Более 30 школьников в чувашском посёлке Вурнары, 37 школьников в читинском городе Петровск-Забайкальске были госпитализированы, отравившись колбасой. 19 человек в посёлке Шапкино Енисейского района попали в больницу также после того, как поели колбаски. В Саратовском районе собственным же продуктом отравились работники мясокомбината «Дубки». Идём далее. Причиной отравления 11 детей в возрасте до трёх лет во Владивостоке стало некачественное молоко. В Северной Осетии и Карачаево-Черкесии молоко уложило на больничные койки 87 детей в возрасте 4–5 лет. В городе Старый Оскол Белгородской области неудачно попили молочка в школьной столовой 114 детей, по факту массового отравления было возбуждено уголовное дело.
Почему еда так часто оборачивается отравой?
Чернобыль в магазине
Куда бы я ни приехал – на Север, в Сибирь, на Дальний Восток, в город или деревню, – говорят: у нас самый большой процент по области (краю, России, миру) онкологических заболеваний. И винят, разумеется, ближайшую атомную станцию, ядерные испытания или химический завод. Словом, Чернобыль. На что я отвечаю: «Ваш чернобыль в вашем ближайшем магазине».
Что мы пьём? Не говорю о самопальной водке, бытовых спиртосодержащих жидкостях. Возьмём обычную воду из крана или колодца. Она либо грязна, либо хлорирована, а хлор, как известно, вызывает мутацию клеток.
А что едим? При нашей поголовной бедности стараемся в магазине купить что подешевле. Хлеб, где нет зерна. Сыр, где нет молока. Колбасу, которая не видела мяса. Вместо зерна, молока и мяса там красители, амульгаторы, ароматизаторы, разрыхлители, пищевые добавки, вызывающие многие заболевания, в том числе и рак. В частности, некоторые добавки, маркированные буквой «Е».
Далее, вместе с овощами, купленными на рынке, мы потребляем нитраты. Вместе с мясом – гормоны, антибиотики, хлор. Всё это постепенно накапливается в организме. И когда превысит критическую массу, рванёт.
Мы сами создаём этот ядерный реактор внутри себя. Наша доблестная пищевая промышленность нам лишь в этом помогает, поставляя в избытке строительный материал.
Вода
Я ходил в экологические походы вдоль рек. Уже в 80-е годы прошлого века берега сплошь, до самой воды, были распаханы. Вешние и дождевые воды уносили верхний слой почвы вместе с удобрениями и ядохимикатами в русла. Скотные дворы стояли по-над берегами. Из переполненных отстойников навозная жижа текла в реки. Туда же сгребали бульдозерами и навозные кучи. Из многочисленных сливных труб промышленных предприятий, стоящих, как правило, тоже вдоль берегов, хлестали в воду потоки разных цветов и оттенков, содержащие в себе, наверное, все элементы таблицы Менделеева.
Потом, когда большинство предприятий остановилось, скотину в деревнях вырезали, землю перестали пахать, пришла другая напасть. На берегах рек стали вырастать особняки. И опять все отходы – в реку. Прохудившиеся очистные сооружения шуруют в водоёмы городские стоки. В Клину, например, многие предприятия, не имея собственных канализационных сетей, сбрасывают стоки в систему «Клинводоканала», которая не готова к переработке подобных сбросов. В результате все они уходят в реку Дубну, по ней – в Волгу.
Нехватка питьевой воды стала важнейшей проблемой Архангельска. В Северную Двину сбрасывают стоки шесть целлюлозно-бумажных комбинатов.
Неконтролируемые свалки и обветшавшие нефтехранилища загрязняют подземные источники. В Московской области артезианская вода составляет 81 процент от потребляемой в пищу. Проверки Минприроды выявили катастрофическое состояние подземных водоёмов. В окрестностях семи из девяти проверенных объектов были обнаружены линзы из нефтепродуктов. Подобные источники загрязнения вод можно найти вокруг каждого промышленного центра.
Многие жители Ижевска ходят за питьевой водой на родники, так как вода, текущая из-под крана, не отвечает санитарным нормам. Но экологи утверждают, что и родники – тоже зоны экологического риска, так как здесь не чистая вода, как думают люди, а смесь вредных веществ. Её не спасает даже кипячение. Бактерии погибнут, но химия не исчезнет. Фенолы и тяжёлые металлы будут накапливаться в организме и могут стать причиной возникновения тяжёлых заболеваний.
Колбаса
Директор мясокомбината спрашивает коллегу: «Почему мою колбасу не берут, а твоя идёт нарасхват? Из чего ты её делаешь?» – «Ну, берёшь кости, крахмал, сою, добавляешь мяса для запаха…» – «А, так ты ещё и мясо туда кладёшь?!» Анекдот, так похожий на реальность.
Казалось бы, чтобы получить сертификаты соответствия на колбасную продукцию, необходимо представить её образцы в специализированную лабораторию при Госстандарте, санэпиднадзоре. Но производители знают: для проверки можно приготовить продукт с соблюдением всех требований или вообще купить на стороне, а потом работай, как хочешь, с каким угодно сырьём в течение нескольких лет.
К тому же в процессе либерализации отечественного рынка предприятия получили право выбора: либо работать по ГОСТу, либо разрабатывать собственные ТУ – технические условия. Изначально ТУ были даже жёстче ГОСТов, но постепенно они так «либерализовались», что теперь чисто мясных продуктов становится всё меньше, а напичканных соей – всё больше.
«В Германии, если ты проштрафился, тотчас лишаешься лицензии, у нас я о таких случаях не слышал, – откровенничал со мной руководитель одной из мясных фирм. – В результате чего только в колбасу не кладут: и сою, и кожу птицы, и плёнки с хрящами, и костную муку». Частные предприятия нередко вместо мяса используют пюре, сделанное из костей с остатками мяса, так называемое MDM. Заменяют свежее мясо несвежим; натуральное – «ненормальным», добавляя вместо него эмульсию свиной шкурки, соевый белок, нитрит натрия. Подкрашивают колбасу свекольным соком и другими красными красителями, вводят чужеродные добавки, консерванты, антибиотики. Для удержания воды в батоны с колбасой добавляют крахмал, декстрины, инулин и другие полисахаридные комплексы.
Если во время варки сосиски начнут на глазах пухнуть и разваливаться, значит, в них полно крахмала. А если ещё и вода окрашивается в розовый цвет, верный признак, что там есть красители.
Считается, что высокосортная варёная колбаса при разрезании должна «плакать». Сейчас «слезой» может оказаться не вода, а коллаген, то есть фибриллярный белок, составляющий основу жил и сухожилий, вошедших в состав колбасного фарша. Поэтому «слезам» верить не стоит. Не стоит доверять и запаху. При современном уровне развития химической отрасли удаётся синтезировать такие ароматизаторы, одной капли которых достаточно, чтобы колбасой пропахла вся округа.
Молоко
Чтобы снизить себестоимость молочки, в ход идёт всё: растительные и животные компоненты, всевозможные заменители, наполнители, ароматизаторы, которые создают иллюзию молочного продукта. Особенно популярны жиры морских млекопитающих и рыб. Сейчас появились продукты, приготовленные на растительной, часто соевой, основе по молочной технологии (с применением, например, кефирных заквасок). Потому-то сливочное масло и не замерзает даже в морозильнике.
– Используем сухое молоко, пальмовое масло, рыбий жир, – говорит совладелец одной из компаний. – Это выгодно торговле, так как увеличивается срок хранения и реализации продуктов при существенном снижении себестоимости переработки. В результате спрос на натуральное молоко падает, как и средняя закупочная цена.
Кроме того, покупатель не отличает стерилизованное молоко от пастеризованного. Не знает, что при обработке молока при высоких температурах (стерилизация) от него ничего не остаётся – это просто белый напиток, который хранится шесть месяцев.
Кстати, в Америке литр молока стоит в четыре раза дороже колы, в России – в два раза дешевле. Оно у нас дешевле даже минеральной воды.
Форма прибыли
Президент Российского зернового союза Аркадий Злочевский говорит: доля самого зерна в буханке составляет не более 12 процентов. Тот хлеб, который нам продают как социальный продукт, есть в принципе невозможно. Потому что это и не хлеб вовсе в привычном понимании слова, а некая блокадная пайка, сделанная то ли из опилок, то ли из отрубей.
Впрочем, о чём бы мы ни говорили – о хлебе, мясе или молоке, – речь идёт прежде всего о такой закамуфлированной форме прибыли. Когда натуральные продукты заменяются разными наполнителями: зерно – мякиной, отрубями или бог знает чем, мясо – соей, животные жиры – растительными. При этом себестоимость продукта снижается, производители натурального продукта в убытках, переработчики и продавцы, наоборот, при кажущейся низкой цене получают хорошую маржу, а нас уверяют в том, что всё делается ради нашего блага. Власть же этого как бы и не замечает.
Импорт
Почему, скажем, когда на Кавказе не знают, куда деть выращенных на экологически чистых горных пастбищах баранов, баранину в Россию везут из… Австралии? Мы могли бы полностью обеспечивать себя свининой, птицей, яйцами, картошкой, овощами, но всё это ввозится из других стран. Опять же, маржа. Купить там подешевле и продать здесь подороже. А главное, эту маржу получают люди неприкасаемые – друзья, родственники высокопоставленных чиновников. На это сетовал ещё Алексей Гордеев в бытность свою министром сельского хозяйства.
– Знаете, с каким серьёзным лобби мы столкнулись, когда убирали из школьных буфетов кока-колу, сникерсы, марсы, – признавалась недавно депутат Мосгордумы Инна Святенко на пресс-конференции в РИА «Новости».
Аукционы
Аукционы на право поставки продуктов в те или иные госучреждения – школы, детсады, тюрьмы. На них опять же чаще побеждают не те, кто их производит и кто отвечает за их качество, а кто ближе к власти или хитрее. К примеру, некий предприниматель заявляет для участия в аукционе сразу две организации. Одна из них подставная. Когда первая называет свою цену, вторая сбивает её до того, что остальные участники, как говорят, сливаются. Аукцион выигран. Потом, когда выяснится, что у победителя нет даже права на эту деятельность, контракт передаётся второй компании, но хозяин-то у них один. И скорее всего, это обычный перекупщик, которому важно вовсе не качество, а маржа, то есть опять же дешевле купить и дороже продать.
Кто ответит?
Да, государство должно нести ответственность за то, чем кормится народ, вернее, чем его кормят. В том числе и за наличие рекламной продукции, которая наносит вред населению. Но не несёт. Проверяющие органы пожинают на этой ниве свои плоды. А люди? Одни надеются на свои дачные участки, огороды и деревенских родственников. Другие переселяются из городов в экопоселения, причём движение это год от года набирает обороты. Большинству же ничего не остаётся, как покупать то, что дают.
Нас убеждают, что изменение качества пищи – это объективный процесс. Население планеты растёт, продуктов на всех не хватает, поэтому, мол, между качеством и объёмом приходится выбирать объём.
…Легче ли от этого нам, россиянам, у которых больше всех в мире лесов, полей и рек?