Не изменяй народу своему

Гошма

ВЕСНА

От роз, раскрытых каплями дождинок,
Земля красна и, как рубин, сверкает.
Деревьев ветви свежими плодами
Весна, как яхонтами, украшает.

Как будто струны арфы с лютней звонкой
Звучат на тополе в душистых ветках.
То горлинку окликнет голубь страстно,
То нежно горлинка к нему взывает.

Как друг с лицом приветливым, открытым
Земле, раскрывшись, улыбнулась роза.
А облако, подобно мне, льёт слёзы
И землю щедро влагой окропляет.

Вот ветер утра взялся за работу –
Стремится сад украсить попышнее.
Деревья стали на невест похожи,
Он бережно фату им поправляет…

Перевод Яны Часовой

Касыда

ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕ В ТЕБРИЗЕ

Нет, не сбываются надежды никогда:
Вселенная в своих устоях не тверда.

Меняешься ты сам, несутся дни и ночи,
Не мешкают в пути, спешат вперёд года.

Ты будущего ждёшь, заботишься о мелком –
А рок настороже, и близится беда.

Счастливец, ты решил, что избежишь несчастий,
Что и красавица навеки молода!..

Спокоен был Тебриз, богат и многолюден,
Тускнели рядом с ним другие города.

Слуга или эмир, – согласно распорядку,
Все знали благодать любимого труда.

Служили ближнему и славили Аллаха.
Здесь слава и почёт, там изгнана нужда;

Здесь вина сладкие и звонкие газели,
Там всадники летят, джейранов бьют стада;

А где-то слушают певиц сладкоголосых,
Целуют ветрениц, пока горит звезда.

Никто не клеветал на друга и соседа.
И ругань грубая бывала всем чужда.

И некий день пришёл – земля заколебалась,
Низина вспучилась, как горная гряда,

И почва треснула, и скорчились деревья,
И всюду хлынула свирепая вода.

И те, что выжили, в рыданьях убежали,
В подкову согнуты от страха навсегда.

Аллах вселенную лишил её величья,
Земная красота исчезла без следа.

Перевод Павла Антокольского

Газель

ЛУННЫЙ СВЕТ

В день свиданья о разлуке не могу не думать, нет!
Отощал, как полумесяц, обошедший целый свет.

Я страшусь заката солнца, на закат глядеть боюсь,
Я страшусь луны затменья, не гляжу на лунный свет.

К дорогой стремлюсь, но сердцу я разлуку разрешил,
На свидание с любимой наложил я свой запрет:

Потому что за свиданьем час разлуки настаёт, –
А в разлуке я надеждой на свидание согрет,

Только я её оставлю – вмиг за мной она бежит,
Словно лик луны, прекрасна и стройна, как минарет.

Губы гневно сжав и очи устремивши на меня,
Вся к прыжку она готова, словно барс, нашедший след.

И уйти не позволяет, шепчет мне: «Не уходи!
Что прикажешь – всё исполню! Без тебя мне жизни нет!»

Рубаи

* * *

Тиран, невыносим твой тяжкий гнёт!
Терзаешь ты безжалостно народ!
Смотри, не стало бы наоборот;
Узнает гнёт, кто сам других гнетёт.

* * *

Ровнее след моих морщин, чем кольца кос твоих.
Румянец щёк твоих алей, чем кровь в глазах моих.
Ты хорошеешь с каждым днём, – я с каждым днём слабею.
Ты всё достойней слов любви, – не верю больше в них.

* * *

Ты, стройный кипарис, ушла – с тех пор всё опустело,
Глаза мои покинуть грусть ни разу не хотела.
Имел когда-то душу я, и сердце нежно пело, –
Его за встречу отдал я, а за разлуку – тело.

* * *

Мне без тебя кровавых слёз не осушить,
Огонь терзаний без тебя смогу ль залить?
Ушла – и вот мечты моей порвалась нить!
Приди – скажи, как без тебя могу я жить?

* * *

Хоть часто ты со мной бываешь – ну и что ж?
Ты для меня души дороже – то не ложь!
Ты ближе мне всегда, чем сам себе я,
Хоть взглядом иногда вонзаешь в сердце нож!

Перевод Семёна Гаврина

Мехсети ханум ГЯНДЖЕВИ

(1089  –1183)

Знаменитая поэтесса Мехсети ханум Гянджеви родилась в городе Гяндже древнего Азербайджана. Получила углублённое гуманитарное образование того времени, великолепно знала восточную литературу и музыку, в совершенстве владела персидским, арабским, тюркским языками, блистала в шахматной игре. Всесторонне изучала восточную философию, фольклорное наследие. Мехсети ханум написала на тюркском и персидском языках немало любовно-лирических газелей, которые дошли до нас в мизерном количестве: одна газель в полном варианте и несколько отрывков из разных газелей.

Рубаи Мехсети ханум Гянджеви отличаются удивительной тонкостью психологических оттенков, проникновенностью и накалом чувств. Переживания любящего сердца, горестные и сладостные мгновения любви, восторг встречи и томление разлуки, гимн красоте возвышенного чувства и страстный порыв к счастью составляют пафос и лейтмотив её рубаи. В этих лаконичных шедеврах – четверостишиях предстаёт многоцветная гамма чувств, переданная в мастерской огранке.

Рубаи

* * *

Не жди прохлады от ветвей сухих,
Не жди пощады от людей скупых.
Постыдна жадность и отвратна корысть,
Но бережливость отличай от них.

* * *

Однажды я увидела: подкошен,
Лежал под куропаткой мёртвый коршун.
Она шептала: «Кто других топтал,
Тот под ноги им будет так же брошен!»

* * *

Ты, банщик, просыпаться не спеши,
Я встану в раннеутренней тиши,
Наполню все котлы твои слезами
И подогрею пламенем души.

* * *

Ты – словно кипарис у родника,
Пускай же не гнетёт тебя тоска –
С кувшином я иду не за водою,
А на тебя взглянуть исподтишка.

* * *

Твой локон я с моим связать должна,
Чтоб ты со мной остался допоздна.
Пока не принесли вина, – я выскажусь,
И ты не скажешь: «Это – от вина».

* * *

Мой дом любовь спешила посетить,
Мне эту ночь решила посвятить.
Когда любовь свече подобна яркой,
Пусть солнце не торопится светить!

* * *

Ужель и вправду мужем должно звать
Того, кто не умеет жён ласкать?
Мой поцелуй цари в полцарства ценят,
А ты не хочешь даром целовать?

* * *

Целуй меня! За разом раз ещё,
И пять, и семь, и девять раз ещё.
В десятый раз целуй меня скорее,
А после – сразу – десять раз ещё!

* * *

Я умереть, любя, не откажусь,
Но только от тебя не откажусь.
У ног твоих – увидишь ты однажды –
Я трупом бездыханным окажусь.

* * *

Настала ночь свиданья, не дремли,
Пора свершить желанья, не дремли.
Ночь коротка, но было перед нею
Полжизни ожиданья, не дремли!
Перевод Владимира Кафарова

* * *

Не сплю я по ночам, а плачу. И от слёз
В моих глазах туман, черней твоих волос.
А если и усну, то вижу сны, ещё
Запутанней моих рассыпавшихся кос.

* * *

Я спьяна выронила вчера кувшин из рук.
О камень грохнувшись, заговорил он вдруг:
– Стал грудой черепков в единый миг, хоть я
Таким же, как и ты, был только что, мой друг.

* * *

Роза пунцовая вдруг побледнела –
К ней соловьиная трель долетела,
Листья срывая, она растерзала,
Словно безумная, в кровь своё тело.

* * *

С кувшином из золота мир этот схож –
То горькую воду, то сладкую пьёшь;
Но смертного часа осёдлан скакун, –
Недолго ты здесь, на земле проживёшь.

Перевод Владимира Бугаевского

Хагани ШИРВАНИ

(1126  –1199)

Афзаладдин Ибрагим Али Наджар оглы Хагани родился в городе Шамахы. Воспитанием будущего поэта занимались дядя по отцу Кафиаддин Омар Осман оглы – врач и философ, а позднее сын дяди Вахидаддин Осман. Маленький Ибрагим отличался пытливостью и незаурядной памятью, в очень раннем возрасте выучил Коран, усвоил законы языкознания, теории поэзии, приобщился к литературе, математике, философии и другим наукам. С пятнадцати лет начал писать изысканные стихи. В восемнадцать лет он уже стал придворным поэтом у Ширваншахов и вскоре выдвинулся в ряд виднейших устадов – стихотворцев. Здесь же он получил псевдоним Хагани – присущий хаганам. Поэт мечтал о дальних странствиях, хотел побывать в Ираке, Персии. К концу правления Манучохра III в ширванском дворце происходили смуты. Известный поэт Фелеки Ширвани был брошен в темницу. Мракобесы стремились ошельмовать великого поэта Абульула Гянджеви и Хагани Ширвани. В это время Хагани покинул Ширван и отправился в иракское странствие. По возвращении его ждало заточение. Поэт попал в темницу и во второй раз, в годы правления сына Манучохра – Ахситана. Хагани в 1176 году совершил паломничество – хадж в Каабу и более не возвратился в Ширван, обосновался в Тебризе. Несмотря на неоднократные приглашения в разные дворцы, поэт больше не покидал Тебриз. Прах великого азербайджанского поэта покоится на знаменитом кладбище – «Пантеоне поэтов» в городе Тебризе.

Хагани является одним из выдающихся основоположников азербайджанского поэтического Ренессанса, лидером лирической поэзии и поэтом-мыслителем, создавшим несравненные образцы социально-философской поэзии. Хагани оставил богатое творческое наследие: «Диван» – семнадцать тысяч бейтов, разные стихи; газели, рубаи, касыды; поэма «Дар двух Ираков»; фахрия, хабсия, «Развалины Медаина»; множество мадхийе – восточные оды, шестьдесят писем, которые можно отнести к первым образцам национальной художественной прозы эпистолярного жанра.

Мудрые размышления о хлебе

Нет, полно! Не буду отныне себя унижать из-за хлеба!
Я пламенем дух напитаю! Довольно страдать из-за хлеба!

И лучше я кровь свою выпью, но к скатерти низких не сяду.
Да, лучше погибнуть, чем в двери презренных стучать из-за хлеба.

Я тигром свободным родился, но пусть назовусь я собакой,
Когда к падишахскому трону приближусь опять из-за хлеба.

И пусть я ослепну и солнца, и звёзд, и луны не увижу,
Коль в поисках буду напрасных глаза напрягать из-за хлеба!

Пусть будут глаза мои ртутью, я ртутью залью свои уши,
Чтоб голосу низменных духов вовек не внимать из-за хлеба!

Не надо мне белого хлеба властителей с чёрной душою.
Я лучше умру, голодая, чем душу терзать из-за хлеба!

Хоть хлеб их и снега белее, но все их слова ядовиты,
Их помысли низки. Так мне ли их дружбы искать из-за хлеба?

Пастух получает лепёшку… Но я эликсиром владею.
Сокровища духа не буду я им продавать из-за хлеба.

Неужто, как мельнице, снова пред низкими рот открывать мне
И шею, как воду в плотине открытой, пред ними сгибать из-за хлеба?

Ну что ж, если хлеба не будет, – мы живы не хлебом единым.
Учёный, мыслитель не будет, как буйвол, мычать из-за хлеба.

Пастись на пустынных равнинах я стану, подобно джейранам,
Но я к обладателям хлеба не буду взывать из-за хлеба.
Пусть лучше язык мой отсохнет, но хлеба ещё не попросит,
Ужель униженье, обиды опять испытать из-за хлеба?

Был изгнан Адам из Эдема за зёрнышко райской пшеницы.
Достоинство вынужден был я своё потерять из-за хлеба.

Был праотец изгнан из рая. Я заживо ввергнут в геенну.
Без хлеба голодною смертью мне здесь умирать – из-за хлеба.

О Боже! Ты знаешь о муках моих и о муках Адама!
Ты сам прогневись на пшеницу, чтоб нам не страдать из-за хлеба!

И долго ль ещё, в этом мире, рукою бесчестной и низкой
Красу человечества будут терзать, убивать из-за хлеба?

Открой мне, судьба-негодяйка, причину такого гоненья?
Отколь на вратах моей жизни мучений печать из-за хлеба?

Иль ангел довольствия в небе сам вычеркнул «хлеб» в моей доле,
Чтоб тайную промысла волю сумел я понять из-за хлеба?

Внемли, Хагани! Ведь в конюшне одной – Униженье с Почётом.
Так стоит ли на Униженье тебе разъезжать из-за хлеба?

О хлебе своём у Аллаха проси, сотворённый Аллахом!
Тебе ли своё первородство во прахе топтать из-за хлеба!

Газели

СЛЁЗЫ ТВОИ, СЛОВНО ЖЕМЧУГ

Солнце взошло. О любовь, принеси мне скорей чашу вина!
Солнцем зари пусть мне будет в мире скорбей чаша дана.

Поторопись, виночерпий, мне чашу налить! Я изнемог.
Уж в синеве на коне своего торжества едет луна.

Тонкое скинь покрывало с лица твоего! Воспламеняй
Душу мою! Пусть, пылая свечой, изольёт слёзы она!

Если ты мне воротить мой утраченный мир не помогла,
Пусть моя жизнь загорится, взлетит и падёт – вся сожжена.

Слёзы твои, словно жемчуг, упали с ланит в чашу мою,
Сладким твоим поцелуем блаженно душа опьянена.

Я пред тобой открываю в горячих слезах муки мои.
Пусть же тобой мне отпущена будет навек сердца вина!

Песни мои – порождённые сердцем – тебе шлёт Хагани,
Как жемчуга – в тишине породившая их – вод глубина.

ТЫ МОЯ РАДОСТЬ ОДНА
Милая, разве могу я тебя не любить,
Ты моя радость одна, без тебя мне не быть…

Пламя такое пылает в груди у меня,
Что и морскою волною его не залить.

Тысячи красок смешать я могу, но, увы,
Что я смогу без любви твоей изобразить?

Жил я всю жизнь по одним лишь законам любви,
Я от законов её не могу отступить.

Как я о ранах сердечных поведать могу?
Я по бумаге калемом не в силах водить!

А ведь сердечную боль и печаль Хагани
В тысяче писем и в сотне касыд не излить.

Перевод Владимира Державина

ПОБЕЖДАЕШЬ БЕЗ ВОЙНЫ

Ты совершенство красоты, в сто крат прекраснее весны,
Страданья, что приносишь ты, как муки адские, черны.

Мы основаньем бытия зовём бессмертную любовь,
Хотя в непрочном мире сём нет твёрдой ни на что цены.

Спрячь меч мучительства в ножны, не нужен вовсе он тебе,
Ты забираешь в плен сердца и побеждаешь без войны.

Не посягаю на тебя, нет у меня подобных прав, –
Все возлюбившие тебя любви взаимной лишены.

Я, изучив характер твой, о поцелуе не молю, –
Постиг, ужаленный змеёй, как змеи лютые страшны.

Не может мученик любви здоровым сердцем обладать, –
Трепещет сердце Хагани, его удары чуть слышны.

НЕ СОВЕТУЯСЬ С УМОМ

Нас любовь к тебе сжигает восхитительным огнём.
Люди голову теряют, не жалея ни о чём.

Полюбив тебя безмерно, очарованный аскет
Совершает безрассудства, не советуясь с умом.

Расставание с тобою убивает нам сердца,
С упованьем и волненьем каждой новой встречи ждём.

Сад моей надежды тщетной опустел и облетел,
Не раскрылись там бутоны и плодов не видно в нём.

Я дерзнул пройти беспечно мимо дома твоего?
Мы подобную оплошность непростительной зовём.

Хагани, ты усомнился в высшем смысле красоты,
С той поры тебя невеждой называют все кругом.

ИЛЬ МЕЧЕТЬ, ИЛИ КАБАК

Позабудем о запрете, кубок мне подай с вином!
Чем болтать о всём на свете, лучше чару разопьём.

Презираю иноверцев – иль мечеть, или кабак!
Не хочу свершать намазы, к винопитию влеком.

«Утро дня подобно розе, словно мускус, ночь черна»,
Значит, розовым и пряным усладим себя питьём.

Обуздать сумей влюблённых, озадачить мудрецов,
Откажись от лицемерья, приходи в питейный дом!

Жизнь проносится мгновенно, в спешке ворот разорвав,
Жизнь схвати за край халата, приведи туда, где пьём.

Виночерпий, друг сердечный, призывает пить вино,
И ему беспрекословно повинуюсь я во всём.

Как с утра твердить молитву, если начал пить чуть свет?
Подними бокал за дружбу, осуждать начнёшь потом.

Что в раю у Сенсибеля станет делать Хагани?
Стало сердце райским садом, там вино течёт ручьём.

МНЕ ТАКАЯ ВСЕХ ДОРОЖЕ

Ранишь ты не размышляя, мне такая всех дороже.
Восхитительная, злая, мне такая всех дороже.

Взгляд очей неумолимых повергает в пламень сердце.
Ты смеёшься, убивая, мне такая всех дороже.

Ты, что каждый день спокойно нам мучительство готовя,
Тут же плачешь сострадая, – мне такая всех дороже.

Ты – мой светоч потаённый, словно гурия, стыдлива,
Поцелуй, я умоляю!.. Мне такая всех дороже.

Я рождён тебе на горе, ты от этого страдаешь,
Но приходишь утешая. Мне такая всех дороже.

Ты, грабительница сердца, кровь пролившая на землю,
Зло творящая, играя, мне такая всех дороже.

Я тобой смертельно ранен, стань Исой, верни мне душу!
Мы друг друга любим, знаю… Мне такая всех дороже.

Без тебя на бренном свете не нужна мне жизнь земная.
Прошепчу я умирая: «Мне такая всех дороже!»

Хагани, влюблённый суфий, бросил сердце на пороге,
Сжалься, жертву принимая, – мне такая всех дороже!

Перевод Татьяны Стрешневой

Рубаи

* * *
Служить я страсти больше не хочу.
Я сердце испытаниям учу.
Как смеет мотылёк влюбляться в солнце,
Когда не в силах победить свечу.

* * *
Я засыпаю – ты в моих глазах.
Я просыпаюсь без тебя в слезах.
Мне легче будет, если, вырвав сердце,
Отдам тебе, ни слова не сказав.

Перевод Константина Симонова

* * *
Ты краше пери и луны во много сотен раз!
Ревнует пери, лунный диск от зависти погас.
Как злая пери, у меня ты разум отняла,
От бессердечности твоей меня Аллах не спас.

* * *
Яд и желчь превращает в бальзам моя речь,
Наслажденье даёт небесам моя речь,
Нестерпимую боль головы исцеляет,
Жизнь дарует полям и лесам моя речь.

* * *
Говорят, что приходит раз в тысячу лет
Муж великий, дарующий истины свет.
Он являлся, когда ещё мы не родились,
Вновь придёт – только нас на земле уже нет.

Перевод Татьяны Стрешневой