В ноябре исполнилось 100 лет со дня рождения поэта, прозаика, критика и киносценариста Максима Лужанина (Александра Амвросьевича Коротая). По его произведениям можно ощутить дыхание основных событий XX века. Но всегда в них властно заявлял о себе пронзительный лиризм. Уже первые книги поэта «Шаги» (1928), «Новое перепутье» (1930), «Голосует весна за весну» (1931) и другие стали убедительным подтверждением этого. А затем были сборники стихов «Широкое поле войны» (1945), «Просторы» (1958), «Жажда крыла» (1974), «Поговори со мной, земля» (1983), «Вернусь ветром» (1987). Ощущалось, что многие стихи этих книг созданы в порыве духовного озарения.
Богатым оказалось и прозаическое наследие Максима Лужанина. Это книги рассказов, повестей, воспоминаний «20 вечерних костров» (1968), «Люди, птицы, простор» (1976), «Песни из сторожки» (1982). За книгу «Якуб Колас рассказывает о себе» (1964) он получил Литературную премию БССР имени этого поэта. Обогатил М. Лужанин белорусскую литературу и переводами книг «Вечера на хуторе близ Диканьки», «Избранные произведения» Н. Гоголя, «Путешествие из Петербурга в Москву» А. Радищева, «Горе от ума» А. Грибоедова, «Жизнь Клима Самгина» М. Горького, «Молодая гвардия» А. Фадеева, «Они сражались за родину» М. Шолохова и других.
Максим Лужанин был одним из тех, чей замечательный талант обрёл истинное трудолюбие. Впрочем, нельзя забывать, что поэт являлся также главным редактором киностудии «Беларусьфильм», академиком Академии наук Беларуси, заслуженным деятелем искусств республики. Награждён Орденами Трудового Красного Знамени, «Знак Почёта», Дружбы народов, Отечественной войны.
***
Вновь сверкает… Ругается гром,
А девчонка домой не успела, –
Под стрехою стоит с пареньком
Босиком, невысокая, в белом.
То ль бродили так долго в лугах,
Задержало ль их поле ржаное,
Но смущение вижу в глазах
И хвоинки в косе за спиною.
Люди их осуждают… И зря!
Вот и гром отозвался негрозно.
Им дорогу подсветит заря,
Никогда им ни росно, ни поздно.
Не молчится… Начни – подпою,
Чернокосая, тонкая, в белом.
Я утешен: под крышу мою
Хоть в грозу юность вдруг залетела.
***
По этим облакам свободным,
По каплям гулкого дождя
Узнаешь кровную заботу,
С которой я пришёл сюда.
Но где бы ноги ни ходили,
А всё-таки глаза вели
К Отчизне в тяжкую годину,
К межам измученной земли.
А дым стоял, от горя горек,
И ветер даль пронзал насквозь,
Когда на синие просторы
Нам вечер сеял зёрна звёзд.
Их за ночь не могли зенитки
Огнисто клювами склевать,
И на берёзах стыли блики
От вспышек огненных опять.
Мы путь искали по воронкам,
Просящим мести у небес,
И эхо рассыпалось звонко
На приближающийся лес.
Нам жить вовек родной землёю,
Что отвоёвана в бою…
Снимает пахарь над рекою
Рубаху потную свою.
И хоть спешу теперь не очень,
Но всё же сдерживаю шаг
У тех борозд, где дышит озимь,
И там, где ветер в тростниках.
***
Заметнее мелеет Друть,
Всё больше зарастает Кромань!
Неуж трясиной заплывут
Дрисвяты, Мястра, Нарочь, Нёман?
Как душу волнами умыть,
Где подышать красой их светлой?
И чем огонь мне погасить,
Коль вдруг рванётся по планете?
С каких времён? Всегда, всегда
Соседство доброе хранили
Везде – земля, огонь, вода,
Чтоб человечеством мы были.
Но прыть уже огонь набрал,
Вода в глубины опадает,
Рыб не живит, не поит трав,
И почва чахнет, высыхает.
Года невзгод – трагедий фарс, –
Огонь в неукротимых силах…
Крестами отмечали нас
И на груди, и на могилах.
Угрозы жуткая пора.
Неужто защититься нечем
Истоку мудрости, добра,
Весёлой мысли человечьей?
Упрямый лист
Мороз всю реку застеклил
И отряхнул кусты пургою,
Но всё ж листку он разрешил
Здесь глянуть в зеркало льдяное.
Лист глянул и не улетел –
Схватился лапкой за лещину
И приотстал от листьев тех,
Что мчались в белую пучину.
Простор укутан серой мглой,
Дымится снежною трухою,
А лист в метели вихревой
Остался всё-таки собою.
Он видит, прежде чем упасть:
Промоину колода движет,
И красным глазом светит язь,
И подо льдом река вся дышит.
Грибники
Ветром дышится опьяняющим,
Находился уже,
чуть живой…
Только блюдечки вдохновляюще
Зажелтели за мокрой травой.
Слышу окрики,
слышу выкрики,
Облизались у всех ножи…
Ну какие же это рыжики,
Если это уже – рыжи?!
А горят, будто солнца вспышками,
Нет, не спутаешь их с лисичками!
Вновь каналы, водой налитые.
Прём кошёлки, битком набитые.
И Полесье здесь, и Венеция,
И девчата вот ивенецкие.
Сами чуточку рыжеватые,
Но и солнца уже светлей…
Подождите меня, девчата, –
У кого из нас короб полней?
Связь
Опять подумаю: Отчизна,
А вслух скажу – народ,
И вспомню всё, что ради жизни
Сквозь униженья, укоризны
Пронёс – и всё ещё несёт.
Шаг осторожный, шаг рисковый,
Мозоль и пот, чтоб всё успеть…
Под тёплым светом колос полный,
И вдруг –
тот взрыв, на всё готовый
И снов не давший досмотреть.
С Отчизной, знаешь, надо слиться,
В ней с детства чувствуешь своё,
Ведь ты ей сын, на свет явиться
Ты ни ручьём и ни зарницей –
Ничем не смог бы без неё.
Не пустослов, не безъязыкий,
Дешёвой славой пренебрёг,
Не малый ты и не великий,
И всё ж не очень лыком шитый, –
И слышен тем, кто не оглох.
Трудись всей жизнью без обмана
На космодроме, на полях,
Чтоб мог сказать Отчизне:
«Мама,
Скажи – и я забуду страх…»
***
Тихий снег качается
На морозной улице…
Как тебе страдается?
Как тебе тоскуется?
Помнишь ли, как некогда
С осеньскими зорями
Ехали мы реками,
Ехали озёрами?
Небо журавлиное,
Хаты все былинные,
Сквозь заборы новые –
Яблоки пунцовые.
Иль не та здесь улица?
Снег как будто сеется,
Всё вихрится, крутится
Гибкая метелица.
Дуй, пороша, дуй во мгле,
Будь в себе уверена, –
Вдруг её придуешь мне –
Что тобой обвеяна.
Мёрзнет даже в шубочке?
Снег смету я шапкою,
Отогрею губочки,
Рукавички зябкие.
Может, непригожая,
Может, неприветлива…
Даль моя дорожная,
И печаль пресветлая.
***
Вновь солнце свет лучами вьёт.
Ты распахни дверь в день свой звонкий,
Ступи хоть шаг, хоть шаг вперёд –
Из дома в мир лучей высоких.
Тогда в душе начнёт светать,
И даль небес покорной станет…
Тот, кто научен побеждать,
Иной судьбы не принимает.
Перевод