В немецком блиндаже 
– Мейн герр Пройдохер, как вы переносите обстрел русских артиллеристов?
– Увы, герр Мародеринг. Мы его совсем не переносим. Он «переносит» нас из одного места в другое и чаще всего в тыл.
Под Харьковом
– Полковник фон Бегаш, что вы делаете? Опять отступили? Вы совсем потеряли голову!
– Простите, дорогой генерал фон Трескен… Я потерял не голову, а целый корпус!
По привычке
– Что ты делаешь, Иохим, стреляешь вперёд, а смотришь назад?
– А я выбираю место, где лучше удирать, если русские в атаку пойдут.
Научен
– Ты, Ганс, всегда очень тщательно осматриваешь русскую местность.
– Я запоминаю её, чтобы больше никогда не попадать сюда.
Тоска палача
– Отчего наш Вилли нос повесил?
– А он привык вешать, но вот уже три дня, как никого не повесил.
Правдивый ответ
– Скажи, Пауль, сколько километров останется от Смоленска до Берлина?
– Сколько километров, не знаю, а нас ни одного не останется.
Смерть от удара
– Вот, дорогая фрау, уже пятый генерал умер от удара.
– Апоплексического?
– Нет. От удара гестаповского топора.
Кровь из Берлина
– Гельмут, ты ранен? У тебя вся шапка в крови.
– Нет. Эту шапку я получил из Берлина. Там при «добровольной» сдаче тёплых вещей кому-нибудь проломили голову за сопротивление.
Дым в глаза
– Как ты много куришь, Альберт. С утра дым пускаешь в глаза.
– Это пустяки, Берта. Геббельс нам девять лет пускает дым в глаза.
Точно
– Солдаты, почему вы никогда не приближаетесь даже к своим пушкам?
– Боимся. Мы же пушечное мясо, господин офицер.
Живая сила
– В нашей роте почти совсем не осталось живой силы.
– Нет, Ганс, если считать моих вшей, то её вполне достаточно.
В германском кинотеатре
– Гляди, мама, как смешно повязаны русские бабы.
– Тише, дочка. Это наши солдаты.
Опоздал
– Фюрер приказал не отступать ни шагу назад.
– Опоздал приказ. Наша рота и без того не отступила ни шагу назад. Всю её уничтожили красные.
Эрзац барабана
– Я очень люблю барабанную музыку.
– Что ж, Франц, ляг и колоти по своему животу, он пуст, как барабан.