, 29 лет, ПЕНЗА 
ЛЕСОПОЛОСА
Перед лесополосой поле, в поле овраг, а в овраге глина.
За лесополосой другое поле, овраг в нём более длинный.
В каждом из этих оврагов ни труп не лежит, ни другой
отвратительной тайны
они не содержат. Ни ближний овраг, ни дальний.
Что же скрывает в себе чёрная лесополоса?
Чьи она помнит предсмертные голоса?
Кого тут к деревьям привязывали кожаными ремнями?
Что чернозёмом присыпано в неглубокой глиняной яме?
Нет, не случалось тут страшного, и мерзкого в яме нету;
здесь и людей-то не было с две тысячи третьего лета.
Место не жуткое, просто серое и тоскливое невыразимо.
Я собираюсь думать об этом месте целую зиму.
МЕЙСТЕРЗИНГЕРЫ
Да, в посткризисной жизни – неуютной, брутальной
и грубой, –
наилучшей мне представляется следующая из стратегий:
просто шляться по дальним колхозам небольшой
акустической группой
и устраивать, знаете, эдакие дарк-фолковые дискотеки.
Человеку ведь кроме хлеба духовности тоже надо.
Да, вчера он пахал, сегодня в дозоре, в душе его, значит,
осень.
И вот тут появляемся мы. «Конокрады, штоль?» –
«Не конокрады,
не стреляй, музыканты, «Фаллаут-2008».
Я же просто надеюсь, что тут,
как в Европе средневековой, люди,
ну народный обычай, живая традиция –
«в мейстерзингеров не стреляем».
А вообще-то на группу хоть пара стволов у нас
непременно будет.
Перед входом в периметр, конечно, волыны сдаём,
инструмент расчехляем.
И вперёд: самогон и селянки, и мрачные пляски под
«каррент».
А под утро уходим, забираем подарки – патроны, тушёнку.
И от входа в ДК вслед нам машет гипсовый серый Гагарин
из стальных сухожилий сплетённой рукою,
прозрачной, тонкой.
ЛИСА
Безумная круглая булка разговаривает со зверями.
Чудовищно, что тут скажешь; последние времена.
Начинка слегка подтухла; черствеешь, ночуешь в яме;
натёрлась о корни и травы смотрящая сторона.
Но есть, однако, и плюсы – фитнес, бассейн, страховка,
опять же природа: берёзки, могилки, лес, пригорок, река.
Сегодня встречался с зайцем, завтра – митинг с полёвкой.
Лиса ещё далека.
ГЕРБАРИИ
Господи, как не хочется возвращаться в школу,
а, похоже, всё к этому – сны, социальные эти сети.
Отпускные снимки одноклассников и одноклассниц,
загорелых и полуголых:
«Я в машинке», «Я в кресле Большого Начальника».
(Натуральные дети.)
В самом деле, я верю, что скоро, когда мы внезапно помрём,
не с родными нам вечность тянуть. И ясно уж,
что не с любимыми.
А в воняющем краской классе, нескончаемым сентябрём
тусоваться с вернувшимися из жизни Ленами, Сашами,
Димами.
Пацанам-то полегче – мы ж, как роботы, без затей;
а у девочек будут – помните? – потайные такие
тетрадки,
где фольга от конфет, фотографии бывших детей,
письма бывших мужей и гербарии... – именно в этом
порядке.