Окончание. Начало в «Как идти вперёд без мордобоя» № 34, 2025 г.
Татьяна Воеводина, предприниматель, публицист, Ростовская область
Продолжаем разговор о том, что мешает развитию сельхозпроизводства и сельских территорий России. Что можно позаимствовать из советского опыта или даже у античных авторов? Ведь развитие села – вопрос национальной безопасности. И тут нет мелочей.
К вопросу о золотой середине
Вера в фермеров и мелкие хозяйства по-прежнему жива, и фермером, принято считать, Россия спасётся. Не дай бог скептически высказаться об этом. Так сложилось в 1980–1990-е, когда поносили «Агрогулаг» – колхозы и совхозы. Спасением считалось всё маленькое. Хотя размер хозяйствующего субъекта – дело творческое, тогда был прямо-таки бзик мелкого бизнеса.
В тот период я работала московским представителем компании группы ФИАТ, занятой проектированием и реализацией проектов в области сельского хозяйства и пищепрома. И вот в качестве курьёза спроектировали небольшую производственную установку для переработки сельхозпродукции, которая монтировалась в прицепе грузовика. Прямо мини-фабрика! Никто не заморачивался, что на «фабрике» нет лаборатории, непонятно, где и как подключать установку к водо- и электроснабжению. Зато какая чудесная крохотулька! Российские руководители были в восторге. Помню, замышляли производить грузовик-фабрику на одном из предприятий ВПК в рамках модной в то время конверсии. Но оказалось, себестоимость «конверсии» – выше крыши. Руководитель итальянской компании убеждал российских коллег, что мини-оборудование не так прекрасно, как им кажется, но ему отвечали: «Гигантоманией мы уже переболели!» (Не буду детализировать, но крохотульку всё же, к счастью, производить не стали.)
Гигантомания, конечно, плоха, как всякая мания. Однако между гигантским комплексом и мини-фабричонкой – дистанция огромного размера. Кстати, в нашей Сальской степи сохранились руины построенной в эпоху Продовольственной программы СССР суперфермы на 10 тысяч голов крупного рогатого скота (КРС). Такие гигантские предприятия, изначально превышая имевшиеся у их устроителей технические и управленческие возможности и умения, не раз возникали при советской власти. На мой взгляд, они подпитывались в том числе и обломовской идеей раз и навсегда закрыть некий надоевший вопрос (особенно продовольственный) и произвести разом всё, что нужно. Как бы там ни было, тогда что-то не заладилось, и многие из 10 тысяч голов просто сдохли. Площадку закрыли, местный люд прозвал её «скотомогильником». Что сказать? Во всём нужно находить золотую середину.
Главное – не придавать хозяйственным и техническим вопросам идеологического накала. У нас это любили не только при СССР. Николай Бердяев в своей работе «О философской истине и интеллигентской правде» писал о ментальности русской интеллигенции: «Она умудрялась даже самым практическим общественным интересам придавать философский характер, конкретное и частное она превращала в отвлечённое и общее, вопросы аграрный или рабочий представлялись ей вопросами мирового спасения, а социологические учения окрашивались для неё почти что в богословский цвет». Да, философствовать гораздо легче и приятнее, чем на практике учесть и проработать все детали.
Какой же предпочтителен размер сельхозпредприятия
Мне кажется – средний. Мелкие – очень неустойчивы, что ещё раз показала засуха этого года. Средние – гораздо более устойчивы в сложных условиях: способны использовать передовые агротехнические приёмы, соблюдают правильные севообороты, вносят предписанное агрономической наукой количество удобрений. Обладают и таким важным свойством – поддерживать жизнь на селе: ремонтируют дороги, помогают Дому культуры, местной школе. Всё это, кстати, прилично налаженное при советской власти, потом было заброшено, а теперь только возрождается. Фермеры же в жизни сельского поселения практически не участвуют: самим бы продержаться.
Есть в нашей местности и весьма большие хозяйства – агрохолдинги – от 100 тысяч гектаров и выше. Это, как правило, несколько отстоящих друг от друга (иногда на большом расстоянии) хозяйств. Их бизнес защищает сама его величина. Они могут перекидывать деньги с одного проекта на другой, могут подчас поддерживать даже такие замыслы, которые окупятся «не в этой жизни». Это положительная сторона агрохолдингов. Есть и отрицательные. Скажем, работники надеются, что, как ни трудись, пропасть не дадут. К тому же управление тут нередко забюрократизировано, и вот уже правильный отчёт важнее, чем результат. Что сказывается на эффективности.
Главный же минус агрохолдингов: они не привязаны к сельскому поселению. Они в них, пожалуй, даже не заинтересованы. Есть поселение или нет – всё равно. Холдинг может пригнать технику, завезти трудящихся вахтовым методом. Люди, живущие на селе, для агрохолдингов, можно сказать, элемент пейзажа вроде фазанов, зайцев или ёжиков – живут и живут. В итоге школы, дороги, коммуналка могут деградировать.
«Сеятель твой и хранитель»
В среде наших прогрессистов, которые репу от свёклы не отличают, не говорю уж – пшеницу от ячменя, циркулирует идея, что деревня вообще не нужна, следует пахать и сеять вахтовым методом. Не нужны школы, поликлиники и иные непроизводительные расходы. А жить люди будут в городских агломерациях, и кое-кто иногда будет выезжать на сельхозработы, а по их окончании – возвращаться.
Это убийственная идея. В самом прямом смысле. Корень народа – в деревне. Растение без корня, а народ без деревни долго не протянут. Урбанизация на планете ведёт к вымиранию народов, депопуляции. Проживание в городских агломерациях, что многие считают желательным, – это источник психических болезней.
Есть здесь и ещё важный аспект. Во всех войнах именно сельские жители всегда были и есть основа армии. «Сеятель твой и хранитель» назвал мужика-хлебороба Некрасов. И мало что изменилось. Припомним: когда изысканные обитатели тридцать пятого этажа драпали через Верхний Ларс от мобилизации, наши казаки вывешивали красные флаги и записывались добровольцами на СВО. Не все, разумеется, но нигде ничего не делают все – важна тенденция и пропорции. Сельский люд привязан к своей земле, он – естественный патриот, потому что «клочок земли, припавший к трём берёзам» человек обычно искренне любит, а вот «евротрёшку» на тридцать пятом этаже – вот уж вряд ли. Это обстоятельство невозможно не учитывать, несмотря на его вроде бы эфемерность.
Так что сохранение сельского населения, улучшение его жизни, укрепление уважения к сельчанину, развитие интереса к нему – дело самое насущное. И, стоит подчеркнуть, непосредственно связанное с размером хозяйствующего субъекта. Фермеры не могут себе позволить вкладываться в сельское поселение, а холдинги не находят нужным. Для поддержки поселений более пригоден средний размер хозяйства. Достаточно богатый, чтобы иметь возможность вкладываться в развитие сельского поселения, и при этом заинтересованный в нём как в источнике рабочей силы.
Однажды, когда я поделилась этой мыслью на одном собрании экономистов, мне сказали, что она совсем не нова. Согласна – не нова. Более того, мысль эта древняя, античная. Ещё в V веке до н.э. Аристотель в своей знаменитой «Политике» цитировал ещё более древнего автора – Фокилида из Милета, поэта VI века до н.э. Тот писал: «У средних множество благ, в государстве желаю быть средним». Мысль на все времена.
Правильная система – это та, которая лучше позволяет сохранить и развить корневую основу народа – село и его жителей. А ещё та, которая наиболее устойчива к стрессу и лучше выживает в экстремальных обстоятельствах. Каковы они – мы знаем по знаменитым всадникам Апокалипсиса: война, голод, эпидемии. События последнего времени показывают, что всё это не стоит исключать. Колхозы и совхозы, как ни ругали их перестроечные авторы (и порой по делу ругали), всё-таки во время Великой Отечественной войны достойно выполняли главную функцию – исправно снабжали фронт едой и не допустили голода в тылу. Мелкие единоличники с этой задачей, скорее всего, не справились бы. Как не справились во время Первой мировой войны трудолюбивые, прогрессивные и технически оснащённые немецкие бауеры: Германия сдалась на фоне военных побед по причине прямой угрозы голода. Изучая историю Первой мировой войны, я долго не могла понять: что же их вынудило капитулировать? Потом поняла: вот это самое и вынудило. Вполне вероятно, что СССР тоже не выстоял бы в Великой Отечественной войне, если бы сохранились мелкие единоличники, ориентированные на собственный прокорм. В 1941–1944 годах у нас было заготовлено свыше 70 млн тонн зерна, в то время как огромные площади были оккупированы врагом. А в Первую мировую, когда на российской земле оккупантов не было, смогли заготовить только 23 млн тонн.
Сегодня нам требуется взгляд на сельскую жизнь (и не только на неё) трезвый и суровый, без восторженной сентиментальности, ориентированный на чисто прагматические критерии, среди которых первейший – устойчивость страны и наших друзей в экстремальных ситуациях.