8 сентября – годовщина Бородинского сражения русской армии под командованием М.И. Кутузова с французами. У меня есть и моё, можно сказать, личное Бородино.
В исторической панораме Ф. Рубо на Кутузовском проспекте в Москве есть композиция «Бой во ржи», где изображён русский кирасир, окружённый саксонскими кирасирами. Над ним занесены палаши, каска сбита, лицо в крови, но он бьётся...
В наградных списках лейб-гвардии кирасирского полка Кирасирской дивизии генерала Бороздина сказано: «Вахмистр Игнатий Рыбас, будучи всё время под неприятельскими выстрелами и… врубившись в неприятеля, положил на месте двух и, несмотря на нанесённые ему тяжёлые раны, не переставал храбро отличаться, поощряя и протчих нижних чинов».
В путеводителе «Бородинская панорама» приведён фрагмент наградного списка Игнатия Рыбаса и сказано, что его подвиг лежал в основе сюжета картины «Бой во ржи».
А вот «История Лейб-гвардии кирасирского Её Величества полка. Санкт-Петербург. Государственная типография. 1884. Составил полковник Марков». Тут тоже фигурирует мой предок. «Вахмистр Лейб-эскадрона Терентий Рыбас, опередив эскадрон, один врубился в середину неприятельского фронта, метал смерть направо и налево, пока не был выручен товарищами». Награждён был знаком ордена Святого Георгия, произведён в офицерский чин. Полковником Марковым по каким-то причинам он назван Терентием, но это один и тот же человек.
Возглавив после В. Солоухина Фонд восстановления храма Христа Спасителя (памятник Отечественной войне 1812 года), я рассказал эту историю патриарху Алексию. Он ответил: «Мой предок тоже участвовал в той войне». И рассказал о командире полка, георгиевском кавалере генерал-майоре Александре Карловиче Ридигере. Он узнал о нём, начав заниматься восстановлением храма. Так мы ещё раз осознали, сколь крепки наши связи с далёким сражением.
Особый смысл нахожу в стихотворении Михаила Лермонтова. «Бородино» написано поэтом ещё и потому, что в битве участвовало семеро его родственников. «Скажи-ка, дядя, ведь недаром...» Его собственный дядя, как и вообще дядья и деды, были реальными воинами, – об этом мне рассказал ныне живущий потомок поэта, тоже Михаил Лермонтов.
«И только небо засветилось, / Всё шумно вдруг зашевелилось, / Сверкнул за строем строй. / Полковник наш рождён был хватом: / Слуга царю, отец солдатам... / Да, жаль его: сражён булатом, / Он спит в земле сырой. / И молвил он, сверкнув очами: / «Ребята! Не Москва ль за нами? / Умрёмте же под Москвой, / Как наши братья умирали!»
И они сдержали клятву верности.
Как потом их потомки. В 1941-м под Москвой 32-я Краснознамённая дивизия 6 дней удерживала оборону на Можайском направлении, штаб полковника Полосухина был в Бородине. В мемуарах немцев говорится: «Четыре батальона французских добровольцев... оказались менее стойкими. У Бородина фельдмаршал фон Клюге обратился к ним с речью, напомнив, как при Наполеоне французы и немцы сражались здесь против общего врага – России. На следующий день французы смело пошли в бой, но… не выдержали ни мощной атаки противника, ни сильного мороза… Французский легион был разгромлен, понеся большие потери… Через несколько дней он был отведён в тыл и отправлен на Запад».
«Война и мир» Льва Толстого… Один мой друг, фронтовик, носил в вещмешке эту книгу. Однажды оставил её на бруствере окопа и пошёл в бой, считая, что он последний. Оставил тем, кто шёл за ним.
Так и Бородино – за нами. И не только Бородино. 2 сентября похоронили моего донецкого земляка Александра Захарченко. Пишу о Бородине, думаю об Александре. Как сказал Макиавелли: «В обычные времена выдвигают богатых и знатных, в трудные – достойных». Наша история дышит нам в лицо.