Опубликованная в «ЛГ» (№ 40) статья «Каспийский фронт» была посвящена грандиозной геополитической борьбе, ведущейся вокруг нефтяных запасов Каспия. Но Каспийское море – это не только нефть. Здесь сосредоточены иные богатства, о которых нельзя забывать.
Каспий был и остаётся одним из важных районов рыбного промысла для нашей страны. Эксперты считают, что при разумном использовании эти запасы рыбы могут представлять собой ресурс в более чем 500 миллиардов долларов.
Осетровые – ценнейший естественный и, самое главное, – восполнимый природный ресурс прикаспийских государств. В отличие от той же нефти, месторождения которой могут быть полностью исчерпаны при жизни одного-двух поколений.
Каспийское море было подвержено серьёзным негативным воздействиям ещё в период индустриализации в Советском Союзе. Строящиеся на Волге огромные гидроэнергетические сооружения возводились без должного учёта мнений ихтиологов, что приводило к потерям нерестилищ осетровых рыб, что, естественно, быстро сказывалось на сокращении их запасов в море. Другим очевидным последствием бурного роста промышленности в СССР стало появление в бассейнах рек, впадавших в Каспий, предприятий, сбрасывавших в воду огромное количество вредных отходов.
Но особо сильный удар по рыбному промыслу был нанесён распадом Советского Союза. Вместо двух государств на побережье Каспийского моря появилось пять. Причём только в одном из них – в Иране – реально была сохранена монополия государства на вылов осетровых. В России, Азербайджане и Казахстане ослабление государственных институтов и курс на либерализацию хозяйственных отношений привели к разрушению ранее существовавших схем и правил работы рыболовных структур. Природоохранные мероприятия почти полностью прекратились. Огромный размах на Каспии приобрело браконьерство.
Практически все постсоветские прикаспийские страны взяли курс на ускоренную эксплуатацию недр. Нефтедобытчики и нефтепереработчики стали главными хозяевами и главными загрязнителями Каспия.
По данным азербайджанских учёных, концентрация нефтепродуктов в водах Бакинской бухты превышает предельно допустимые концентрации вредных веществ в 8540 раз! В этой части моря произошла биологическая катастрофа. Здесь практически исчезли живые организмы. Воды Каспийского моря, омывающие Апшеронский полуостров, утратили способность к самоочищению. С каждым годом границы этой зоны расширяются. Рыба страдает и от нефтяной плёнки, покрывающей ныне поверхность моря.
Осетровые, равно как и многие другие обитатели Каспийского моря, не в состоянии привыкнуть к нефтяному и прочим видам загрязнений. И как следствие – резко падают уловы. В 1985 году улов осетровых в Каспийском бассейне составлял 22,8 тыс. тонн, сегодня же – менее тысячи тонн.
До сих пор прикаспийские государства не могут договориться о разделе сфер интересов на Каспии. До настоящего времени формально Россия, Казахстан и Азербайджан провозглашают тезис о том, что проведённый ими между собой раздел подводной части Каспийского моря (дна и недр) на сектора среди прочего означает, что в каждом таком секторе каждое государство «имеет исключительное и суверенное право разрабатывать природные ресурсы». В результате ситуация с экологической обстановкой Каспия отнюдь не улучшается.
Зато на Каспии растёт судоходство, в том числе танкерное. Рост же танкерного судоходства, как свидетельствует мировая практика, часто приводит к крупномасштабным экологическим катастрофам, которые в условиях замкнутого водоёма могут привести к поистине трагическим последствиям. Например, разлив нефти из танкера Exxon Valdiz в 1989 году, когда в морскую среду попало от 11 до 30 миллионов тонн нефти, привёл к ущербу, оценённому почти в 5 миллиардов долларов. Тогда, несмотря на все экстренно принятые меры, загрязнение воды и побережья распространилось на расстояние 470 морских миль (то есть около 900 километров).
Только руководство казахстанских компаний по перевозкам нефти утверждает, что к 2015 году им потребуется до 89 судов для поддержания всех нефтяных операций.
Нефтяными компаниями движет алчность: по их расчётам, перевозки нефти крупными танкерами обеспечат экономию в один миллиард долларов. Вопросы же рисков такой транспортировки уходят на задний план. Против этого выступают Россия и Иран. Москва добивается, чтобы в зоне Каспийского моря действовали нормы безопасности еврокласса.
На Каспии уже случались потери судов, перевозивших нефть. Так, 22 октября 2002 года в сотне километров к востоку от Баку затонул принадлежащий Каспийскому морскому пароходству (Каспару) Азербайджана паром «Меркурий-2», шедший из Актау в Баку с 16 железнодорожными цистернами с казахстанской нефтью. Суммарно эта нефть составляет почти одну тысячу тонн. Хотя судно затонуло на глубине 140 метров, работы по его подъёму не планируются, и поэтому коррозия делает своё дело: со временем токсичная нефть и топливо попадут в Каспий.
Огромную опасность для экологии представляют собой и планы прокладки по дну Каспийского моря мощных трубопроводов. Например, осетровые породы рыб отличаются гиперчувствительностью к акустическому воздействию. Проектируемые подводные трубопроводы как раз станут источником сильного виброакустического поля, которое, особенно на неглубоких участках моря, может стать непреодолимым барьером для миграции осетра. Эта ситуация приведёт к тому, что осенью осетровые рыбы не сумеют уйти из вод Северного Каспия и будут обречены на гибель. Тот же барьер встанет весной на пути миграции рыб в дельту Волги на свои естественные нерестилища.
По сути дела, сам выдвинутый дипломатами десять лет назад лозунг «делим дно, вода – общая» был явно лукавым. Соглашения по дну Каспия Россия заключила с Казахстаном и Азербайджаном. Доступ нефтяникам к эксплуатации шельфа Каспия был открыт. Однако Азербайджан и Казахстан при этом сохранили собственные воззрения на раздел Каспия, суть которых сводится к утверждению о самостоятельности национальных секторов тех государств, которые представлены на Каспии.
Но вот остальные вопросы так и остались нерешёнными. Они повисли в воздухе. А вопросы эти отнюдь не праздные: милитаризация Каспия, экология, судоходство, рыболовство и многое другое, в том числе и интересы России, связанные с популяцией осетровых рыб. Теоретически все они могли быть зафиксированы в конвенции о правовом статусе Каспия. Но этот документ не могут согласовать и принять уже много лет.
По оценкам Ассоциации предприятий по добыче и воспроизводству осетровых, финансовые потери всех прикаспийских стран от снижения уловов за период с 1996 по 2005 год превышают 10 миллиардов долларов. Сюда входят потери от недолова и от незаконного вылова. Последние эксперты оценивают в 90 тысяч тонн – на сумму 6,8 млрд. долларов.
Конечно, сколь высокими бы ни казались эти финансовые потери, они всё же более скромны, чем те доходы, которые, например, получают от добычи и продажи нефти прикаспийские государства. Для кого-то это может служить доводом в пользу продолжения усиленной эксплуатации недр Каспия без оглядки на её последствия. Однако такой подход несостоятелен и с чисто экономической стороны. Ведь углеводороды Каспия – это невозобновляемые природные ресурсы, добыча которых не может продолжаться сколь угодно долго. А осетровые – тот ресурс, который относится к категории возобновляемых. То есть его сохранение и бережная эксплуатация позволят получать доходы куда более длительное время, нежели за счёт нефти.
Поэтому и национальные интересы России, и просто наш долг перед природой состоит прежде всего в том, чтобы сохранить для будущих поколений популяцию осетровых на Каспии.
Рыбы из породы осетровых относятся к древнейшим представителям животного мира нашей планеты. Наука считает, что они появились более 250 миллионов лет назад. «Человек разумный», по мнению тех же учёных, обитает на Земле всего-то 40–100 тысяч лет. Но свою разумность надо доказывать.