УТРАТА
Вячеслав Тихонов, ушедший из жизни в минувшую пятницу, был не просто выдающимся, «штучным» артистом. Ему удалось – в отличие от 99 процентов его коллег по актёрской профессии – соединить воедино две взаимоисключающие, казалось бы, творческие ипостаси.
С одной стороны, в числе многих своих неизменно высококлассных работ он создал одну – не просто роль, но действительно уникальный образ. Ставший явлением не просто художественным, но подлинно социальным, фигурой общенационального масштаба. Заживший собственной жизнью. Вошедший и прочно укрепившийся в фольклоре, что, без сомнения, является наивысшим признаком снайперского попадания исполнителем «в точку».
С другой стороны, Тихонов при всём при том умудрился не стать заложником, пленником одной-единственной великой роли (как то случилось, к примеру, с его предшественником в деле перемещения экранных героев в пространство народной памяти и анекдота – Борисом Бабочкиным). Что было тому причиной? Одним талантом тут всё не объяснишь. Надо, несомненно, иметь в виду и масштаб личности.
Как бы то ни было, в результате в общественном сознании феноменальный «триединый» Штирлиц–Исаев–Тихонов существовал (и существует) сам по себе, а любимый артист Вячеслав Васильевич Тихонов – всякий раз точный, неожиданный, разный, но одновременно всегда безошибочно узнаваемый – словно бы отдельно от первого, сам по себе. И вот о нём мы отныне, к сожалению, будем говорить только в прошедшем времени.
Впрочем, с нами остаются его персонажи: равно и вырастающие до степени символа, и на загляденье «живые» люди. Остаётся собрание картин, согретых даром, обаянием, невесть откуда взявшейся у паренька из подмосковного Павловского Посада врождённой «породой», интеллигентностью, настоящей некиношной мужественностью. «Дело было в Пенькове», «Война и мир», «Доживём до понедельника», «Они сражались за Родину», «Белый Бим – Чёрное ухо»… О «17 мгновениях весны» мы уже не говорим.
Остаются имя и биография, уходящие вслед за «псевдонимом» и легендой самого знаменитого героя Вячеслава Тихонова – прямиком в вечность.
«ЛГ»