Татьяна ФЕДЯЕВА:
– Экономическое, социальное, любое другое благополучие общества прежде всего зиждется на нравственности?
– Да, а людям внушили, что «кто смел, тот и съел», что весь мир существует на диком праве сильного. В межгосударственных отношениях так оно и есть, но для того, чтобы любая страна жила, а не была бы съедена в две минуты этим «сильным», внутри этой страны должны быть другие правила. Это вопрос системы ценностей. Люди, которые оказались наверху, не пытались создать братство, не пытались выстроить наш общий дом, как в Швеции. У них была совершенно другая задача – вознестись над всеми остальными. То есть мы позволили грубым, примитивным инстинктам, ещё более древним, чем христианство, подняться выше всего нашего общества. Мы допустили это. Мы согласились с тем, что старая мораль была вроде как неправильная, но вместо неё должна быть не какая-то подкорректированная мораль и на место ханжества должна прийти не честность, а отказ. Раз было ханжество, значит, отказываемся вообще от всего и допускаем, что норма – это когда каждый пытается возвеличиться и пинать всех остальных сапогом. Такова система ценностей у тех, кто наверху, но проблема заключается в том, что огромная часть нашего населения восприняла эту систему ценностей.
Я приведу печальный пример. Мой давний знакомый, вполне порядочный человек, рассказывая о том, куда пойдёт работать его дочка, закончившая кулинарный техникум, сообщил, что намерен устроить её в санитарную инспекцию. Я спросил, зачем, там же совсем маленькие зарплаты, как же вы будете? А он говорит: «Не скажи. Вот к нам пожарник пришёл, туда, сюда. Я ему: скажи, что надо? А ему
4 куба вагонки. Всё, я ему вагонку отпустил, он мне для вида что-то понаписал, и всё нормально». А мы с ним перед этим разговаривали о том, что нет справедливости, и он всё совершенно правильно понимает. Но вот про инспекцию – это уже устоявшаяся психология нашего человека. Я его аккуратно спросил, как, мол, насчёт морали, дочка ведь не будет так делать, и на неё будут косо смотреть. Он: «Да что ты? Брать – это нормально, это жизненный успех».
Сказать, что это психология христианская? Вовсе нет. Сказать, что это психология православная? Нет. Сказать, что эта психология соответствует психологии современного католичества или какой-либо реформированной западной церкви? Нет. В этом смысле в части ценностей задачи наши абсолютно смыкаются с задачами, которые в значительной степени решили общество и западные церкви. В части ценностей швед или немец стремится не к тому, чтобы в инспекцию попасть, а к тому, чтобы занять достойное положение, равное с другими. В Финляндии, в Швеции, Норвегии вы не увидите такое количество «хаммеров», «мерседесов», как у нас. Они не стремятся вознестись над другими. Они стремятся быть вместе с другими и вместе с другими что-то строить, и это массовая психология.
Я не большой специалист по Церкви, поэтому не могу со стороны ни жёстко критиковать, ни, наоборот, полностью принять всё, что в ней происходит. Здесь проблемы тоже очень большие. Наверное, нельзя сказать, что наше общество потеряло себя, отделившись от Церкви. Похоже, мы все вместе, всё наше общество на протяжении веков совершали какие-то катастрофические ошибки, в результате которых наша система ценностей стала столь примитивной. Мы очень любим говорить про себя, что у нас русская душа и так далее, но по реально проявляемым в обыденной жизни качествам сегодня оказались куда большими варварами, чем те же шведы, немцы и французы. У них больше солидарности с ближними, именно христианской солидарности с ближними, чем у нас. Конечно, мне тяжело говорить об этом, и не все со мной согласятся, но кто-то должен об этом говорить. Это тяжёлая правда, и она проявляется в беседах с обычными людьми.