В парижском Музее Майоля открылась грандиозная ретроспектива русско-французский художницы Нади Ходасевич - Леже (1904 – 1982), жену и музу знаменитого живописца Фернана Леже. Более 150 работ экспозиции отражают ее долгий жизненный и творческий путь - первые уроки Казимира Малевича в Смоленске, учебу в Варшаве, поиски своего стиля в Париже, арт-диалоги с Фернаном Леже, Пабло Пикассо и Жоржем Браком. Инициатором выставки и одним из ее кураторов выступил издатель Эмар дю Шатне, автор монографии «Надя Леже: удивительная история жизни художницы в тени». Теперь она пополнит славную гвардию русских амазонок – Наталью Гончарову, Любовь Попову, Александру Экстер, Варвару Степанову, Надежду Удальцову.
Выставку открывает зал «Пантеон Нади Леже», в котором собраны десятки портретов наших соотечественников, - Толстого, Чайковского, Маяковского, Гагарина, Ленина, Сталина. Они были «революционными иконами» художницы, прожившей более полувека во Франции, но сохранившей до конца жизни советское гражданство. Накануне вернисажа корреспондент «ЛГ» во Франции встретился с Эмаром дю Шатне.
Недавно вы выпустили монументальную монографию, посвященную художнице, а сейчас выступаете одним из кураторов первой ретроспективы «Надя Леже: женщина – авангардист». Как возник ваш интерес к художнице, которая сегодня забыта во Франции?
Я не только любитель искусства, но и коллекционер, и однажды в гостях у моего кузена, который хорошо знает ее наследников, увидел на стене портрет ее мужа Фернана Леже с красным петухом. Оказалось, что его написала Надя, о которой тогда я абсолютно ничего не слышал. Картина мне очень понравилась. Я ее купил и принялся наводить справки. Оказалось, что никто толком не знает такую художницу. Заинтригованный, я встретился с наследниками, которые рассказали, что в семье хранятся все ее полотна. И я обнаружил ни одну или две работы, а целую серию великолепных произведений, которые никого не интересовали, - ни музеи, ни искусствоведов, ни маршанов. Тогда я решил написать о ней книгу и начал поиски. Беседуя со специалистами, я понял, что художницу не только не знали, но и относились к ней предвзято – мол, разве может жена Фернана Леже представлять интерес как художница – таланта у нее нет, и, к тому же, в эпоху «холодной войны» она была правоверной коммунисткой, которая после смерти мужа превратилась в миллиардершу?!
Вы посвятили десять лет творчеству Нади Леже. Работая над книгой, вы совершили путешествие в Россию и в Беларусь. Какие результаты ваших поисков?
Надя Ходасевич появилась на свет в белорусской деревушке Зембине неподалеку от Витебска, в которой есть ее небольшой музей. Несколько работ я нашел в Национальном художественном музее Беларуси в Минске. Некоторое время спустя вместе с ее правнучкой Натальей Самойловой мы поехали в Москву, где нам открыли двери хранилищ и запасников а также показали в Дубне ее монументальные мозаичные портреты выдающихся деятелей России – Толстого, Чайковского, Горького, Маяковского, Плисецкой, Щедрина и других… Всегда шучу, что на протяжении десятилетия я изменял моей жене с Надей. Она оказалась еще лучше, чем я думал (смеется). Итогом моих исследований стала моя книга. Мои открытия удивили во Франции даже знатоков.
«Надя Леже - русская, художница, коммунист, участница Сопротивления, миллиардер» - резюмируете вы ее жизненный путь. Согласно легенде, ее в родном селе звали «Надька – казак». Каким она была человеком?
Красивой, волевой, решительной, сильной личностью, темпераментной и бесстрашной. Надо обладать большим мужеством, чтобы совсем юной отправиться из своей деревни в Смоленск, где ее учителем в Свободных государственных мастерских был Казимир Малевич, потом перебраться в Варшаву, поступить в художественное училище, и, наконец, с мужем – польским художником Станиславом Грабовским и их маленьким ребенком - добраться до Парижа. Там Надя поступила в Академию живописи Фернана Леже. Он сразу оценил ее способности и поставил во главе своей мастерской, где занимались такие известные художники, как Николай де Сталь (сын царского генерала, барона, эмигрировавшего после Октябрьской революции - Ю.К.), Ханс Хартунг, Луиза Буржуа.
Ее работы отражают ее постоянное стремление к новизне и эксперименту. Как получилось, что Надя Леже прошла в своем творческом поиске через многие течения - супрематизм, кубизм, пуризм, абстракционизм, соцреализм и т.д.?
В этом нет ничего удивительного - таким был путь многих живописцев. Прежде чем стать таким, каким мы его знаем, сам Фернан Леже начинал как импрессионист, потом заявил о себе, как о поклоннике Сезанна… В свою очередь, под влиянием Малевича Надя была супрематистом, потом увлеклась кубизмом, в дальнейшем примкнула к пуризму, который исповедовали художник Амеде Озанфан и архитектор Ле Корбюзье. Только после десяти лет, проведенных в Париже, она стала последовательницей Фернана Леже, а затем заинтересовалась соцреализмом. Постепенно Надя нашла свой стиль, в котором приемы Фернана Леже соседствовали с соцреализмом и даже с элементами поп-арта. Так или иначе, несмотря на все влияния, она всегда сохраняла творческую независимость.
Повлияла ли сама Надя на творчество Фернана Леже? Кажется, их влияние было взаимным, они дополняли друг друга?
Очень интересный и непростой вопрос… Они жили одной семьей, в одном доме, вместе работали. Она не могла не испытывать его влияния, но сумела от него освободиться. Со своей стороны, Надя помогала Фернану - переносила на большие холсты его подготовительные рисунки и эскизы. Влияла на выбор социальных сюжетов и их трактовку - например, в таких его важнейших полотнах, как «Строители» или «Большой парад», воспевающих человека труда. Ради Фернана Леже она жертвовала своим творчеством и оставалась в тени.
Как вы объясните то, что вдохновительницами многих художников становились русские женщины - вспомним хотя бы Пикассо, Дали, Матисса, Диего Риверу, Майоля, Делоне?
Моя жена наполовину полька. Могу подтвердить, что восточноевропейские женщины настоящие интеллектуалки, очень умны, обаятельны, романтичны – словом, наделены качествами, которых, может быть, иногда не хватает француженкам (улыбается). Ну а если серьезно, то Париж между двумя войнами имел репутацию столицы искусства и культурного центра мира. Сюда устремились и художницы – авангардистки, открытые, возможно, больше других ко всему новому. Некоторые из них становились не только живописцами, но и музами и спутницами людей творческих.
Как складывались отношения Нади с русской диаспорой в Париже?
Надя очень дружила с Марком Шагалом, который сам родом из Витебска. Именно Шагал принимал самое живое участие в создании Музея Фернана Леже в городке Бьот на Лазурном берегу. Надя и Фернан Леже встречались с Маяковским, когда он в 20- е годы приезжал в Париж. Выполненный Надей портрет поэта находится сегодня в Музее Маяковского в Москве.
Почему в годы фашистской оккупации Франции Надя не уехала с Фернаном в Соединенные Штаты, а осталась в Париже?
Это достоверно не известно. Можно предположить, что она не захотела ехать в Америку в силу своих убеждений – в 1932 году Надя вступила в ряды Французской компартии, она не питала симпатий к этой стране и никогда в ней не была. Кроме того, она осталась в Париже, чтобы следить за мастерской Фернана. Наконец, в годы войны она присоединилась к Движению Сопротивления, участвовала в деятельности «Союза советских патриотов», помогала, в частности, советскими беженцами, оказавшимися в годы войны во Франции. Несгибаемой, стопроцентной коммунисткой Надя была и оставалась до самой смерти в 1982 году. И эта ангажированность вредила ей как художнице.
Верная коммунистическим заветам, она считала, что искусство призвано служить широким массам?
В известной мере, - да. Она была убеждена, что искусство должно идти навстречу народу, быть ему понятно. Когда Фернан Леже установил свою картину «Строители» в столовой автомобильного завода «Рено» в надежде, что рабочие ее оценят, они ответили: «Нет, мы ничего не понимаем. Разве можно трудиться с такими руками, какие вы изобразили на ваших картинах?» Леже хотел подарить «Строителей» профсоюзу Всеобщей конфедерации труда, но получил неожиданный отказ. В результате профсоюз потерял десятки миллионов франков. (Сейчас «Строители» находятся в ГМИИ имени А.С. Пушкина – Ю.К.) Что и говорить, коммунисты не любили ни Леже, ни Пикассо (оба состояли в ФКП – Ю.К.), но использовали их как своих представителей.
Более полувека Надя Леже – Ходасевич играла роль творческой скрепы между Францией и Советским Союзом: устраивала в Париже выставки советских художников, дарила своей исторической родине картины и мозаики, работы мужа, помогала русским друзьям…
Действительно, Надя прожила более полувека во Франции, но оставалась верна России. До конца жизни она сохраняла советское гражданство. У нее была квартира в Москве и дача в Переделкине. Дружила со многими знаменитыми деятелями культуры - Константином Симоновым, Майей Плисецкой, Родионом Щедриным, Лилей Брик и даже с министром культуры Екатериной Фурцевой. В одночасье она стала миллиардером после того, как Фернан завещал ей все свои картины - огромное состояние. Она не разбазаривала наследство, а создала вначале Музей Фернана Леже в Бьоте, а потом еще один на бывшей ферме мужа в Нормандии, который был выходцем из крестьян. Наконец, она известна, как один из самых щедрых донаторов второй половины ХХ века. Три с лишним года назад в Музеях Кремля прошла выставка ювелирных изделий, которые Надя посвятила полету Юрия Гагарина и преподнесла в дар Советскому правительству (в кремлевской экспозиции «Супрематическое предвидение», которая прошла в 2021 году, показали около 40 работ художницы, для которой полет Гагарина стал исполнением пророчества ее учителя Казимира Малевича– Ю.К.)
Замечательно, что эта выставка развернута именно в Музее знаменитого скульптора Аристида Майоля. Его создала в 90-е годы его вдохновительница и натурщица Дина Верни (1919 – 2009) – уроженка то ли Кишинева, то ли Одессы. Кстати, она прекрасно говорила по-русски, собирала работы нонконформистов и даже записала диск наших блатных песен в своем исполнении. Значит, вам удается вернуть Надю Леже из небытия, в котором она пребывала долгие годы?
Сейчас я занимаюсь именно тем, чтобы Франция по-настоящему открыла и оценила Надю Леже. Уверен, что этому помогут и ее работы, которые находятся в России и которые во Франции остаются неизвестными. Ретроспектива в Музее Майоля является важным этапом в возвращении Нади Леже. Следующим этапом может стать ее ретроспектива в России. И я буду счастлив привезти нашу экспозицию в Москву и издать на русском мою книгу.
Юрий Коваленко, собкор «ЛГ», Париж