Ровно десять лет назад, в пятидесятилетний юбилей поэта Владимира Тыцких, я написал такие строки: «Володя Тыцких, что называется, поэт действия. А ежели созерцание — то на ходу, в движении: мир вокруг должен двигаться, щёлкать, свиристеть, гудеть, в конце концов, пароходным гудком. И даже если «...не худо бы на летней зорьке забросить удочку в Иртыш...» - мечтательная тишина утренней рыбалки оборачивается сердечной тревогой, активным неприятием бесовского расщепления, проявленного в отторжении его малой родины — Восточного Казахстана — от России: «Уж в тех краях страна иная И, стало быть, иной народа Я столько лет уже не знаю, Как там, на родине, клюёт, Какой с утра ползёт туманец Под сень знакомых мне ракит, Где мой братишка-иностранец Печально с удочкой сидит».
Сейчас я добавил бы к сказанному, что в «динамическом оптимизме» Владимира Тыцких появилась (или я тогда не разглядел?) трагическая басовая нота как знак некоей «спокойной мудрости» (его слова), которую не унять (басовую-то ноту!) никакими державинскими «лирическими воскликновениями». Тем более что его «осень печальная» «не листву сжигает - мосты сжигает за собой».
Александр Блок писал: «Лирика есть Я, макрокосм, и весь мир поэта лирического лежит в его способе восприятия». Но в лирике Владимира Тыцких это горделивое «Я» каким-то неуловимым образом «вдруг» начинает звучать и восприниматься как некое всеобщее «Мы».
Сюда же (или отсюда?) горькое «Простимся. Гарью пахнет ветер, И свет не пробивает тьму. И жест зовущий безответен, И крик не слышен никому».
Сюда же (или отсюда?) стихотворение, давшее название моему тексту: «Надпись на сгоревшей берёсте». «Прости, Свя тая Русь, Мой непобедный стих. Не за себя боюсь - За гусляров твоих. Про горний свет поём На дне вселенской тьмы. Да мы ли здесь живём? Да и живём ли
Берёста сгорела. И с нею — надпись. Этакое протомарксистское «отрицание отрицания».
Только дурак, тот самый «русский дурак», сине море поколено переходящий, может радоваться и восторгаться «бездны мрачной на краю». Ему-то, дураку, Бог и подстилает соломки. Ибо написано: «Погублю мудрость мудрецов, и разум разумных отвергну» (Исайя, 29.14). «Потому что немудрое Божие премудрее человеков, и немощное Божие сильнее человеков»
(1 Кор. 1. 24).
Эсхатология, как видим, здесь не предусматривается: конец света не предвидится, скорее — некий «конец тьмы». И вот за это читатель может быть благодарен отнюдь не безоглядному оптимизму Владимира Тыцких. Так что спите спокойно. Покуда гром не грянет. Покуда мужик не перекрестится. Покуда живо в нас ощущение, что мы так «^горько виноваты, Навеки обманувшись в том, Что всё долюбится когда-то И всё доскажется потом».
, ВЛАДИВОСТОК