Он смотрел на действительность под ироническим углом: и такая способность, умножаемая на своеобразие дара, давала лёгкие поля пенных, ажурных стихов:
Всего лишь одна сигарета,
Одна после трудного дня.
За слабость невинную эту
Друзья не осудят меня.
Пусть даже былые недуги
Проснутся от курева вдруг, —
Меня не осудят подруги,
Ведь я не имею подруг.
А. Добрынин живописал обыденность особым манером: так, будто дана она не всерьёз, и, являясь некоторой репетицией чего-то большего, предстоящего, созидал стихи, окрашенные своеобразной метафизикой.
О! она просвечивает через любые человеческие действа: тонкая и толстая, в сущности и определяющая всё, включая пьянку и курево: которым достаточно места уделено в сочинениях Добрынина.
Все зависит от качества водки:
Если водка и впрямь хороша,
То у женщины как бы добреет
И становится мягче душа.
И у вас получается близость,
И вступленье в сожительство, и
То, о чем сочиняют поэты,
Выпив водки, поэмы свои.
Одинокое поле земли может предложить жизнь такую (не правда… про выбор: человек – заложник обстоятельств, организуемых не им), что и сигарета будет, как вариант общения; и водка необходима… уже не для веселья, а чтобы сбросить обыденность повседневного груза.
Вместе – Добрынин воспевал жизнь, и, лучась жизнелюбием, создавал строки куртуазные (не зря же участвовал в бытовании ордена), и…пропитанные трагедией: при этом иронический угол восприятия яви оставался, какая бы трагедия не заваривалась:
Собака, цокая когтями,
Бежала вдаль, крича «гав-гав»,
Вдали ей виделись подруги
И масса игрищ и забав.
Хозяин семенил за нею,
Но не сумел догнать её –
Вот так собака потеряла
Паёк, хозяина, жильё.
Трагедия?
Ну да – а там… кто знает: может и счастье как-то проявится, да и смерть… ещё бабушка надвое сказала: как там и что…
И поэт ушёл – в пространство узнавания неизвестного, оставив стихи свои: своеобразно лучащиеся, предлагающие не делать из жизни трагедии… даже если она подлинно является таковой.