Родился в 1971 году. Учился в Кемеровском университете и Литературном институте на семинаре И. Волгина. Попадал в шорт-листы премий «Заблудившийся трамвай» и «Тенёта». Считает себя автором трёх с половиной книг. Живёт в Кемерове.
***
Мама, мне снилось поле,
В поле гуляла пуля.
Было ей там раздолье,
Было ей там июлье.
Было ей там раздолье,
Было чем поживиться.
Птицы ушли в подполье.
Люди стали как птицы.
Мама, мне снилось лето,
Пчёлы, солнце в зените,
Первая сигарета,
Прожжённый свитер.
Старая радиола.
Бал выпускной и танцы…
Мама, мне снилась школа…
К чему покойники снятся?
Карлсон,
который живёт
в подвале
Мужчина в самом закате сил
Милостыню просил.
Дело житейское, пустяки,
Мимо руки пятаки.
Нет Малыша, негде жить,
Некого низводить,
Что-то он совсем изнемог,
Где же ты, его фрекен Бок?..
Некуда бежать молоку.
Некуда идти старику.
***
Здесь колется свитер
И длится зима по полгода.
Кричит «Помогите!»
Обретший свободу от брода.
Своих Чаушеску
Рождаем сквозь вязкую дрёму.
Как точно и веско
Кивает Фома на Ерёму.
Кивать так удобно,
Я тоже, бывало, кивал…
От дружбы народов
Остались фонтан и журнал.
***
Опять страна валяется в канаве,
И снова нет в отечестве пророка.
О подвигах, о доблести, о славе
Не стоит слушать
разговоров Блока.
И Тёркина менять на переправе,
И забывать, что Родина – не слово.
О подвигах, о доблести, о славе
Нам лучше разузнать у Гумилёва.
***
Как мало воздуха и света
На родине моей, в промзоне.
Мои любимые поэты
Не продаются на «ОЗОНе».
И пусть с вином у них – вендетта
И вечно не хватает денег…
Мои любимые поэты
Не против выпить в понедельник.
А кто осудит их за это –
Почувствует себя здесь лишним.
Мои любимые поэты
Уснули.
Тише!
Тише.
Тише…
***
Куплю русской водки дешёвой –
Увы мне и ах, поделом –
Китайским заем корнишоном,
Турецким утрусь рукавом.
С чего я так спёкся и сдрейфил?
Работа есть, дом и семья…
Но пахнет сибирскою нефтью
Мой стол и одежда моя.
***
Пришла зима в поля пустые –
Благая весть с пустых полей.
– Не узнаю тебя, Россия…
– А ты налей!
Спрячь горечь
под облаткой сладкой,
Нам больше нечего терять:
Ни мужичка нет, ни лошадки,
И некому торжествовать.
***
Не давай мне, Боже, власти,
Чтоб тираном я не стал,
Да избави от напасти
Капиталить капитал.
Ниспошли смягченье нрава,
Всё, что будет, – будет пусть,
Но не дай отведать славы,
Потому что возгоржусь.
Ничего не надо даром,
Для других попридержи
И большие гонорары,
И большие тиражи.
Дай мне, Господи, остаться
Аутсайдером продаж
И блаженно улыбаться,
Раздаривши весь тираж.
Но дрожат от счастья пальцы,
В голове – мечтаний дым:
Сколько же сорву оваций
Я смирением своим.
***
Выхожу один я, надо мною –
Ни звезды, ни звука – ничего.
Я придавлен этой тишиною,
Пустотою неба своего.
И стою, не сытый и не пьяный,
Неподвластный,
не познавший власть.
У судьбы – две язвы, три изъяна,
Слава Богу – жизнь не удалась.
***
В этом мире подделок,
аналогов и муляжей,
Копий, фальшивок, мороков, миражей,
Ватных статуй, гипсовых плюмажей…
Смещены акценты,
попутаны под и над,
И поди разбери – это сущий ад
Или ещё дубликат.
Январский сонет
Кончалось всё, особенно – январь
Морозноликий, перегаростойкий…
Но дворник наш, пропивший инвентарь,
Вдруг отгвоздил себя от барной стойки.
Его запой – ровесник перестройки –
Закончился, как майя календарь,
И осветил починенный фонарь
Наш двор, враз переставший быть помойкой.
Сосед не верит: всё, мол, бесполезно,
Напьётся завтра хуже, чем вчера…
А я взглянул в глаза ему с утра,
И, кроме шуток, – там такая бездна…
Бормочет дворник: «Русский – значит трезвый».
И добивает лёд в углу двора.
***
Если пароль «хопёр», то отзыв «хопёр инвест».
Нас с тобой два раза один Мавроди не съест.
Мы начинали с «андроповки», «Распутин» подмигивал нам,
Вот бережёт же память весь этот хлам!
Память, кстати, того – лотерея-тире-решето.
Или не вспомнишь, или вспомнишь не то…
Как уронили Брежнева или как
Бегал за сдобой и потерял пятак,
Или безумно невкусный и рыбий жир,
В старом почтовом ящике «Новый мир»…
Был и Высоцкий жив, и Лобановский жив,
Были у книжек серьёзные тиражи…
Были талоны и деньги, которых нет…
Всё будет о’кей, встречай меня в «домодед…».
***
Зарёкшись от сумо и от трюмо,
Не поступив ни в ГИТИС, ни в МГИМО,
Как, в общем-то, не поступил бы каждый,
Сижу теперь над рухлядью бумажной,
Проходят дни, короче этих строк,
И важное становится неважным.
Добавь сюда, по вкусу, матерок.