Только дочитав книгу до конца, можно в полной мере понять смысл этого названия – «Чужая девочка», родившегося в, казалось бы, странной игре, придуманной матерью Ирины Мягковой для маленькой дочки. Нет, это совсем иное, нежели знакомое с детских лет: «Она в семье своей родной казалась девочкой чужой…» Семья была «привычно неблагополучной» (отец в лагере), но по-своему очень счастливой. Ощущение чуждости в несправедливом, перекошенном мире на улице, в школе, в институте, на первых служебных должностях – оно ведь остаётся навсегда, уже не проходит, даже когда стремительно меняется время. Может быть, именно от этих «ураганных» перемен, от лёгкости смены пристрастий, идеалов, правил и укрепляется ещё больше то неизменное в душе, что не позволяет стать «своей» в любом круге общения...
Написанная прекрасным русским языком, которым сегодня – увы! – владеют буквально единицы, «Чужая девочка» читается взахлёб. И совсем не только потому, что находишь в книге знакомые адреса, имена, события, а потому что переданы большие и маленькие события жизни страны, поколения без пафоса, без столь модной сегодня по отношению к давнему и недавнему былому иронии, а так, как они воспринимались тогда – ребёнком, подростком, юной женщиной. Конечно, наша память обладает свойством немного всё приукрашивать и слегка переосмысливать, но, кажется, Ирине Мягковой она служит очень точным ориентиром в путешествии в далёкое и не слишком далёкое прошлое. Светлой нежностью и благодарными воспоминаниями полны её рассказы о матери, тёте, подругах матери, об отце, о тех сотрудниках журнала «Театр», что вводили её в новую профессию, хотя с юных лет мечтала наша героиня именно о театре.
А в какой-то момент, будучи известным и авторитетным театральным критиком, Ирина Мягкова внезапно отошла от дела, которому несколько десятилетий служила верой и правдой, и вернулась к истокам – стала столь же известным и авторитетным переводчиком французской литературы, в частности драматургии. Я по сей день вспоминаю наши совместные поездки по бескрайним пределам СССР, её точные и глубокие замечания на обсуждениях спектаклей и искренне жалею о том, что сегодня неустанная путешественница Ирина Мягкова едет куда-то не по велению профессионального долга, а по зову души.
«Чужая девочка» интересна всем, потому что в ней можно прочитать печально известные «исторические факты», пропущенные через конкретную судьбу (а это каждый раз уникально, если написано живо и увлекательно!), мысленно побродить по московским улицам, узнать кое-что о модах 40–60-х годов, о неисчерпаемом опыте жизни коммуналок, о пристрастиях в еде и напитках… И всё это окажется невероятно интересным, потому что повествование Ирины Мягковой лишено каких бы то ни было назиданий, определённым образом расставленных акцентов, желания что бы то ни было навязать. «Чужая девочка» – тот нечастый вид литературного творчества, в котором вольно или невольно читатель находит и себя: собственные мысли, собственные комплексы, собственное стремление «вписаться в социум» и – абсолютное неумение преодолеть собственную независимость, которая не просто этому стремлению мешает, а чаще всего не дозволяет его проявить. Но, может быть, именно это и делает жизнь такой содержательной и разнообразной? В заключительном слове к своей книге Ирина Мягкова пишет: «Найти жилу или скважину сразу и разрабатывать её всю жизнь у меня не получилось. Я всегда начинала рыть и бурить заново, сообразуясь с обстоятельствами, где-то РЯДОМ с нужным местом… Получается, что жила я не вглубь, а вширь, постоянно догоняя профессию, путешествуя в занятиях и в людях, как по странам, не следуя канонам и правилам…»
Наверное, в этом и сокрыто главное обаяние и главный урок книги…
Наталья СТАРОСЕЛЬСКАЯ