов живых,
И дышит непонятная,
Святая прелесть в них.
Просыпаюсь,
Говорю тебе в тиши:
«Будь счастливой.
Я люблю тебя всегда.
Дни тревоги нашей
В прошлое ушли,
Как весной уходят холода...»
Просыпаюсь,
Говорю тебе в тиши:
«Как я счастлив.
Я люблю тебя всегда.
И любовь моя
Вместила две души,
Потому что очень молода...»
* * *
Люблю шабат в Иерусалиме
За благодать и тишину.
Машины, как в застывшем клипе,
На сутки отошли ко сну.
И в каждом доме в этот вечер
Все шумно празднуют шабат.
Во взглядах полыхают свечи.
Плывёт по дому аромат.
Я тоже здесь с друзьями вместе
Пью ветхозаветное вино.
И греет сердце жёлтый крестик.
Мы с ним сегодня заодно.
Ведь Бог един… Какой бы веры
Мы ни придерживались впредь,
Нам не уйти из общей сферы:
За жизнью – смерть,
За жизнью – смерть.
Люблю библейские субботы.
Живу легко и не спеша.
Одни мечты в нас и заботы.
Едины Небо и душа.
Мы получаем жизнь от Бога.
И всех роднит Всевышний дар.
Христос когда-то в синагогах
Молитвы древние читал.
И не традиции нас разнят,
А сами разнимся мы в них.
Встречаю я всеобщий праздник
Среди друзей и древних книг.
* * *
Я возвращаюсь в жизнь
Из боли и отчаянья...
Из гениального искусства
Врачевания
Я возвращаюсь в жизнь.
Благодарю талант врачей
И дружескую ауру.
Пока я сам в себе ещё,
Как узник Тауэра...
Но всё вернётся, –
Очень я надеюсь.
И словно притаившийся индеец,
Боль посылает слабую стрелу.
Я постоянно забывал о годах,
О времени, скопившемся во мне.
Но, видимо, крестьянская порода
Скрывала молодость на самом дне.
Я возвращаюсь в жизнь,
Чтоб вновь её продолжить,
Чтоб возвратить грядущему
Задолженность.
ИЕРУСАЛИМ
* * *
Я хотел писать лишь о любви
и верности...
Но пришлось забыть мне замыслы свои.
Столько накопилось в мире мерзости,
Что не мог писать я больше о любви.
Переполнив душу горем и отчаяньем,
Я мечтал всю жизнь начать с нуля.
Чтобы зло от наших зорь отчалило,
Чтоб от скверн очистилась земля.
И опять я думаю о Боге.
О забытой Господом земле...
Пожилой «афганец», потерявший ноги,
На коляске едет по стране.
Мимо лихо мчатся лимузины.
Мимо взгляды на ходу скользят...
Как скользили мимо
Вёсны, годы, зимы...
Так промчится жизнь, –
Как равнодушный взгляд.
Строфы
Цвет имени моего – синий.
Цвет имени твоего – охра.
Звук имени моего – сильный.
Звук имени твоего – добрый.
* * *
Я нашу жизнь запомнил наизусть.
Всё началось с восторженного слова.
Давай опять я на тебе женюсь.
И повторю всё сказанное снова.
* * *
Награждают поэтов – хороших и разных.
Присуждают престижные премии им.
Хорошо, если личный
писательский праздник
И для тысяч читателей станет своим.
Солдаты Великой Отечественной
Ветераны пишут мемуары,
Вспоминают давние бои.
Не для славы или гонорара.
Просто годы дарят нам свои.
Годы, где их юность начиналась,
Закалялась, как в огне металл.
Хочется, чтобы их жизнь осталась
В душах тех,
Кто этих лет не знал.
Только очень трудно им издаться,
Рядовым, не вышедшим в чины...
Без имён, без денег и сенсаций
Рукописи их обречены.
Сколько я прочёл таких тетрадок!
Сколько правды я узнал из них…
И лежат, как гильзы от снарядов,
Эти кипы не рождённых книг.
Пишут мемуары ветераны,
Славной жизни подводя итог...
И болит душа, и ноют раны
От правдивых выстраданных строк.
* * *
У нас на всём умеют делать бизнес:
На детях, на здоровье, на смертях...
А если кто-то против только пискнет,
Убрать такого, в сущности, пустяк.
Нет ни стыда, ни совести, ни чести.
И гибнут дети вновь от лжелекарств.
И от поддельной водки мрут на месте
Совсем не те, кто научился красть.
А власть пока не может побороть их.
Хотя хватает силы у неё.
Не потому ли стала жизнь короче
В стране,
Где распоясалось жульё.
* * *
Читает мама дочери своей –
Больной малышке
Радостные сказки.
И девочка,
Откинувшись в коляске,
Уходит в мир фантазий и затей.
И жизнь уже ей кажется иной,
Как песни детства,
Что ещё не спеты...
Но радость вновь обходит стороной
Её мечты, надежды и секреты.
И рядом с этой девочкой больной
Ничто все наши горести и беды...
Читает мама сказки допоздна...
И засыпает девочка в коляске.
И сон продолжит начатую сказку,
Чтоб счастливо закончилась она.
* * *
Сколько ждёт нас бед и испытаний...
Не идя на дружественный зов,
Рушит наши памятники Таллин,
Оскверняет прах фронтовиков.
Шёл солдат в атаку, и не знал он,
Жизнью заплатив за торжество,
Что земля, которую спасал он,
Оккупантом назовёт его.
* * *
Холодная весна с ветрами и дождями
Не хочет лету уступить пути.
И, как в футболе, нудно время тянет,
Когда игру уже нельзя спасти.
И дождь перемежается со снегом.
От непогоды мы спешим в метро,
Чтоб только не встречаться
взглядом с небом,
Когда оно печально и серо.
И как болельщик над футбольным полем
К плохой игре теряет интерес,
Так я весной плохой погодой болен,
Когда осенний снег летит с небес.
Но, выгнав хмарь, однажды
на рассвете
На голубое поле выкатится мяч, –
Тот алый и единственный на свете...
И лето снова выиграет матч...
Фабрика звёзд
Шуточный репортаж
Не счесть в России разных фабрик.
Но лишь одна готовит звёзд...
Перед концертом их нафабрят
И выпускают на помост.
Полураздетые девчонки
Не прячут прелести свои.
На всю страну поют о чём-то.
По танцам судя – о любви.
А рядом шустрые мальчишки
Играют первородный грех.
И нарабатывают фишки
На гонорары и успех.
Потом выходит примадонна
И продолжает маскарад.
Уж лучше бы сидела дома
Да тихо нянчила внучат.
Но дива в юбочке короткой,
На небо очи возведя,
Всё норовит казаться кроткой,
Как непорочное дитя.
За ней другие вслед выходят –
И новички, и мастера.
И при ликующем народе
Вновь продолжается игра.
И это радостное действо
Нам сохранит подробный клип,
Где старики впадают в детство,
А дети рвутся на Олимп.
И боевые звездорванцы
Идут на зал, как на таран...
Здесь безголосья не стыдятся,
Когда влезают на экран.
Но я пленён другой эстрадой,
Люблю иные имена,
Чтоб подпевала вся страна.
Я тоже пел в те дни со всеми.
И был в ту музыку влюблён...
Но на дворе другое время.
Как жаль, что хуже тех времён.
