ЛИТПРОЗЕКТОР
Знаете ли вы, что такое интегральный переплёт? Это когда солидный на вид фолиант на ощупь оказывается покетбуком. Говорят, в производстве такое ноу-хау дёшево. Так вот: интегральная обманка – идеальная метафора проектной литературы. Путём более-менее сносной стилизации, например, под XIX век или имитации приёмов психологического романа вас заставляют купить и даже начать читать очередное серийное фуфло.
Конечно, любая, даже классическая, литература – по сути, иллюзия. Но проектная литература отличается от настоящей именно отсутствием иллюзии. Это чистая коммерция. Так притворная любовь отличается от настоящей страсти. Так живой человек, примеряющий в магазине костюм, отличается от витринного манекена, в этот же костюм облачённого.
У проектной беллетристики есть ещё одно свойство – ключевое. Проект краткосрочен. Сколько бы ни лидировала в рейтингах Д. Донцова, и она, и её издатели прекрасно понимают, что каждая поделка может стать последней. Спрос – штука прихотливая. Несомненно, понимают это и другие мастера литературного притворства. Торговля в эпоху потребления, собственно, вся основана на имитациях. Старая купеческая максима «не обманешь – не продашь» монструозно разрослась, а наивный обмер и обвес превратились в индустрию глобального надувательства.
Писатель добивается иллюзии подлинности. Проектник ищет приём, с помощью которого легче втюхать своё изделие, и ставит этот приём на поток. В последнее время самый распространённый способ завлечь читателя – фантомный проект. Это когда авторство не просто скрыто под псевдонимом или биографической легендой, а представляет собой этакий ребус, шараду. Как в чеховской «Жалобной книге»: «Кто писал – не знаю, а я, дурак, читаю». Собственную одураченность читатель почти наверняка будет скрывать и вовлекать в процесс таких же простодушных участников литературной викторины. Что и требуется с точки зрения грамотного маркетинга.
Целый год публика разгадывала, кто прячется под анаграммой «Натан Дубовицкий». Да и фамилия Чхартишвили далеко не сразу обнаружилась под весьма неловкой подписью «Б. Акунин». Пришлось этого расчленённого анархиста (Бакунин) нарекать Борисом. В режиме полуинкогнито работает и В. Пелевин. Существует ли он в реале или носитель раскрученного имени давно сидит где-нибудь под Калькуттой, субсидируя со своих тиражей буддийский монастырь, а за него работает целая бригада – поди проверь. Писатели-призраки появляются и исчезают по мере взлёта и падения читательского спроса. То народится и канет в Лету мифический Анатолий Брусникин, то поматросит и бросит читателя эфемерный Родриго Кортес.
Последняя придумка нашего проектного института – интегрального КБ – «Анна Борисова». Появилось это привидение в 2008 году, и эсхатологическая имитация – роман «Там» – прошёл потребительский ОТК. Чтобы не тратить время на пересказ, процитируем газету «Неделя»: «Сюжет книги строится на том, что в кафе аэропорта происходит взрыв – у террориста-смертника сдали нервы, и он не успел донести свой опасный груз до самолёта. В результате все, кто в этот момент был в кафе… погибают. Каждый из героев попадает на свой собственный «тот свет». И далее пошагово описывается, как этот «тот свет» выглядит для каждого из посетителей забегаловки. А в конце предлагается некая модель сотворения мира и происхождения Вселенной».
Надо сказать, провокация удалась. Сочинение сварганено настолько ловко, что немедленно повлекло за собой «прозрения» критиков: а не Акунин ли это? Совпадение инициалов (АБ – БА), несомненно, было пиар-ходом, и ход этот, несомненно, сработал. Вопрос: зачем Г. Чхартишвили нужен третий по счёту псевдоним – остался без ответа, хотя слишком уж нескрываемо просчитаны последствия и слишком нарочито молчание Б. Акунина. Второй роман женского фантомного воплощения – «Креативщик» – чуть было не погубил коммерческое начинание излишним для типовых проектов интеллектуализмом. Но архитекторы быстро оправились от неудачи. И вот перед нами третий «интегральный переплёт» – «Vremena goda».
Латиница тоже приём – причём далеко не новый – нас принижающего обмана. В данном случае она оправдана тем, что название гениального музыкального цикла Вивальди – «Vremena goda» – начертано на вывеске французского пансионата для русских престарелых. Разумеется, престарелых класса люкс – кто ещё может оплатить пребывание в мезон-де-ретрет (так называются по-французски подобные элитные заведения). На сей раз изготовители препарата забвения реальности озаботились вопросами здоровья и старения. Медицинских терминов вперемешку с расхожими моделями «восточной мудрости» в тексте хоть отбавляй. К примеру, героиня страдает аневризмой базилярной артерии. Любой скачок артериального давления при таком заболевании смертелен. У героини есть то ли двойник, то ли родственница, тоже врач-гериатр (раздел геронтологии, занимающийся изучением, профилактикой и лечением болезней старческого возраста. – К.Б.), эмигрантка «первой волны», в овощном состоянии пребывающая в том же пансионате на почве точно той же болезни.
Было бы излишним пересказывать содержание романа. Это всё равно что пересказывать тифозный бред. Но можно снова прибегнуть к спасительному цитированию: «Вере 25 лет. Она знает о своём недуге, готова умереть каждую секунду, но, пока не умерла, старается помогать старикам. Она решила организовать в России хорошую сеть домов престарелых. Нашла спонсора. Богач Берзин в неё влюблён и спонсирует её проект. Кроме любви, у него есть свой интерес: пенсионеры скоро станут основным электоратом и приведут его к власти. Вера его почти любит, но не может разделить его страсть: опасается, что умрёт во время акта любви. Берзин не знает о её опасениях и страдает. А она не хочет, чтобы он испытал потрясение…»
Среди постояльцев заведения «…бывший военный, бывший диссидент, вдова партократа, сумасшедшая и помешанная на сексе старуха, и старик с амнезией, считающий, что ему 25 лет и он приехал в дом отдыха под Ригой. Коммунист спорит с диссидентом, который тоже очень противный (видно, что автор не жалует профессиональных диссидентов), но на место его ставит учёный, объяснив, что тот боролся за ложные идеалы, потому что он живёт за счёт сына-казнокрада, а учёный сам заработал себе деньги уже при капитализме». И далее в том же духе.
Но дело не в абсолютно искусственном сюжете и отсутствии какого бы то ни было склада и лада в содержании. Дело в повышении фантомных ставок. Следующим после Акунина претендентом на авторство «Анны Борисовой» стал олигарх Мамут – на том основании, что роман издан в принадлежащем ему издательстве. Почему-то никто из критиков не верит, что за проектом стоит женщина. Оставим на их совести гендерные предпочтения. Заставить не просто любой ценой купить изделие, но и поломать голову над тайной его изготовителя – тенденция явно развивающаяся. Если так пойдёт дальше, под следующую анно-борисовскую версию подпишут Майкла Джексона. Или Григория Распутина. Или… Но не станем увлекаться.
То, что за проектом стоит некое значительное лицо, подтверждается россыпью восторженных откликов соответственно значительных лиц. Л. Парфёнов: «Какая связь между Россией дореволюционной и нынешней? Роман «Vremena goda» уверяет: мистическая и даже детективная». Д. Арбенина: «Лихо закручено. Захватывает мгновенно. Неожиданный финал. Читается залпом». Даже Е. Глинка – легендарный «доктор Лиза» – косвенно призналась, что её проекту помощи бездомным требуются инвестиции: «Эта книга – пример волшебного и психологического реализма». О как! Жаль, что столь неординарному и безусловно чистому помыслами человеку, как Глинка, пришлось участвовать в дешёвой мистификации. Но превзошёл всех автор подплинтусной книги Павел Санаев: «Свобода, элегантность, редкий в наших литературных обстоятельствах культурный уровень, игра в разных жанрах и в разных пространствах вызывают ассоциации с «Мастером и Маргаритой», но без скучной подражательности классику».
Сокрытие авторства может быть вполне объяснимо личными обстоятельствами. Тоскующая на лазурной вилле (а может, и вправду страдающая мудрёным недугом – ничто человеческое нуворишам не чуждо!) жена вечно занятого трейдингом олигарха начиталась медицинских брошюр и от нечего делать решила перепереть их «на язык родных осин». Или описать собственный недужный опыт. «Культурный уровень» (несколько специфических тренингов) позволяет ей даже не нанимать «афролитератора». Ради бога! Но то, как это обставляется книгопродавцами и нанятыми критиками, заставляет усомниться в подлинности страданий и лишает читателя главного эффекта настоящей литературы – сопереживания. Сопереживать можно только тогда, когда сопрягаешь сюжет с автором. Потому мы так любим биографии. В общем, фаст-фуд – не пища, но перекусить разок можно. Главное – не увлекаться.