30 лет назад, 25 января 1994 года, на «Форуме молодого кино» в Ялте трагически оборвалась жизнь сценариста Алексея Саморядова. Ему был 31 год. Вместе с другом и соавтором Петром Луцыком их именовали тогда не иначе как «надежда российского кинематографа». Три десятилетия спустя работы этого творческого тандема стали классикой отечественного кино, а их тексты называют прозой, опередившей своё время.
В этот день на родине Саморядова в Оренбурге пройдёт премьера документального фильма о нём. «Наследие Алексея Саморядова» снято при поддержке Министерства культуры России режиссёром Алексеем Егорычевым. Автор сценария – Наталия Румянцева. Картина создавалась на протяжении всего минувшего года в Оренбурге, под Нижним Новгородом, в Москве. Как говорят авторы в начале фильма: «Удел сценаристов – короткая строчка финальных титров», но у Саморядова и Луцыка меньше чем за 10 лет шесть картин, почти два десятка сценариев, несколько высших кинематографических наград России – «Ника» и «Золотой орёл», некоторые из них «прилетели» уже, увы, посмертно для обоих.
Свой первый совместный сценарий они написали, как только начали учиться. «О них надо говорить вдвоём, их не получится разделить, – рассказывает заместитель главного редактора «ЛГ» Леонид Колпаков. – И начали они с очень хорошей литературы. Их первый сценарий был «Человек убегающий» по повести Владимира Маканина. Это дебютный фильм Елены Цыплаковой».
Да, читать Лёша любил, об этом твердят все в Оренбурге – сестра Анна, друг детства Александр Курдюков, одноклассники: «Он просто одновременно читал по 3–5 книг. Где бы он ни был – на кухне, в спальне, на балконе – он везде читал». И писал. Фантазия Саморядова была безгранична. Он мог придумать всё что угодно. И иногда ставил в тупик даже своих вгиковских преподавателей. В фильме об этом вспоминает профессор ВГИКа Одельша Агишев: «Ему порой задашь вопрос, а он отвечает какой-то притчей: «Вы знаете, Одельша Александрович, я вот вчера разговаривал с Далай-ламой…» – «Подожди, Лёша, какой Далай-лама, границы закрыты!» – «Как вам не стыдно, ну разве вы не знаете, что Далай-ламе не существенны никакие границы, когда он хочет, то является любому».
Такими же несущественными оказались для Луцыка и Саморядова их «провинциальное» происхождение и кажущаяся неприступность столицы, и очень нелёгкие для российского кинематографа годы распада СССР. В начале 90-х они сами выбирают себе режиссёров, они не испытывают финансового недостатка при создании фильмов и могут позволить себе полную внутреннюю свободу снимать свои фамилии с титров художественных картин, воплощение которых на экране оказалось не соответствующим их литературному замыслу.
Как знать, какими шедеврами ещё удивил бы мир этот дуэт, не случись та трагедия в Ялте 30 лет назад. Последний совместный снимок Алексея Саморядова и Петра Луцыка, широко растиражированный в интернете, принадлежит известному российскому фотографу Александру Тягны-Рядно. Он сделал его, общаясь с ребятами в лобби гостиницы за несколько минут до того, как Лёша сорвался с балкона, перелезая из соседского номера в свой.
Документальный фильм, который, надеюсь, скоро увидят и телезрители, не случайно называется «Наследие Алексея Саморядова», ведь наравне с теми, кто помогал создавать его, в нём красноречиво говорят сами произведения, герои Саморядова и Луцыка: Миша и Иван из «Лимиты», мужики, пришедшие из Чукотки в Америку в «Северной Одиссее», Митя из «Дикого поля» и даже ведьмы из «Гонгофера».
Создатели фильма подчёркивают: «Саморядов не испытывал перед смертью священного трепета. Он писал о ней спокойно, размышляя о хрупкости бытия, почти неразличимой границе между нашим миром и миром потусторонним. Его герои легко путешествуют через эту незримую грань и возвращаются обратно. Для них это почти игра, а для кого-то даже развлечение, как для героев саморядовских сказок». Да и сама смерть – совсем не костлявая старуха с косой. «Он просто такой человек был, – вспоминает сестра, – приходит как-то домой и говорит: «Аня, ты знаешь, я сегодня видел смерть!» Я, конечно, удивилась, как же так, он видел смерть? А он говорит: «Ты думаешь, это старая бабушка, как Баба-яга? Нет, это молодая красивая девочка».