Нашему литературному объединению «Творчество» тридцать лет. Возникло оно вначале как городской Клуб любителей поэзии. Но не на пустом месте возникло! Тогда, мы считаем, была продолжена традиция, идущая с 1920-х годов, когда клинских поэтов и прозаиков объединяла редакция уездной газеты «Серп и молот». Тогда члены «литературно-художественного уголка» подготовили специальное приложение к газете, которое впервые было опубликовано 11 апреля 1926 года. К нынешнему юбилею был издан литературный сборник «Поэтическая мозаика Клина», помощь ему оказала депутат Московской областной Думы Любовь Кривцова. Хотя у нас основу ЛИТО составляют ветераны, мы с особым вниманием относимся к творчеству юных. В течение трёх лет в нашем городе проходит конкурс детской и юношеской поэзии «Хрустальная бабочка». И дети, и взрослые члены ЛИТО включились в новый проект «Сказки о клинской земле», организованный Центральной детской библиотекой имени А. Гайдара. В результате увидели свет книги «Сказки о клинской земле» и «Журавлиный клин».
Руководитель ЛИТО «Творчество»
В день своего 65-летия Алексей Иванович заявил сыновьям: «Всё, ребятушки, баста! Увольняюсь на покой». Жена подумала, что это шутка, очередная блажь, но вскоре, приняв на хранение трудовую книжку мужа, надолго обиделась.
На дачном вольном воздухе да в лесах быстро пролетели для Алексея Ивановича, мужчины ещё крепкого и нехворого, летние и осенние месяцы. В начале зимы он заболел, несколько недель просидел дома. Лечил себя мёдом и травами, сходил в городскую баню, да не по нраву оказалась её суета, стал он привередлив, без дела захандрил и не находил себе места. Всё чаще Алексею Смирнову вспоминались мать, отец, вся их поломанная жизнь, детские игры на речке. Работа на сенокосах, зимние катания с гор и… баня.
Поселковая баня стояла тогда у речки перед въездом на мост. Она была невелика, черна, зимой обрастала инеем и льдом. В предбаннике – лавки, на срубе – деревянные крючья для белья и одежды. Тяжёлая распаренная дверь вела в небольшой зал. По всей его левой и дальней стороне были прибиты широкие доски для сидения. Справа добрую половину помещения занимали две огромные, сужающиеся кверху бочки. Одна наполнялась горячей водой, другая – ледяной. За бочками высокие ступени поднимались к пологу для парильщиков.
В студёные зимние вечера желающих погреться набивалась полная баня. Кто-нибудь из старожилов забрасывает мелкими порциями кипяток из ковшичка на раскалённые малиновые валуны в печи. Жаркая волна опускается с потолка на головы, спины народа православного. Мелькают берёзовые веники, охают, стонут от удовольствия мужики да парни. «Наддай ещё!» – требовали ярые парильщики и, не выдержав жары, выскакивали на мороз и катались в клубах пара на высоком пуховом снегу. Следом вылетала и ребятня поглазеть…
А потом – война, погиб отец, надорвала последнее здоровье мать, на долгие годы призвали в армию старшего брата… Не дали пропасть Алёшке Смирнову ремеслуха да завод. Срочную службу проходил в Клину, здесь женился и бросил якорь. Плотничал и чем только ни занимался. До слёз доводил себя этими воспоминаниями Алексей Иванович, потерял сон и покой.
– Да не рви ты душу себе и людям. Сходи в церковь. Помяни родителей, – посоветовала жена. – Да займись чем-нибудь, сооруди хоть свою баню на участке. И живи там. Пользы от тебя никакой.
Так и нашёл для себя новое дело Алексей Иванович. Сыновья помогли купить сруб, разработал он особой конструкции печь-каменку и стал пропадать на своих сотках дотемна. Ряд за рядом укладывал он брёвна сруба, ладил потолок, рубил крышу, примечая, насколько разнообразен и раним окружающий его мир. Подкармливал воробьёв и синичек, брошенных дачниками кошек и собак, любовался залетевшими к нему снегирями. День за днём обустраивался и храм в душе Алексея Ивановича. Желанный покой и тихая радость установились в нём. В начале марта он начал запасать дрова и воду. Ежедневно протапливал печурку и подолгу просиживал у огня. Хорошо ему было, не тревожно.
И вот настал праздничный день открытия бани. Мужики от души истязали себя вениками. И пока они парились, супруга Алексея Ивановича накрыла стол. В полдень все домочадцы угнездились за самоваром. С той поры в семье Алексея Ивановича вновь поселились лад и любовь.